Бог знает лучше, стр. 20
Я только выдохнул: – Ольга ты меня за кого принимаешь? Она махнула рукой. – Да не за
кого я тебя не принимаю. Принимала, уже бы давно сообщила куда следует. – помолчав она
продолжила. – Просто... Ты же всего не знаешь.
– Чего не знаю? Что Алиса сирота? Она сама об этом сказала. Что у Ульянки с отцом
проблемы тоже знаю. – Знает он... А что над Алиской срок висит уже за её болтовню
знаешь? А если она ещё твои песни перепоёт... А она может. Про Ульянку...
– Про проблемы с отцом? Ольга замолчала и... – Ты же не знаешь кто он. Подонок с
партбилетом, а она... Его карьере мешает, города ему мало. Он и Марию, жену свою, чуть в
могилу не свёл. Брат их защищал, он его подальше в армию отправил. Хорошо хоть до
Афгана это было, понимаешь? – Алиса говорила... – Говорила? Как он хотел её в интернат
для умственно отсталых сдать... Как она ко мне по морозу прибегала в одном халатике и
тапочках, как с синяками ходила... – она вздрогнула. – Азад, ты что? Ты...
Я улыбался: – Убью, суку... – Не надо... Господи. Ты не понимаешь? И менты, и... все под
ним. Его все боятся. Он же тебя посадит, а то и хуже... Да не скалься ты. Ты же на зверя
похож. – РАЗБЕРЕМСЯ. – НЕ НАДО, СЕБЕ ХУЖЕ ТОЛЬКО СДЕЛАЕШЬ.
– Аргх... Не по людски живете, не по божески... Ольга только вздохнула: – Ты-то сам кто?
Приехал, лезешь куда-то, помогать рвёшься... Справедливости ещё хочешь. Нету её нигде.
Взрослый мужик вроде, а... – Кто я? Я, Оля, русский волкодав. Из тех что матёрого волка в
одиночку берут. Когда кому-то плохо я прихожу. Она снова вздохнула: – Волкодав... Скажи
ещё спецназовец какой-нибудь. Ты на себя хоть раз в зеркало посмотри.
Я удивился: – А что в зеркале? Ольга внезапно рассмеялась. – Ну ты даешь... Хайр ниже
плеч, прикид «милитари», фенька вон на руке... Олдовый, да?
Оппаньки, как оно выходит. Забавно, однако. Я показал на неё пальцем.
– А вот что интересно. Откуда примерная комсомолка и старшая пионервожатая Ольга
Дмитриевна... Фамилия как твоя? Ольга застыла. – Семенова, начальник. – Вот... Откуда
советская гражданка Семенова нахваталась таких словечек? Олдовый, хайр, фенька... А?
Она закрыла лицо руками, потом... – Дай закурить. – Сейчас. – я свернул ей самокрутку, поднёс зажигалку. – Держи. Её пальцы дрожали, она неловко затянулась. Выдохнула, словно
бросаясь в омут. – Я ведь не всегда такой была. – Прости, не понял. – Чего не понял-то...
Строишь из себя... Смотри. – она показала мне руки. – Видишь?
Ну а что не видеть... Вены коцаные все.
Она опустила голову. – Сломали они меня. Сначала на иглу, а потом... За что спросишь? За
многое. Они ведь любого могут, понимаешь? Да что я тебе рассказываю... Восемь лет назад я
должна была сдохнуть. Спасибо Линде, подруге моей... Вытащила. А эти... Документы
новые, из Москвы увезли, забыть себя заставили. Нового человека из меня сделали. Да ещё
говорили что государство обо мне позаботилось.
Она застонала. – А я... Я даже Линде позвонить не могу, боюсь. И да... Меня Дженис звали.
Ой я мудак... А что ты хотел здесь увидеть? Счастливое будущее...
– Ладно, ты иди. Мне наверное поплакать надо после таких разговоров. Что сейчас делать
будешь. Я пожал плечами. – В музыкальный клуб... – Давай, я попозже подойду.
Подойдя к двери я обернулся. – Девчонки знают о твоём прошлом? – Нет. Зачем...
В клубе было тихо и похоже никого. Я сел на крыльцо. Занесло же тебя... Эх, наш табур бы
сюда... Но мечтать не вредно. Неожиданно я почувствовал как кто-то наваливается на меня, закрывая ладошками лицо. – Попался, да!!!! – Слушай, я с тобой заикой стану.
– Ага! – Ульянка засмеялась. – Испугался? Будешь знать! – Уля, ты же вроде обиженная?
Она села рядом и нахмурилась. – Конечно я обиделась. И даже сейчас, вот. А ты почему
внутрь не заходишь? – Да вроде там никого нет.
– Это кого тут нет? – сказала Алиса, выглядывая из-за двери. – Улька, ты репетировать
пришла или почему? Давайте заходите.
В комнате приятно пахло свежезаваренным чаем, лимоном и ещё чем-то сладким. Ульянка
тут же заволновалась. – А это вы чего тут? И без нас? Мику засмеялась. – А мы пирожные
кушаем. – А где вы их взяли? – Меня за победу в соревнованиях наградили. Забыла?
Алиса потрепала Ульянку по голове. – Мы вам оставили. Две штуки. Давай жуй и за
барабаны. Поиграем хоть... На удивление быстро проглотив своё пирожное и половинку
моего, Ульяна вытерла руки, села за установку и выдала дробь. – Давайте, играйте. Чего
там...
Примерно полчаса я слушал современные обработки эстрадных песен... Потом Алиса
отложила гитару. – Хватит. Надоела на... эта попса. И многозначительно посмотрела на меня.
Мол, всё понял? Ульянка уже перебралась на матрасы и с интересом глядела на меня. Мику
села рядом с ней. Я только вздохнул. Интересно, за что ей срок грозит? Я тронул струны...
– Ой, Ольга Дмитриевна... – Уля, да сиди, я просто зашла посмотреть что вы тут делаете, послушать... Я кивнул. Ну да, послушать говоришь... Ольга Дмитриевна Семенова которую
раньше звали Дженис. Примерная комсомолка... Только следы от уколов? Ладно... Не очень
я люблю когда сразу в воду макают, да придется. Просто времени у меня мало.
«Мой дед был врагом народа,
А отец офицером внутренних дел,
Ну а я уцелел,
Хоть и долго болел,
Но мать меня просит, чтоб я песен не пел.
Я ее конечно не виню,
Но, что осталось мне еще - только вены на руках, А в ее сухих глазах - безысходность, боль и страх, Так и не поняв, как надо было жить и кто же враг.
Эй, ей-ей-ей!
Черный ворон над домами все наглей и злей.»...
Ольга опустилась рядом со мной. В её взгляде читался немой вопрос – Что же ты делаешь?
Вспомни кем ты была, Дженис...
«Наша жизнь сквозь ментовский прицел,
Поэтапно в приказах стоять и ложись,
Коммунизм иль фашизм, что же дальше, окстись,
Это даже не смерть, но смертельная жизнь.
Дети трасс и железных дорог,
Что же держит вас здесь, ведь больше нет лагерей, Не осталось корней, а на гадов камней,
Только водка и боль, да могилы друзей.»...
Мельком я заметил как Алиса сжала кулаки...
«Эй, ей-ей-ей!
Черный ворон над домами все наглей и злей.
Эй, ей-ей-ей!
Черный ворон над домами все наглей и злей
Мой дед был врагом народа,
А отец офицером внутренних дел,
Ну а я уцелел,