Цитаты автора "Маяковский Владимир Владимирович"

„Если ты меня любишь, значит ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах.“

„Экзамен в гимназию. Выдержал. Спросили про якорь (на моем рукаве) — знал хорошо. Но священник спросил — что такое «око». Я ответил: «Три фунта» (так по грузински). Мне объяснили любезные экзаменаторы, что «око» — это «глаз» по-древнему, церковнославянскому. Из-за этого чуть не провалился. Поэтому возненавидел сразу — всё древнее, всё церковное и всё славянское. Возможно, что отсюда пошли и мой футуризм, и мой атеизм, и мой интернационализм.“

„Такой земли я не видал и не думал, что такие земли бывают.“

„Костюмов у меня не было никогда. Были две блузы — гнуснейшего вида. Испытанный способ — украшаться галстуком. Нет денег. Взял у сестры кусок желтой ленты. Обвязался. Фурор. Значит, самое заметное и красивое в человеке — галстук. Очевидно — увеличишь галстук, увеличится и фурор. А так как размеры галстуков ограничены, я пошел на хитрость: сделал галстуковую рубашку и рубашковый галстук.
Впечатление неотразимое.“

„Убирайте комнату,
чтоб она блестела.
В чистой комнате —
чистое тело.“

„Если рассматривать меня как твоего щененка, то скажу тебе прямо — я тебе не завидую, щененок у тебя неважный: ребро наружу, шерсть, разумеется, клочьями, а около красного глаза, специально, чтоб смахивать слезу, длинное облезшее ухо. Естествоиспытатели утверждают, что щененки всегда становятся такими, если их отдавать в чужие нелюбящие руки.“

„То, что тебе хоть месяц, хоть день без меня лучше, чем со мной, это удар хороший.“

„Да здравствует — снова! — моё сумасшествие!“

„Я душу над пропастью натянул канатом,
жонглируя словами, закачался на ней.“

„Радость
ползет улиткой.
У горя
бешеный бег.“

„Я пишу потому, что я больше не в состоянии об этом думать.“

„Вчера шатаюсь пляжем. Пишу «Облако».
Выкрепло сознание близкой революции.
Поехал в Мустомяки. М. Горький. Читал ему части «Облака». Расчувствовавшийся Горький обплакал мне весь жилет. Расстроил стихами. Я чуть загордился. Скоро выяснилось, что Горький рыдает на каждом поэтическом жилете.
Все же жилет храню. Могу кому-нибудь уступить для провинциального музея.“

„Не ругайте меня мерзавцем за то, что редко пишу. Ей-богу же, я, в сущности, очень милый человек.“

„Я не знаю ни ямбов, ни хореев, никогда не различал их и различать не буду. Не потому, что это трудное дело, а потому, что мне в моей поэтической работе никогда с этими штуками не приходилось иметь дело. <…> Я много раз брался за это изучение, понимал эту механику, а потом забывал опять. Эти вещи, занимающие в поэтических учебниках 90%, в практической работе моей не встречаются и в трех.
В поэтической работе есть только несколько общих правил для начала поэтической работы. И то эти правила — чистая условность. Как в шахматах. Первые ходы почти однообразны. Но уже со следующего хода вы начинаете придумывать новую атаку.“

„Когда он вырос приблизительно с полено
И веснушки рассыпались, как рыжики на блюде,
Его изящным ударом колена
Провели на улицу, чтобы вышел в люди.“

„Все женщины меня любят. Все мужчины меня уважают. Все женщины липкие и скучные. Все мужчины прохвосты. Лева, конечно, не мужчина и не женщина.“

„Бывает, выбросят, не напечатав, не издав,
но слово мчится, подтянув подпруги,
звенит века, и подползают поезда
лизать поэзии мозолистые руки.“

„Маяковский, вы считаете себя пролетарским поэтом, коллективистом, а всюду пишите: я, я, я…
— А как вы думаете, Николай Второй был коллективистом? А он всегда писал: «Мы, Николай Вторый…» И нельзя везде во всем говорить «мы». А если вы, допустим, начнете объясняться в любви к девушке, что же, вы так и скажете: «Мы вас любим»? Она же спросит: «А сколько вас?»“

„После электричества совершенно бросил интересоваться природой. Неусовершенствованная вещь.“

„По-моему, стихи «Выхожу один я на дорогу…» — это агитация за то, чтобы девушки гуляли с поэтами. Одному, видите ли, скучно. Эх, дать бы такой силы стих, зовущий объединяться в кооперативы!“

„У взрослых дела.
В рублях карманы.
Любить?
Пожалуйста.
Рубликов за сто.“

„Борису Пастернаку: «Вы любите молнию в небе, а я — в электрическом утюге».“

„Не знаю, плачут ли, нет медведи,
Но если плачут, то именно так.
То именно так: без сочувственной фальши,
Скулят, заливаясь ущельной длиной.
<…>
Вот так медведи именно могут:
Недвижно, задравши морду, как те,
Повыть, извыться и лечь в берлогу,
Царапая логово в двадцать когтей.“

„Море уходит вспять.
Море уходит спать.“

„Не те ***и,
что хлеба ради
спереди и сзади
дают нам ***ти,
Бог их прости!
А те ***и — лгущие, деньги сосущие,
***ать не дающие —
вот ***и сущие,
мать их ети!“

„Нести не могу —
И несу мою ношу.
Хочу её бросить —
И знаю,
Не брошу!“

„Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают по маю
венчики встречных ромашек“

„Имя любимое оберегая, тебя в проклятьях моих обхожу.“

„Театр не отображающее зеркало, а — увеличительное стекло.“

„Одна печатаемая ерунда создает ещё у двух убеждение, что и они могут написать не хуже. Эти двое, написав и будучи напечатанными, возбуждают зависть уже у четырёх.“