Не придумал, стр. 23
— И поебёмся, будь уверен… Только тебя не возьмём, — игриво надувшись, сказал Дойч.
— Ладно, воркуйте, пидорасы. Налейте мне только немного, да я пойду в комп позалипаю у тебя.
Когда Дойчлянд и Штопор остались одни, им было что друг другу сказать. Оказалось, что чувство вины было обоюдным. Штопор не находил себе места из-за того, что отбил чужую женщину, Дойчлянд же после пары рюмок уже на коленях просил у Гены прощение за инцидент с отвёрткой и молотком. Оба простили друг друга. Потом дуэтом рыдали и снова прощали.
После выпитого литра общение становилось более интимным. Взгляды падали всё ниже, руки тянулись к чужому телу. Пара стопок из новой бутылки, и парни уже целовались. Ещё стопка, и они запускали руки друг другу в штаны.
Заскучавший Миро выполз на кухню и тут же начал смеяться.
— Педики, что вы тут развели? — мерзенько хихикая, начал шутливо наезжать на парней Миро. — А если Алиса узнает, что тут происходит?
— Отъебись, Миро, хватит завидовать, — оторвавшись от поцелуя, послал друга Дойч.
— Ха-ха, а то что? Отвёрткой меня проткнёшь? — и, заливаясь хохотом от своей шутки, Миро скрылся из кухни.
Ни секунды не колеблясь, Миро принялся писать Алисе о случившемся. Посмотри, дескать, чем твои мужики занимаются. Алиса предпочла не придавать этому значения и холодно отвечала Миро в чате.
Когда Штопор отлучился в уборную, Дойчлянд вырубился и, скатившись на пол, заснул. Не решаясь будить хозяина флэта, Гена пошёл в его комнату.
Сквозь сон к сознанию Дойча прорывалось требование мочевого пузыря. «Давай, пьяная сука, иди ссы. Не хочу, чтобы мой носитель позорно валялся в луже мочи, как вонючий колдырь!» Пришлось повиноваться. Потрёпанный временем санузел не смог поймать все капли, которые выстреливал в него Дойчлянд, да он и не должен был. Некультурно обоссав стульчак и кафельную плитку, герой на автомате поплёлся в свою комнату. Даже сквозь ужасную пелену бессилия, Дойчлянд не мог не удивиться открывшейся пред его взором сцене: полуголые Штопор и Миро валяются на кровати, ласкают и целуют друг друга. При других обстоятельствах Дойч присоединился бы, но алкоголь заставлял его глаза смыкаться, поэтому он предпочёл вернуться под стол.
Спустя пару часов Дойчлянда разбудил грохот со стороны двери. Никто из сожителей не торопился открывать, поэтому устранять монотонный гул пришлось хозяину квартиры. На пороге стояла Алиса.
— Привет, дорогая… — начал Дойчлянд.
— Хует! Ты мне собираешься и дальше жизнь портить? — разъярилась Алиса. — Сам пидор, и всех вокруг хочешь сделать, а?
— Да подожди ты!.. Мы помирились… — заплетающимся языком стал оправдываться Дойчлянд.
— Гена! — не обращая внимания на Дойча, Алиса прошла в комнату.
На кровати в обнимку лежали мертвецки пьяный Штопор и ухмыляющийся Миро, поглаживающий Гену вокруг сосков, – этот перфоманс сразу бросался в глаза. Предназначался он, конечно, для Алисы.
— О, явилась, — давясь от смеха, начал Миро, — а мы тут твоего Генку-то чуть не проткнули, ха-ха-ха.
— Нахуй пошёл, чуркобес дырявый! — сверкнула глазами Алиса. — Гена, блядь, подымайся!
— Алиса… — пытался обратить на себя внимание Дойч.
— Я в кал, — вяло пробормотал Штопор.
— В кал тебя сейчас оприходуют, шакал ебучий, вставай! Такси ждёт, — с этими словами Алиса начала стягивать Штопора с кровати.
— Ну, куда ты его тащишь, милая, он наш теперь! — картинно выгибаясь в пояснице, и хватая Гену за грудь, стал издеваться над Алисой Миро.
— От вас, пидоров, подальше, — Алиса кое-как взвалила возлюбленного на плечи.
— Алиса… Давай погово… — не оставлял дипломатических попыток Дойчлянд.
— Нахуй тебя, дегенерат! Я жалею, что знаю тебя. Ты мне противен! — Алиса преодолела дверной проём, волоча Штопора на себе.
Всё это время из коридора за клоунадой наблюдали уссывающиеся от смеха Могила и Ефрейтор. Алиса применила красноречие портовой шлюхи и в их адрес тоже.
Гневно проклиная всех, девушка вытолкнула Штопора в подъезд, так и оставив Дойчлянда без внимания, а других участников спектакля – в приступе гомерического хохота.
— Обосрался ты, да, Казанова ёбаный? — хихикая, издевался над Дойчляндом Миро.
— Неужели я такой хуёвый? Вот так вот прямо «я жалею, что знаю тебя»?.. — сокрушался Дойч.
— Расслабься, пиздострадалец! Зато я барабанщика нашёл!
— Что?.. — находясь в своих мыслях, Дойчлянд не увязал резкую смену темы с произошедшим.
— Штопор на барабане играет… На этой стучалке ебучей, как её?.. Короче, он теперь в «Алконавтах»!
Последняя неделя августа
Последние частички тепла уходящего лета строго сметались с улиц Петербурга человеконенавистническим ветром, а у жителей притона, наконец, появилась общая созидательная цель – аудиовизуальная группа. Илья, Миро и Штопор были на какое-то время заняты репетициями. Дойчлянд же их игнорировал: он пил.
Естественно, саморазрушение не перестало быть движущей силой любых начинаний. Илья, как и прежде, колол в себя всё, что только попадало в его поле зрения, Гена и Миро шли по стопам Дойча и к концу репетиции всегда были «в ноль». Традиционалисты в те дни дома бывали редко, затянутые в водоворот своих кукольных политических движений.
С каждым днём Штопор становился больше другом Миро, нежели Дойчлянда. В некоторые моменты казалось, что и Алиса скоро останется не при делах, если романтические отношения между цыганом и Геной будут набирать оборот. Дойчлянда это задевало. Не то чтобы он был влюблён в Штопора. Просто было задето его самолюбие. Дескать, как так? Почему он целуется не со мной? Это ведь я всё начал! Да и вообще, надо же быть таким гадом? Ввинтился в мою Алису, штопор, блядь. К счастью, Дойч всегда оттаивал, когда ему предлагали ещё водки, поэтому взаимоотношения не накалялись.
Однако что-то тревожило тонкие материи, пронизывающие территорию «Елизаровской». Мерцающее существо с телом дельфина и шестью крокодильими лапами, облюбовавшее здание притона и только изредка изменявшее ему с рюмочной возле метро, беспокойно рыло лапами около соседнего от жилища Дойчлянда дома, в котором находилось кафе. Эфемерное создание изрыгало в яму переработанные алкогольные пары, которые, в свою очередь, оно высасывало из поглощавших этиловые смеси людей. Зачем оно это делало – разобрать сложно. Да и не так уж это и важно, ведь крокодилолапого дельфина в тот момент видел разве что перекинувшийся кубенсисами торчок, который плёлся по улице Седова в неизвестном направлении.
2 сентября
За шиворот вышедших покурить посетителей клуба Очкова капал мерзкий дождичек. Чтобы не испортить костюмы, Дойчлянд, Философ и Миро забежали внутрь. У них была ответственная задача – развлекать зрителей, пришедших послушать стихи известной петербургской треш-поэтессы. Близкое знакомство с ней Философа позволило ребятам дебютировать с группой «Deutschland’s Mother & The Alconauts», получив хоть какого-то зрителя.
Особых надежд никто