Первый шаг Некроманта. Том 6 (СИ), стр. 69

«Всё бессмысленно».

Любое моё решение бессмысленно. Загробный мир всё равно продолжит существовать и питать не нынешнего, так следующего бога смерти. Эстафета будет передаваться тысячелетиями. Мы умрём, а всё останется как есть.

Создатель так устроил.

Тот, кто стоит над богами, над всем. Это и есть устоявшийся миропорядок, а выкидыши магической сущности в виде «богов» только пешки, временное явление в пространстве-времени.

«А…ём!»

Мои попытки пожить лишнюю сотню лет на этом фоне выглядят смешно. Зачем возвращать целительство, если конец для всех и так один? Что это даст? Только продлит иллюзию жизни.

«Ар…тём!»

Я лишь тешу своё раздутое эго, ищу одобрения в глазах окружающих, хочу стать легендой. Не для них я это всё делаю — для себя. Ради собственной гордыни готов посылать на смерть тех, кто поверил в меня, кто видит во мне надежду.

«Артём!»

А кто я такой?

«Ты меня слышишь? Очнись! Это всё неправда, ты несправедлив к себе. Ты нужен нам, мне нужен. Я люблю тебя и с гордыней, и с зазнайством, и со всеми другими грехами… Мне плевать! Это всё не важно, важен только ты!»

Грудь ощутимо обжёг цветок камелии, молчавший до сего времени. Голос Софи как хрустальная чаша вычерпал гадкую тину сомнений, облепившую сознание. Разбушевавшийся океан безысходности этим не осушить, но внутри где-то кольнуло, что кто-то борется за меня. Я этого не достоин.

«Мне от тебя ничего не нужно — просто живи!»

Да, это наивный нарратив, но в нëм тоже есть смысл. С каждым словом девушки я отдалялся от будто навязанных извне мыслей, вспоминая, что Обскуриан был искусным ментальным магом. Упадническое настроение, вызванное зрелищем загробного мира, легло на благодатную почву, но всë постепенно развеивалось.

Просто шагать, делать большие и маленькие открытия, создавать семью, давать кому-то жизнь и наслаждаться своей — что может быть естественней? Я так приблизился к вершине, что забыл элементарные вещи: зерно человеческой жизни так же вечно, как и остальной миропорядок.

Одни уходят, другие — приходят. Мы части чего-то более могущественного и прекрасного. Без этого обновления не будет постоянной жажды жить.

«Пора с ним заканчивать».

Казалось, прошла вечность с момента моего оцепенения. Всë тело вспотело от напряжения. Борьба с чужой божественной волей отняла больше сил, чем физическое сражение. Я заново ощутил каково это — чувствовать ману в своём теле. Она сейчас прошлась по каждой жилке, освежая клетки и сбрасывая последние путы Обскуриана. Он чуть не активировал клеймо Отчуждённого!

Я носил эту некромантскую заразу вынуждено, чтобы познать грань целительства, и ни за что не сдамся, когда так близок к своей цели. Хворь отступила и организм полностью обновился.

— Посмотри на меня, — попросил я бога смерти и вырвал того из Потустороннего, рука-фантом схватила людоеда поперёк тела и сломала ему рёбра, многочисленные глаза полопались, а рот отвратительно раззявился, из ненасытной глотки торчала чья-то кисть с серебряным кольцом. — Теперь я покажу, что ТЕБЯ ждёт.

Восстановленное тело Обскуриана хрустело, но справлялось с нагрузкой. Всё же оно успело поглотить достаточно плоти, для восстановления и теперь тёмный бог не боялся остаться без оболочки.

— Интересно, расскажи, — тварь выскользнула из захвата, став неуловимой жидкой субстанцией и снова сформировалась в шаге от фантома, как бы насмехаясь над моими «трюками». — Как ты убьёшь бога, смертный?

Но насмешка недолго оставалась на его лице, ведь он увидел как из моего левого глаза усилился выход свободной маны. Это могло означать лишь одно.

— Мразь! Да ты с ума сошёл! Не говори ему! — проорал оскалившийся враг.

— Поздно, — я постучал себя по виску. — Ты сдохнешь первым, он готов ради этого поделиться знаниями, — Клирирос, которому я дал право голоса, с радостью выдал всю нужную мне информацию, и теперь я был в курсе, каким образом нанести фатальный ущерб.

Такого развития событий мой оппонент не ожидал, потому чуть не пропустил удар святой магией. Проведя в мире теней сотни лет, это создание само уподобилось ей и привнесло в свою магию частичку чужой стихии. Всё же боги устроены по-иному нежели мы со своей жалкой шкалой процентилей.

Бомбардировка продолжилась, и я сохранял за собой инициативу, параллельно незаметно развёртывая большое заклинание света. От моих ног в четыре стороны по земле поползли лучи, начиная формировать клетку. Для обычных глаз они не были видны, так что я не волновался насчёт Обскуриана. Бог смерти сейчас сосредоточен на спасении собственной оболочки.

Убей я его мгновенно, тот бы опять ушёл в царство тени, туда, где можно прятаться вечно. Я не собирался тратить всю жизнь в бесконечных погонях, потому световой километровый куб формировался вокруг нас, пока не захлопнулся.

— Мразь! — озверевший противник каким-то образом открыл сразу семь небольших Брешей прямо внутри готовившейся ловушки.

Из них, хрипя и фыркая, выбежали многочисленные химеры из иных миров. Слабый противник, но внимание на себя отбирал. Шестиногие комки шерсти двигались шустро, а их огромные челюсти способны были перегрызть человека пополам. Меня чуть не снесло волной живой мощи, но прятаться в Потустороннем я не мог — иначе заклинание «тюрьмы» сорвётся. Его должно творить только в нашем мире.

Выход нашёлся моментально. Я поднял себя столбом световой энергии, как это делал со стихией тени и возвысился над бушующей толпой. Где-то там вдали пытался убежать и Обскуриан, но ничего не вышло — стенки ловушки захлопнулись. Теперь мы оба внутри, а весь остальной мир отрезан от нас. Эффект световой тюрьмы блокировал выход любой маны наружу.

Если ментальное тело покинет физическое, то наступит смерть. В случае же с Обскурианом сгусток маны не переместится обратно в Потустороннее. Эффект накладывал ограничения и на меня. Я так же умру, стоит ступить хоть на шаг извне.

Из моих рук вниз полились потоки лавы, моментально растворяя в себе разошедшуюся живность. Она гибла как бактерии от мыла. Ничтожные создания возомнили, что могут мне навредить и поплатились за это.

На сотни метров вокруг всё покрылось гладкой породой. Те твари, что покрепче, так и застыли навечно, как статуи. Их Вожаки тоже быстро погибли, но сейчас меня интересовал только бог смерти.

Обскуриан добежал до границы сужающегося куба и теперь пятился от надвигающейся стены света.

— Выпусти меня отсюда.

— С чего бы? Какой резон это делать?

Передо мной снова была та личина, что я привык видеть: средних лет мужчина с кудрявой головой, с проникновенно голубыми глазами и слишком симметричным неправдоподобным лицом. На удивление бог выглядел спокойным, будто не он сейчас загнанный в ловушку зверь, а я.

— Слышишь там вдали идёт сражение?

— Оно скоро закончится, — кивнул я.

Тысячи светящихся точек почему-то организованно отступали от «Северной», но основное я подметил сразу: многокилометровый Вожак почти моментально потерял половину тела, а другая сейчас активно передвигалась в сторону нападавших.

С теми силами, что собрал император, они должны справиться. Как только я об этом подумал, монстр вдали разделился ещё на четыре части, одна из которых моментально погасла. Оставшиеся три яростно сопротивлялись. Кто-то переломил ход сражения.

— Мы побеждаем.

— Нет, — покачал головой бог смерти, — вы победите, когда я разрешу.

— Сильное заявление, жаль что пустое.

— Спустись на землю, Аластор, не один ты продумываешь на три хода вперёд. Ваше поражение — это вопрос времени и моей воли. У тебя есть шанс спасти тысячи людей в обмен на мою жизнь. Пораскинь мозгами, откуда взялись те новые Бреши, ммм?

— Ша’Руг…

Императорская ставка, мятеж.

— Убейте их всех! — заорал где-то сбоку голос Шуйского и вокруг началась бойня.

На глазах у Захара Рюмина перерезали горло его отцу. Словно пришибленный он смотрел, как тот падает на колени и медленно заваливается вперёд, а в это же время магические атаки уничтожали и остальных зазевавшихся офицеров из свиты императора, вставших на пути бунтовщиков.