Притворщик (СИ), стр. 11

Прощаюсь со всеми, еще раз захожу в палату к Милку, оставляю на столике леденцы и распахиваю окно, впуская в больничную атмосферу запах лета и свободы, выскальзываю в коридор, прикрыв дверь, и следую к выходу. Жизнь идет своим чередом, меня ждут. Как же хорошо, что кто-то беспокоится о тебе. Матвей звонил уже два раза, сказал что встретит, и от этого тепло внутри, спокойно. Знаю, что справлюсь со всем, что будет ждать впереди, я выжил на войне, теперь дело за малым - приспособится к мирному существованию, в чем намечаются успехи.

========== Десять 1 ==========

Чем больше проходит времени, тем больше понимаю, что пропал. Прирос, прикипел к Матвею, и оторвать его от себя теперь кажется невозможным. В голову лезли банальные вещи, которые я дико смущался озвучивать. Не могу надышаться им в буквальном смысле: от запаха сносит крышу, постоянно ловлю его улыбку, взгляд серых глаз, замечаю случайные прикосновения.

Прошла неделя после моей поездки в госпиталь, я ждал Матвея около кафе, недалеко от общежития: сидел на скамейке, наслаждался музыкой в наушниках, когда слух на периферии уловил металлический скрежет, гулкий удар и крики людей в конце улицы. На дороге тут же включились проблесковые маячки, возвещая, что питание защитных полей отключилось, послышался женский визг, и я рванул на помощь, туда, где из-за домов взметнулся чёрный дым, и потянуло запахами топлива и гари. Сердце неприятно защемило от беспокойства - именно с той стороны должен был приехать Матвей.

Выбежав из-за угла, я застал ужасающую картину: столкнулся автобус и грузовик, перевозивший стальную арматуру. От удара машина перевернулась и собрала собой несколько легковушек, раскидав их, как кегли. Аварийная сигнализация резала уши; люди, помогая друг другу, выбирались из машин, кто-то в крови, кто-то просто растерян и в шоке оглядывался по сторонам. Благодаря защитному полю жертв должно быть не так уж много. Я пробирался между автомобилями, высматривая глазами чёрный байк и боясь обнаружить искомое. Обогнул автобус и замер на месте, дыхание перехватило: мотоцикл Матвея, искорёженный, лежал под металлическими балками, на руле - пятна крови. Я заметался, разыскивая знакомую фигуру. Ну где ты, черти тебя дери! Тела нет, значит - ушёл ногами, или оттащил кто-нибудь. Внутри все заледенело, пульс зачастил - я так не пугался даже на задании. Не выдержав, я стал звать парня по имени, носясь между машинами. От автобуса отбегали люди, само средство передвижения коптило воздух, но пламени не было видно - топливо, соприкасаясь с воздухом, почти не возгорается.

Я увидел парня около синей покорёженной легковушки и вмиг оказался рядом.

- Матвей! Чтоб тебя! Что ты тут забыл?! – заорал я на парня, взяв за плечо, повернул к себе и встряхнул. У него лицо в крови, бровь разбита, синяки и ссадины на руках, куртка порвана.

- Да нормально все, Паш… тут вон животину в машине оставили, - и кивает мне за плечо. Смотрю, а в авто на заднем сиденье айва шестиногая мечется, воет и скулит, пытаясь выбраться. – Заклинило, не могу открыть, - он дёргает за дверь, упираясь ногой в капот, но безрезультатно.

- Дай-ка я… - решительно отодвигаю его, приноравливаясь к зажимам.

- Не дури, тут вдвоём надо…

Раздаётся треск, и дверь остаётся у меня в руках, выдранная. Ой! Осторожно прислоняю её рядом. Айва, вызволенная из плена, радостно тявкая, выпрыгивает наружу и несётся искать хозяев.

И тишина.

Медленно поворачиваюсь, встречаясь с охреневшим взглядом, и развожу руками.

- Извини, перенервничал, - тихо говорю, мысленно обзывая себя всякими нехорошими словами. Сердце все никак успокаиваться не хочет, и руки немного подрагивают. Он подходит ближе, вижу, что хочет спросить, но я не даю, мягко накрывая пальцем губы. – Пошли отсюда, Матвей, тебе бровь обработать надо.

Притягивает к себе резко, так, что носом в грудь утыкаюсь, от него пахнет кровью, потом и гарью, сердце стучит сильно и ровно.

- Ты меня до инфаркта своими выкрутасами доведёшь, Паша.

- А ты меня! – не остаюсь в долгу. – Все нормальные люди бегут от неприятностей, а не к ним! Животину ему жалко стало… придурок…

Сжимаю руки у него на талии и выдыхаю. Живой, почти невредимый. Ещё бы немного, и я бы скользнул в боевой транс или снял маскировку. За эти пять минут я потерял год жизни, не меньше.

Вдали завыли сирены, а потом все закрутилось: народу набежало, с Матвея взяли показания, как с очевидца, в машине скорой обработали рану на лице и велели не спать сутки. Байк эвакуировала ремонтная служба, если машину можно будет восстановить, с Матвеем свяжутся.

Я дотащил хмурого парня до нашей комнаты, раздел и запихнул в душ. Пока тот мылся, расстелил постель, заказал еды и стал ждать. Матвей привычно вышел в одном полотенце, мокрые волосы топорщились ёжиком; глянул на меня, вздохнул, прошёл мимо к своей постели и натянул пижамные штаны, сверкнув голым задом.

Сидим, уставившись друг на друга.

- Спрашивай… - первым решаюсь я.

- О чем?

- О чем хочешь. – Сейчас я готов рассказать всю подноготную: от момента, когда вывалился из пробирки, и до сегодняшнего дня.

Внимательно на меня смотрит и выдаёт:

- А я не хочу. Когда созреешь, тогда сам и расскажешь.

Отвожу взгляд, чувствуя, как вспыхнуло лицо. Получи солдат, в тебя верят, ждут, а ты все, как девица истеричная, боишься неизвестно чего. Медленно выдыхаю.

- Байк жалко, - говорю совсем не то, что думаю.

- Починят, а если нет, так скоплю денег и куплю новый, - он вдруг морщится и трёт лоб.

- Голова болит?

- Начинает. Может, обезболивающего выпить? В аптечке вроде было.

- Нельзя, врач сказал: «Никаких препаратов и не спать сутки».

Матвей застонал, схватился за виски.

- Я сдохну до утра!

Как же мне хочется прикоснуться к нему, огладить всего, ощутив упругие мышцы под ладонями, поцеловать в упрямые губы. Вот и хороший предлог подвернулся.

Подсаживаюсь рядом, он поворачивает голову и вопросительно смотрит.

- Я могу сделать точечный массаж, головная боль и усталость пройдут. Хочешь?

- Хочу.

Перебираюсь к нему за спину, встав коленями на кровать, и кладу руки на плечи. Он заметно напрягается, видимо, вспоминает, как я дверцу машины вырвал. Сначала просто глажу шею, плечи, и когда он расслабляется, начинаю массаж неторопливыми круговыми движениями. Через минуту он удивлённо выдыхает и закидывает голову назад сильнее, прохожусь по шее, ощутимо надавливая в нужных местах. Он задышал глубже, навалился на меня спиной, лицо приобрело блаженное выражение. Начинаю массировать кожу головы и слышу тихий стон, полный удовольствия. Усмехаюсь и прекращаю движения, оставив ладони на широких плечах.

- А ещё можно?

- Можно, но не сейчас. Если продолжу, ты уснёшь, а спать нельзя.

Он недовольно фыркнул и сел прямо. Раздался звонок - это нашу еду принесли. Вскочив с кровати и открыв дверь, забираю пакеты у курьера. Матвей помогает дотащить съестное до стола и присвистывает, увидев содержимое.

- У нас праздник? В честь чего морские деликатесы?

Притягиваю его к себе за шею и целую в губы мимолётно, удостоившись недоуменного взгляда.

- Считай, что у тебя сегодня второй день рождения, - серьёзно констатирую и вижу, как изменилось его лицо при осознании, что все могло закончиться далеко не разбитой бровью. – Выкладывай еду, я мыться.

Сбегаю в ванную. Стоя под горячими струями, еле сдерживаю порыв постучаться лбом об стену, чтобы мозги вправить. Космические боги! Как же я испугался за него! А увидев всего в крови, и вообще чуть крышу не снесло! Так, хватит, беру себя в руки окончательно. В жизни все бывает, и мне придётся смириться со всякими случайностями, от которых никто не застрахован.

Выйдя из ванной, я уловил божественный запах, идущий от стола, желудок голодно заурчал. Матвей уже сидел и грыз вилку, капая слюнями на стол.

- Думал, ты там заплыв устроил, садись, еда остывает, - и протягивает мне вторую вилку.