В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ), стр. 100

– Драко, он тёмный маг! Как только это выяснится, от него мгновенно отрекутся все его поклонники!

– И чудесно. Меньше… – Драко прикусил язык и нехотя буркнул: – Тьма Поттера тоже не секрет ни для кого на Слизерине. Ковен заступится, им бесхозный менталист знаешь как нужен? Только Малфоям он тоже нужен, вот!

– Люциус знает?

Драко пожал плечами и нарочито беспечно усмехнулся:

– Я пока ещё никого и ни на что не уговорил. Не хочу выглядеть хвастуном. Сделаю – расскажу.

– Понятно, – вздохнул Снейп. – Взял меня в сообщники, да? Кошмар, лучший из Малфоев – это Блэк.

– Ты его не знаешь, – непонятно сказал Драко. – Я его еле держу. Не приведи Мерлин, вырвется – конец всему.

– Ты о ком? – встревожился Северус.

Крестник только рукой махнул, и Снейп счёл за благо не развивать тему. Они поговорили ещё немного, но Поттера больше не упоминали.

Оставшуюся ночь Снейп провёл без сна. Он раз за разом прогонял в голове разговор с Драко и никак не мог понять, как такой славный ребёнок мог вырасти у Люциуса и Нарциссы. Наверное, дело в том, что они уделяли своему сыну мало внимания, и тот вырос в одиночестве, буквально пропадая в фамильной библиотеке.

Правда, книжное дитя необыкновенно ловко для своих лет манипулировало окружающими и виртуозно лгало. Но здесь уже ничего не сделать – наследственность. О том, как ныне покойный Абраксас заставлял плясать под свою дудку Министерство и Визенгамот, слагали легенды. Даже Дамблдор, интриган не из последних, частенько уступал лорду Малфою – и в важном, и в мелочах.

Люциус, кстати, семейного таланта не унаследовал. Он был довольно прямолинеен и никогда не скрывал, что действует лишь в интересах собственного благополучия. В сочетании с брезгливой надменностью, эта прямота отвращала от него людей. Люциусу, мягко говоря, мало кто симпатизировал – злоязыкий, высокомерный и недалёкий тип, даже красота его казалась ядовитой.

В ставке Лорда молодого Малфоя принялись было задирать, но эти попытки быстро прекратились – Люциус оказался чрезвычайно мстительным и не гнушался откровенных подлостей. Именно поэтому его связи со Снейпом никто не удивлялся, наоборот, считали, что два самых гнусных мага Британии наконец нашли друг друга.

Удивительное дело, в постели Люциус преображался в нежного и чуткого любовника, секс с ним был необычайно хорош. Но одного секса Северусу было мало, а в свои мысли Люциус не допускал никого.

Это если они были, эти мысли. За почти дюжину лет Снейп так и не смог выявить ни одной явной слабости своего любовника. Тот не увлекался ни одной из отраслей науки или искусства, ничего не коллекционировал и почти не путешествовал. Он вообще не имел ни одного явного предпочтения в чём-либо – в еде, в винах, в книгах, в моде, в любых других маленьких страстишках, свойственных каждому нормальному человеку. Будь Люциус чуть приятней в общении, это казалось бы аскетизмом, но в исполнении Павлина Малфоя такая неприхотливость выглядела – и была! – пресыщенностью.

Единственным, что на короткое время заинтересовало Люциуса, были необыкновенные магические способности некоторых полукровок, причём Люц интересовался не столько самими магами, сколько обстоятельствами их рождения. К злобному изумлению Снейпа, Люциус был осведомлён об истории романа Эйлин Принц и Тобиаса Снейпа в таких подробностях, о каких не имел понятия даже сам Северус. Именно тогда они впервые крупно поскандалили. После рождения сына интерес Малфоя к «межвидовым сношениям» угас, но скандалы продолжались с завидной регулярностью – Снейпа начала тяготить затянувшаяся интрижка.

В общем, Снейп неожиданно для самого себя всю ночь вспоминал бывшего любовника и никак не мог решить, к добру или к худу произошёл их разрыв.

Естественно, эту часть раздумий он утаил от мадам Помфри, сказав лишь, что из-за треволнений предыдущего дня не выспался, а потому не придал значения недомоганию Поттера и не озаботился отправкой мальчика в Больничное крыло.

– Клянусь, я понятия не имею, почему вполне рядовое зелье так подействовало на мальчишку, – Снейп с досадой хлопнул ладонью по подлокотнику. – Вы знаете, что в составе Бодроперцового нет ничего, вызвающего подобную реакцию. Я решил даже, что Поттера отравили накануне. Поэтому совершенно незачем было… – Снейп осёкся, опустил голову и глухо продолжил: – Может быть, я и дрянной зельевар, но настолько простой состав и магл правильно сварит.

– Ох, Северус! – теперь мадам Помфри прятала взгляд и нервно комкала белоснежную ткань фартука. – Прости меня, пожалуйста. Я страшно виновата и жалею о каждом слове, я не имела права говорить эти гадости. Гарри был совершенно истощён, я опасалась за его жизнь и, боюсь, находилась слегка не в себе. Хотя, конечно, это не может служить мне оправданием… Прости меня, прости.

– Не стоит, мадам Помфри, – тусклым, каким-то ломким голосом произнёс Снейп. – Я, видите ли, некоторое время назад подавал прошение в Гильдию зельеваров, им нужен был заведующий в одну из лабораторий. Сегодня после обеда пришёл ответ.

– Ты покидаешь нас, Северус? – растерянно спросила Поппи. – Это так внезапно. А как же дети твоего Дома? Не думаю, что Гораций согласится доработать хотя бы до конца года, он так рвался на пенсию…

– Нет, мадам Помфри, – горько усмехнулся Снейп. – Я остаюсь. Мне отказано в должности. По причине несоответствия требованиям о необходимой квалификации. Так что вы сказали правду – зельевар из меня никудышный.

Он устало прикрыл глаза и, пока Поппи ошарашенно смотрела на него, отхлебнул давно остывший чай. Какие-то смутные, неоформленные мысли в голове лениво перетекали с места на место, и отчаянно хотелось заснуть и не просыпаться больше никогда.

Удар был страшен. Его талант по сию пору никогда и никем не ставился под сомнение. Звание Мастера зелий досталось Снейпу трудно, но не из-за отсутствия способностей, а из-за бедности и полукровного происхождения. Нужно было вдвое превосходить своих чистокровных конкурентов, с их фамильными рецептами, библиотеками и лабораториями.

Лорд Волдеморт, предоставивший отлично оснащённую лабораторию и давший карт-бланш на исследования, был спасением для юного и амбициозного полукровки.

Формально Снейп находился под началом Руквуда, на деле же вёл собственную линию исследований. Хотя именно Руквуд объяснил ему, что не вспышки озарения делают учёного учёным, а ежедневный методичный труд. «Пойми, дурашка, – снисходительно рокотал рябой невыразимец. – Гениев мало, а результат нужен всегда. Тебе за всю жизнь может присниться один-два рецепта, а выдавать их нужно намного, намного больше. Опыты и описания, опыты и описания, серии опытов и тома описаний – и тщательное осмысление всего этого добра по отдельности и в совокупности. И не смей киснуть в рамках своей специализации, интересуйся смежниками. Только так, понял?»

Снейп понял, и уже через пару лет о нём заговорили, как о перспективнейшем учёном и признанном мастере. Он работал сутками, ему отчаянно хотелось доказать, что не только потомственные гильдейцы могут заниматься тонким искусством зельеварения, что этот путь открыт для каждого – для каждого умного и трудолюбивого мага.

Ещё лет семь назад, уже будучи деканом Слизерина, Северус продолжал активно публиковаться, смело вступал в журнальные дискуссии и живо интересовался новейшими разработками. На практику времени уже не хватало.

Затем старые наработки закончились, а к новым он так и не приступил – преподавание, деканство, варка зелий для Больничного крыла и Альбусовы поручения съедали всё имеющееся время.

Отказ в прошении был подписан главой Гильдии зельеваров Артуром Мейкхеем, и старый упырь, не деликатничая, прямо указал на профессиональную деградацию Снейпа: «Нам не нужен школьный учитель». Умом Северус понимал, что формально Мейкхей прав, и обижаться не стоит. Но можно же было хотя бы допустить его к конкурсу!

– Ты не расстраивайся, Северус, – мадам Помфри аккуратно тронула его за руку. – Может, оно и к лучшему. Иппи уверяет, что в Гильдии сейчас дела идут не ахти.