Архивы Поребирной Палаты, стр. 40
плод, и бросали тыкву не только о землю, но и в руки друг другу, а
потом и в корзину, что свисала верху по над их головой, и с
весельем кричали, когда попадали туда.
И смутилось сознанье мое, и стало сознанье мое без толку и
связи, ибо видел я тело её, и глаза её видел, но иного укоса
граница была между нами!
От того, что не мог я пойти и коснуться её, от того
помутилось сознанье моё, и стало не властно нормальному ходу
событий…
И тогда я назвал её «Чилла», как звезду, что встает, улыбаясь
над морем, и которую тайно в себе я всегда называл этим словом, ибо имя такое казалось мне прелестью звука.
Так познал я саму безутешность, и знаю теперь, что кормима
она, безутешность, в непроглядных границах тюремных укосов.
И тогда объявил я укосы – тюрьмою!!!
-…Ну, и так далее всякое такое подобное нытье Болонда
было в этих свитках, я не буду всю эту скуку приводить
полностью. В общем и целом решил он уйти в Пустошь, задумав
некий фокус, как обмануть укосы. А то, что произошло с ним в
Пустоши, чуть-чуть интереснее. Почитаем в следующей части.
76
«Легенда об укосах. Часть IV.»
Вот как описывает Болонд свои приключения в
Пустоши:
Как только преступил я порог Пустоши, так сразу же
настигло меня общее ослепление тела, ибо не только глаза мои
перестали видеть, но и кожа ничуть не внимала предметам. И
касаемо слуха всё то же случилось – тихо было в ушах, будто не
было мира вокруг никакого.
И стало сознанье моё не сообразным понятностям, в нем всё
теснилось искаженным, глухим и одутлым. И рванулось внутри у
меня на разлад всё мое естество от того, что владел в голове у
меня страх, говоря, что не стало меня самого, что везде пустота, и
что сам я теперь – пустота.
Лишь одна моя прежняя цель удержала меня тогда от безумья
– я хотел так же сильно, чтобы в Пустошь войти, а потом перейти
из нее в укос Изголовий Небесных, где живет моя Чилла. Через
Пустошь хотел я попасть к ней туда.
И поэтому я продолжал продвигаться вслепую вперед, хоть
тревожно мне было – а, вдруг, я уже обернулся спиною, и, не иду
ли назад я в укос свой родной? Или – не сбился ли я с
направленья, которое взял на укос Изголовий Небесных, где живет
моя Чилла? Такие тревоги меня угнетали в тот страшный момент.
Но очень сильно питала надежда меня, что попаду я, все-
таки, взятым путем в укос Изголовий Небесных, где живет моя
Чилла.
И поэтому, ни на что не притязая, лишь шел я и шел, пока не
услышал от бархата женского голос какой-то с насмешкой:
«Вот, видишь, ослепло всё тело твоё, и нет для тебя никакого
мира, кроме того, что внутри тебя. А всё, что внутри тебя – тот же
самый мир, который ты хотел покинуть. Но если несешь ты его за
собою горбом, то разве покинул ты то, что покинул? Ты вообще –
где?».
И смеялась потом после этих вопросов.
И, услышавши эти слова, я повлекся за смыслами их и
получил сильное влияние от вопроса – где я?
И, хотя проникало всё в меня как чрез вату, я в какой-то
момент произвел внутри себя осмысление, и получилось так, что я
нигде, потому что я сломался в своем естестве