В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ), стр. 62

– Это кто из нас охальник, – возмутился Сметвик. – Видишь ли, Гарри, роду Малфоев почти тысяча лет. Во всей Британии и, наверное, в Европе настолько старых семей уже не осталось. Я всю жизнь мечтал полечить хоть кого-нибудь из них. Интересно, насколько можно развить дар за столько-то лет?

– Нотты ещё в Британии с Вильгельмовых времён, – вспомнила мадам Помфри.

– Нотта щупать страшно, – сказал Сметвик и помрачнел. – Младший Нотт на твоём курсе учится?

Гарри кивнул.

– Держись подальше, целее будешь.

– Он тоже так сказал, – вздохнул Гарри. – Грубиян ужасный.

– О, это фамильное свойство тоже развивалось тысячу лет. Я, по сравнению с душкой Магнусом Ноттом, просто ромашка аптечная обыкновенная. А Малфой?

– А Малфой – нахал и задавака. Но он единственный, кто со мной нормально разговаривает и отвечает на вопросы. Только его друзья этого не одобряют, и я стараюсь лишний раз к нему не обращаться.

Сметвик подвинул к Гарри большую чашку горячего и сладкого чаю.

– Маги – люди, Гарри. Мы все – дети Адама и Евы, только магические способности у подавляющего большинства людей находятся в спящем состоянии. Теорию Дарвина переписывать не надо, маги и маглы – суть одно.

– Вы знаете о теории Дарвина? – изумился Гарри.

Целители засмеялись.

– Конечно, – сказала мадам Помфри. – Мы очень долго жили в магловском обществе, Гарри, были его частью. И, обособившись, вовсе не сразу утратили с ним связь. Дарвин опубликовал свой труд в 1871 году, спустя всего сотню лет после принятия Статута о секретности. К тому же, Статут запрещает обнаруживать наши способности, а не читать интересные и полезные книги.

– Мы довольно долго шагали в ногу с маглами, – вздохнул Сметвик, – с учетом того, что маглы не занимались теорией магии, а маги бессовестно пренебрегали механикой. Отставание магов произошло в начале этого века, когда магловская наука перестала развиваться линейно. Этот рывок мы прошляпили и теперь большинство новых идей попросту не понимаем. Даже нельзя сказать, что мы топчемся далеко позади. Нет, просто маглы пошли совсем другим путём. Я не знаю, чем это закончится.

– Понятно, – задумчиво сказал Гарри. – Значит, всё-таки селекция.

Сметвик кивнул.

– Много вы понимаете, селекционеры, – фыркнула мадам Помфри. – Всё намного сложнее, Гарри. Во-первых, результат не гарантирован и вовсе не так предсказуем, как ты себе представил. Во-вторых, люди есть люди. Женятся и по любви, и по расчету, избегая бедности. Всякое бывает. Но мыслишь ты, в целом, верно. В браке двух чистокровных магов вероятность рождения ребёнка, превосходящего родителей по способностям к магии, намного выше. И, действительно, магически сильное потомство – цель любой старой семьи. Но имеется куча исключений. Например, некоторые тёмные семьи предпочтут ввести в род слабого мага, полукровку или вовсе маглорождённого, чтобы как-то держать свой дар в приемлемых рамках. Почти все боевики, включая Ноттов, так делают. Один родитель обеспечивает сам дар, а другой – стабильность дара. Леди Элеонора Нотт происходила из обычной светлой семьи, то ли третье, то ли четвёртое колено чистокровных. В общем, Гарри, так за один раз всё и не расскажешь.

– Поспрашивай девчонок, – улыбнулся Сметвик, – у дам Слизерина всегда был бзик на вопросах семьи и брака. И вообще, я спросил именно о твоих делах. Личных. И о тролле.

Гарри погрустнел и опустил глаза. Жаловаться не хотелось, а по-другому ничего толком не расскажешь.

Отношения с окружающими у Гарри не заладились с самого первого дня. Очередной коварный план был простым и сложным одновременно – сидеть тихо, выжидать и не высовываться, но в то же время вести себя, как утомлённая чужим вниманием знаменитость.

Сложность заключалась в том, что тихо сидеть герою магической Британии, во младенчестве одолевшему Тёмного Лорда, никто не давал. Соученики шептались у него за спиной, плодя дурацкие сплетни. Грифферы, уязвлённые распределением героя на змеиный факультет, постоянно задирали по мелочам. Слизеры, ошарашенные тем же, подозрительно косились и многозначительно хмыкали.

На следующий же после несчастливого распределения вечер декан Снейп вызвал Гарри к себе в кабинет. Беседу Снейп начал с банального, на взгляд Гарри, утверждения:

– Слава, мистер Поттер, это ещё не всё.

Гарри согласно кивнул, спорить было не о чем. Снейп презрительно фыркнул и принялся излагать правила змеиного дома, каждый раз подчёркивая, что только Поттер нуждается в каких-либо разъяснениях. Гарри обиделся, он же не был виноват в том, что вырос не в волшебной семье. И, на свою беду, озвучил обиды.

Ох, что тут началось! Столько гадостей в свой адрес Гарри не выслушивал никогда. Ему досталось за непочтительность к старшим, за неумение ценить хорошие советы, за глупость, за никчемность, за дутую славу и беззастенчивое пользование её плодами. За модный журнал ему ввалили отдельно и, похоже, в глазах Снейпа это было главным грехом, не смываемым даже кровью.

Гарри едва сдерживал слёзы. С чего он взял, что может на равных тягаться с взрослым и недоброжелательно настроенным магом? Подумаешь, на письмо не ответил. Судя по характеру этого Снейпа, хорошо, что сову не прибил. Как мама могла дружить с таким… таким… козлом, вот! Тут Гарри очень некстати вспомнил, что его мама, может быть, и не мама ему вовсе, и разревелся.

Злющий, как три бульдога, Снейп велел Гарри подобрать нюни и не позорить свой факультет. Гарри кое-как успокоился и, утирая слёзы носовым платком с вышитым тётей Петунией пожеланием здоровья, выслушал распоряжения декана относительно дальнейшего пребывания Гарри в змеином доме.

Снейп запретил ему ходить по коридорам Хогвартса в одиночку из опасений, что неправильному герою могут устроить тёмную. Противно признаваться, но Гарри снейповы опасения разделял.

Снейп велел Гарри относиться к девушкам и девочкам с почтительностью и забыть все «магловские гадости» по отношению к женщинам – дурацкие шутки, розыгрыши и покушения на косички. Гарри в глубине души был оскорблён, да как о нём можно такое подумать! Он даже «пациентку» не смог обидеть, хотя лохматое недоразумение всего-навсего имело женский пол, а не было женщиной.

Декан запретил ему вступать в любые споры и конфликты, как в гостиной факультета, так и за её пределами. Гарри, в принципе, и не собирался, но Снейп, похоже, был уверен, что зачинщиком всех ссор на факультете будет именно Поттер.

Снейп велел не отпускать от себя Динки и пользоваться его услугами вплоть до выпуска из школы.

А ещё Снейп приказал ему не распространяться о своём детстве:

– Ни в коем случае не стройте из себя сироту, мистер Поттер, потому что на факультете учится множество настоящих сирот. Их, в отличие от вас, никто не баловал и жизнь у них намного хуже вашей.

– Как у вас? – не удержался Гарри, вспомнив тётин рассказ о детстве Снейпа.

Ой, лучше бы он помалкивал. Снейп медленно поднялся из-за стола и зашипел на Гарри, как огромная гадюка:

– Вон! Вон, негодный мальчишка, пока я вас не проклял!

Гарри сам не помнил, как выскочил из кабинета декана.

С тех пор он старался держаться подальше от Северуса Снейпа и стал разделять тётино отношение к этому угрюмому и язвительному магу. Остальные змеи, кстати, тоже Снейпа не любили, но уважали и побаивались – в гневе декан был воистину страшен.

Поразительно, но ни один профессор Хогвартса не показался Гарри похожим на нормального учителя. Разве что, Помона Спраут искренне любила свой предмет и неплохо относилась к ученикам. На гербологии ученики, в основном, практиковались в уходе за разнообразными магическими растениями под неспешные рассказы мадам Спраут о свойствах этих растений. Ни зубрёжки классификаций, ни приготовления срезов для микроскопа, ни проверочных тестов – кружок садоводов-любителей, да и только. Тётя Петуния посещала такие посиделки раз в неделю: дамы-садоводы пили чай, сетовали на ранние заморозки и хвастались капризными сортами роз, выращенными в открытом грунте.