В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ), стр. 61

Сейчас Гарри, наверное, сумел бы сдержаться, а тогда он едва не разревелся от обиды, и это окончательно испортило его отношения с преподавателем.

Фактически, мадам Хуч пристыдила Гарри за то, что он не мог сравниться со своим чистокровным отцом. И не вспомнила о том, что его маглорождённая мать совершенно не блистала в полётах. Лили Эванс искренне считала квиддич идиотским времяпровождением, это Гарри уже успел выяснить у Хагрида.

В квиддичных командах вообще не было ни одного маглорождённого, Поттер долго проверял этот факт. И дело было вовсе не в «идиотизме времяпровождения», квиддичем болели почти все мальчишки и, наверняка, многие пробовались на место в команде. Но квиддич был спортом с жесточайшими требованиями к физической форме игроков, а ни один маглорождённый этим требованиям не отвечал.

Ничего унизительного в этом Гарри не видел. В нормальном мире спортсменами тоже становились далеко не все, вспомнить только собственную историю с боксом.

Кроме того, полёты давались вовсе не всем чистокровным. Например, лихой боец Нотт почти без последствий по шесть раз на дню впечатывался спиной в каменную стену дуэльного зала, а на метле летал не лучше Лонгботтома – степенно и осторожно.

Чистокровные маги поглощали пищу в таких количествах, будто у них было по два желудка. Наверняка, это плата за скорость реакции – ускоренный обмен веществ предполагал усиленное питание и способность к мгновенному выбросу энергии.

Ну, во всяком случае, Гарри так считал, а он, к сожалению, покуда ничего не понимал в биохимии. Хотя и подозревал, что магловские биохимики душу бы продали за возможность заполучить в свои лаборатории того же Малфоя. Во всяком случае, после пары-тройки якобы случайных прикосновений, Гарри был уверен, что нормальная температура тела Малфоя выше тридцати шести и шести по Цельсию.

И не стоило упускать из виду, что кроме Нотта и Малфоя, были и другие маги. Жабья заступница Миллисента внешне была неказистой, в учёбе не блистала и ничем не отличалась от магловских девчонок, но Нотт держался от неё на почтительном расстоянии, а Малфой явно опекал. Почему? Неизвестно. Другие, неявные способности? Вероятно.

На этом фоне повышенное либидо магов смотрелось незначительным дополнением к основным способностям истинных суперменов. Подумаешь, спариться с парнем. Полувеликан Хагрид и полугоблин Флитвик явно доказывали, что маги способны и на большее в удовлетворении своих половых инстинктов.

Эти наблюдения было пока тяжело увязать в стройную систему, а ещё Гарри казалось, будто он изобретает велосипед. Но спросить в лоб у того же Малфоя он стеснялся, а адекватных людей среди преподавателей Хогвартса почему-то не встречалось.

Гарри дорого бы дал за толковые учебники по анатомии и физиологии магов, но в библиотеке Хогвартса подобной литературы не было, а библиотекарь мадам Пинс отругала Гарри за «неподобающий интерес к пыточным проклятьям».

Сказать, что Гарри был в шоке от её отповеди, значило ничего не сказать. Он до полуночи проревел от испуга и ощущения какой-то страшной несправедливости. Дело закончилось тем, что к нему под полог заглянул хмурый Малфой и страшным шёпотом велел ему успокоиться. Наутро Гарри стоически выдержал подозрительно-оценивающие взгляды соседей по дортуару и понял, что со своими чувствами надо что-то делать. В конце концов, даже противный Нотт не виноват в том, что Гарри скучает по дому и не умеет держать себя в руках.

Поэтому в ход снова пошли дыхательные упражнения дяди Вернона. Только теперь Гарри занимался намного тщательнее, и не от случая к случаю, а регулярно. Каждое утро и каждый вечер он педантично выполнял все упражнения и учился управлять своими эмоциями, чтобы подарок Дадли не наделал бед. Снимать браслет Гарри не собирался, ему было проще научиться сдерживаться, чем расстаться с памятной безделушкой.

В общем, Гарри до сих пор никак не мог понять, кто такие маги и как они устроены.

По всему выходило, что маги, как минимум, серьёзная мутация вида хомо сапиенс. В пользу мутации говорили заморочки с чистокровностью. Если так, то тётя Мардж была права – эта культура основана на сознательной селекции потомства с целью закрепления наследственных признаков. Жуткое дело, если вдуматься. Легендарная Спарта во всей красе.

В эту теорию укладывалась даже повальная гомосексуальность магов. Продолжение рода перестало быть удовольствием и стало обязанностью, радости жизни искали на стороне. И иногда, судя по Хагриду с Флитвиком, очень далеко на стороне.

Магловские учёные утверждают, что дети от двух разных видов – гибриды – стерильны. Зачем магам, якобы повёрнутым на «правильном» потомстве, такие безнадёжные дети? Гарри допускал, что Хагрид и Флитвик могли быть результатом какого-то эксперимента. Как бы узнать, способны ли они к оплодотворению? Оба в летах, но детей у них нет. Значит, стерильны? Неизвестно.

А может быть, маги – совсем другой вид людей? Скажем, хомо магикус, неважно. Да и люди ли они вообще? Если так, то непонятно, откуда берутся маглорождённые.

На этом моменте познания Гарри в биологии, с извинениями, делали ручкой и давали простор абсолютно ненаучному воображению.

Маги – подарок из космоса. Ну, или космическая чума, как посмотреть.

Атлантида и атланты, египетские пирамиды и календарь майя, круги на полях, НЛО и прочая чушь, будоражащая скучный быт рядового обывателя.

Маги: кто они и зачем они?

Голова пухла от вопросов. А спросить-то было и не у кого.

Визит Сметвика в Больничное крыло Хогвартса показался Поттеру даром небес. Едва утолив голод, Гарри набросился на него с расспросами.

– Погоди, шкет, – засмеялся Сметвик. – Я, если помнишь, Обет тебе дал, поэтому нужно или выгонять нашу хозяйку из её кабинета, или посвящать её в наши секретики. Решай.

Пока Гарри соображал, что за «секретики» имел в виду Сметвик, Поппи решительно хлопнула рукой по столу:

– Посвящать! Иппи, имей совесть, я отвечаю за здоровье каждого ребёнка в Хогвартсе. Гарри?

– Да, конечно, – робко сказал Гарри, – я не хотел вас обидеть, мадам Помфри, простите.

– О, Мерлин! Вот видишь, Иппи, мальчишку замордовали вконец. Он уже на каждом шагу просит прощения.

Сметвик вздохнул и потрепал Гарри по голове:

– Не бойся, коллега, Поппи – святая женщина. Надо было всё-таки на ней жениться.

– Да ни за какие коврижки, негодник! – мигом вскинулась мадам Помфри. – Как муж, ты хуже драконьей оспы. Эм-м… коллега?!

– Мальчик с детства мечтает стать целителем, Поппи. И у него есть для этого способности. Даже больше чем надо, я бы сказал.

– Но, Иппи…

– У парня тёмный дар, радость моя, очень-очень сильный. Очень, – Сметвик потёр ладонями лицо. – Хуже моего в несколько раз. Так что, клянись, Поппи, сама захотела.

Мадам Помфри встала и, глядя смутившемуся Гарри в глаза, торжественно произнесла формулу клятвы. Гарри уже знал, что такое Непреложный обет, спасибо Малфою, просветил.

– Теперь рассказывай, как у тебя дела, – велел Сметвик. – И как получилось, что на тебя охотился тролль. Или это ты на него охотился, а?

Гарри вздохнул и решился:

– Скажите, а маги – это люди?

В другое время выражения лиц колдомедиков позабавили бы Гарри, но сейчас он слегка испугался. Неужели у него опять «неподобающий интерес» к чему-нибудь запретному? И он торопливо, пока целители не опомнились, принялся рассказывать о своих наблюдениях и выводах. Про чуму из космоса, правда, говорить не стал. Романтично, но бездоказательно.

Ближе к концу рассказа мадам Помфри отмерла, а Сметвик принялся тихо хихикать. Гарри опять смутился и умолк. Мадам Помфри ткнула коллегу в бок своим маленьким сухим кулачком:

– Ты-то чего ржёшь, бессовестный? Гарри проделал огромную работу, имей уважение. Без единой подсказки, заметь!

– Поппи, он щупал Малфоя! – заржал Сметвик в голос. – Чтобы ты знал, пацан, это мечта всей моей жизни.

– Охальник, – прошипела мадам Помфри. – Иппи, не при ребёнке же!