В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ), стр. 101

Снейп благодарно кивнул, усилием воли взял себя в руки и вернулся к разговору:

– Вы говорили о том, что Драко не сказал мне всей правды.

– Не сказал, бессовестный. Это младший Нотт покаялся Сметвику, когда очнулся, – мадам Помфри отобрала у Снейпа чашку с остывшим чаем, налила свежий и чуть не силой впихнула ему в руку большой кусок бисквита. – Малфой дрался на дуэли с Монтегю из-за Поттера. А вот змею отвлёк Гарри, заговорив с ней на парселтанге.

Северус порадовался, что не успел откусить ни кусочка – наверняка, подавился бы:

– На парселтанге?! Но как?!

– А я знаю? Я его никогда не слышала, этот парселтанг. Плохо то, что Нотт тут же обозвал Гарри милордом и погнал того в спальню под охраной своих башибузуков.* И теперь четверть Британии подозревает нашего мальчика в родстве с Тем Самым.

Снейп задумчиво посмотрел на бисквит и решил, что крестника надо бы выпороть. Без всякого снисхождения, как каторжника – кнутом и с оттяжкой.

Просто змееуст – очень плохо. Милорд-змееуст – хуже некуда. Милорд-змеуст под охраной Ковена и с Малфоем на побегушках – это…

Мальчишка не доживёт даже до малого совершеннолетия.

Старшему Нотту писать нет смысла, он уже всё знает. Осталось найти способ известить Дамблдора – о парселтанге, само собой. «Милорда» Альбус может не пережить. Сердце у директора никогда не шалило, но всё бывает в первый раз. А так, подумаешь, слегка неправильный Поттер.

– Погоди-ка, – вслух сам себе возразил Снейп. – Ментальный блок, парселтанг, милорд, похож на Блэка. Это не Поттер, но как убедить остальных в обратном? Никто не поверит. Мальчик обречён.

– С «милордом» это Нотт расстарался, – вздохнула мадам Помфри. – Ему надо признаться, что он пошутил.

– Отлично, но Кровавый барон шутить не умеет, а именно он первым назвал Гарри милордом, – Снейп понурился. – Откуда он вообще взялся, этот Гарри? И почему вы так защищаете его?

– Я пообещала, – сказала мадам Помфри. – Мне стало жаль одинокого и несчастного мальчика, и я обещала ему помощь и поддержку. А Сметвик взял с меня Непреложный обет. Я только вчера догадалась, почему.

Снейп вопросительно вскинул бровь.

– Да сколько можно этот кусок нянчить, – с досадой воскликнула Поппи. – Ничего не скажу, пока не съешь.

Северус торопливо проглотил злополучный бисквит, запил его чаем и вопросительно уставился на мадам Помфри. Та повздыхала ещё немного, разгладила фартук, потом нервно скомкала его и еле слышно спросила:

– Ты заметил, что Пьюси стало лучше?

– Н-нет, – ответил Снейп, слегка сбитый с толку внезапной переменой темы. – Ходит, молчит, улыбается. Всё как обычно, – он на секунду задумался и продолжил: – Хотя, вру. Скандалов, истерик и стихийных проклятий в последний месяц не было. Неужели выкарабкается?

– Обязательно, – сказала мадам Помфри уверенно. – И мы с Гиппократом очень рады за парня. Но! – она подняла палец, многозначительно посмотрела на Снейпа и заговорщицки прошептала: – Это Гарри его подлечил и по неопытности потратился почти в ноль. Силищи у пацана немерено, и вся она темнее тёмного. Тёмный целитель, каково? Мы с Иппи прикинули, Гарри ничуть не слабее Нотта. Теперь представляешь, какой из него получится убийца, если попадёт не к тем людям? Поэтому от Ковена его следует держать подальше.

– И от Дамблдора, – буркнул Снейп. – Видите ли, мадам Помфри, наш дорогой директор уверен, что Неназываемый вернётся.

– Ты шутишь!

– Увы, – Снейп подумал и взял ещё один кусок бисквита. – Дело в том, что моя жизнь не просто так пошла наперекосяк. Имеется некое Пророчество… Не смейтесь, это правда.

Северус вздохнул и принялся рассказывать историю своей несчастной любви.

Говорил он долго, опуская личные переживания, но подробно останавливаясь на обстоятельствах, которых по молодости и неопытности не заметил. Мадам Помфри хмурилась всё больше, пока наконец не выдержала и не рявкнула:

– О, Мерлин! Пророчество! Я завтра Трелони в тыквенный сок виски подолью – авось ещё что изречёт забавное! Как вы могли в это поверить, Север?

– Самому старшему из нас ещё и тридцати не было, – с досадой сказал Снейп. – Война, любовь, вражда, дружба. Конечно, поверили. Это потом я уже размышлять принялся, когда было поздно. Толку теперь с моих размышлений. Мальчишку бы вытащить – совесть хоть чуть-чуть успокоить. Только как?

– Давай думать. Благо, теперь ты умеешь это делать, – Северус фыркнул, а мадам Помфри рассмеялась. – Не всё потеряно, Север, и ты по-прежнему молод. Всё у нас получится, верь мне. Для начала поговори с Гарри, скажи, что ты тоже участвуешь в целительском заговоре.

– Какое счастье, что у него врождённый блок! А у вас, мадам Помфри, есть амулет?

– Клятва Гиппократа, мой милый. Никто ко мне в голову не сунется, побоится. А о лаборатории не переживай, придумаем что-нибудь, освободим тебя от каторги.

– Кто ещё участвует в заговоре?

– Иппи, Янус Тики, Оливия Малкин и, смешно сказать, маглы – опекуны Гарри. Петуния и Вернон Дурсли.

– Негусто. Петунию я знаю, очень упрямая особа, зануда и ханжа. Меня она не жалует. Муж, я так понимаю, ей под стать.

– Самое главное, что Дурсли любят мальчика и готовы на всё ради его безопасности. Остальное нас не касается.

– А мальчик? На что готов он?

– Вот завтра зайдёшь и спросишь.

Они поговорили ещё немного, и Снейп отправился к себе в подземелья. Впервые с того проклятого Хэллоуина он не чувствовал себя одиноким. «Дожил, – язвил сам себе. – У тебя был богатый и влиятельный любовник, а ты рад союзу с портнихой и маглами. Какой же ты, Северус, в сущности, идиот».

Полученной информации было много, и она требовала тщательного осмысления – права на ошибку у заговорщиков не было.

Вопрос целесообразности бунта против директора Снейпа больше не мучил, для себя он всё уже решил. Одно дело использовать симпатичного и обаятельного мальчишку для популяризации своих идей в газетных статейках, другое – делать из него героя-психопата-мученика, с младенчества гоняя по разнообразным запретным коридорам.

Снейп решил не тратить остаток ночи на сон. Он скинул мантию, глотнул бодрящего зелья и устроился за своим рабочим столом, небрежно отодвинув кипу бестолковых эссе. Первым делом, нужно будет поговорить с Драко. Абраксасов внучок заврался и заслуженно заработал ласковую нотацию от любящего крёстного.

Затем следует обозначить свои намерения Поттеру. Здесь Снейп предвидел кучу сложностей, всё-таки они успели сильно попортить нервы друг другу. Однако если тёмный герой не дурак, то быстро поймёт выгоду от их странного союза. Этот Поттер-не-Поттер весьма любопытен и рационален, из него получится неплохой учёный-исследователь, правда, совершенно точно не в области зельеварения. «Или хладнокровный убийца, – подумал Снейп, содрогнувшись. – Характер уж очень подходящий».

Действительно, мальчишка имел некоторое сходство с Лордом – умный, вежливый, самоуверенный и невероятно обаятельный. Надо думать, сейчас весь Слизерин кинулся расспрашивать старших родственников о Неназываемом. О, Мерлин.

А вот что делать с Дамблдором? Снейп никак не мог понять мотивов директора. То, что Пророчество выдумано, Северус понял довольно давно – уж очень вовремя его произнесли, да ещё и в нужной компании.

Между тем, нормальные пророчества иногда отстояли от грядущего события чуть не на сотни лет и никогда не были настолько конкретными. Истинные пророчества невозможно было истолковать однозначно, они давали лишь примерный контур будущего. «Предостережение, а не приговор», – говорил Руквуд в ответ на осторожные попытки Снейпа разобраться в том, что именно он передал Лорду.

«Магия не заменяет ум, и наоборот, – усмехался тот же Руквуд, наблюдая за отчаянными попытками Снейпа просчитать вероятные последствия своей опрометчивости. – Неглупый человек, анализируя свои поступки, может предсказать собственную жизнь ничуть не хуже любой пророчицы. Посмотри на своего хахаля: его род уже третье столетие избегает гибели от магического проклятия самым вульгарным магловским способом – Малфои шевелят мозгами и не полагаются на случай. Ценность же пророчеств в том, что они предсказывают появление некоего фактора, осмыслению не поддающегося. Рок, фатум, судьба – называй, как хочешь».