Рассвет Оникса (ЛП), стр. 76

Я подумал, не напугал ли я ее.

— Кровоточащие Камни, Кейн, — вздохнула она, складывая руки. — Это просто смешно.

А. Значит, не испугалась. Я сдержал дикую ухмылку, как делал каждый раз, когда она проклинала свои благословенные Камни. Ее неожиданно грязный рот привел меня в ужас. Мне захотелось наполнить его еще более грязными вещами. Например, моим именем. Или…

Возьми себя в руки.

Я прислонился к закрытой каменной двери, чтобы сделать именно это. И сложил руки. Так много для того, чтобы не ерзать.

— У тебя действительно рот как у моряка.

Она крепко сжала челюсти, ноздри вспыхнули.

— Не думай о моем рте.

Я, блядь, стараюсь.

— Как бы я хотел перестать, пташка.

Ее брови сошлись над переносицей — ее взгляд, который начал раскручивать меня так, что мне стало не по себе, — и она издала недовольный звук.

— Ты неисправим.

— А ты ревнуешь.

Вот почему я привел ее сюда. Подальше от музыки и членов моей крепости. Подальше от Амелии.

На днях я потерпел грандиозную неудачу, обращаясь к ней в зельнице. Мои чары, мои мольбы, многочисленные буханки клеверного хлеба — все было бесполезно. Я уже начал беспокоиться, что заточение ее лживого жабоголового любовника означает, что она больше никогда не посмотрит на меня по-старому.

Но сегодня вечером…

Она видела, как мы с Амелией разговаривали, и ревновала по-настоящему. И я должен был воспользоваться этим, пока у меня был шанс. Заставить ее простить меня. Или признать… что-то.

Я не был уверен, что именно происходит между нами. Но первым шагом к выяснению этого должно было стать возобновление разговора.

Выражение лица Арвен не смягчилось от моего обвинения, как я надеялся. Никакого признания вины. Ни недоверчивого смеха. Ее брови лишь глубже нахмурились.

— Смешно. Ты мне противен. Я… — Арвен прервала себя глубоким вдохом.

Я подавил смех, вырвавшийся из моих губ. Она была такой милой, такой расстроенной… Я хотел обнять ее.

— Прости, что помешала тебе и принцессе. Это было грубо.

— Мы находимся в состоянии войны, — сказал я, чуть наклонившись вперед. Я постарался не нахмуриться, когда она вздрогнула. — Я пытаюсь укрепить союзничество. Ты думаешь, я просто так играю? Я кажусь тебе большим любителем банкетов?

Я никогда не любил толпу. Никогда не любил банкеты. Они напоминали мне о Люмере, моем отце и его мерзких ритуалах и обрядах.

Я бы предпочел быть где-нибудь в другом месте, хотел я сказать ей. Где-нибудь с тобой.

Обманчиво непринужденный взгляд Арвен нашел ее ногти.

— Кто бы мог подумать, что политическая война может выглядеть так интимно…

Ну вот, опять за свое.

— О, пташка. Ты сгорала от ярости при мысли о том, что я могу быть с другой женщиной?

Скажи ‘да’. Признай, что у тебя есть ко мне чувства. Дай мне шанс сделать то же самое. Позволь мне освободиться от этих удушающих, навязанных самому себе пут и знай, что ты этого хочешь.

Знай, что я не выдумываю все, что происходит между нами, как какой-то неконтролируемый, бредовый…

— Не будь глупцом. Во что бы то ни стало, займись этим. Она еще слишком молода для тебя, тебе не кажется?

Проницательная, злая штучка.

Подожди…

— Сколько, по-твоему, мне лет?

— Неважно. Это не имеет значения.

Арвен прошла мимо меня к двери.

Вот она. Я дал ей шанс — возможно, третий или четвертый, — а она им не воспользовалась. Я должен был позволить ей вернуться к веселью. Она заслужила немного веселья после всего, через что ей пришлось пройти. Она как раз начала получать удовольствие от пребывания здесь, когда появился Халден. Я мог бы научиться держать дистанцию. Проглотить чувство вины.

Следовать плану, зная, что в это время она будет счастлива, как того требовал Гриффин…

Надеюсь, что это не так.

Арвен попятилась назад, когда я двинулся ей навстречу, ее каштановые волосы развевались в слабом свете лампы в комнате.

Я мог бы ударить себя по лицу. В чем, собственно, была моя проблема? Отпусти ее.

— У тебя за решеткой в нескольких футах под нами сидит человек, который считает тебя своей женой.

— Конечно, — сказала она, кивнув с трудом. — Халден. Спасибо, что пощадили его.

— Конечно. В конце концов, я не такой уж жестокий король.

Рот Арвен чуть не дернулся. Почти улыбка. Губы покраснели, но не блестели, как будто она накрасила их, но потом стерла.

— Мне действительно пора возвращаться. Мари будет…

Сила чего-то — какого-то грохочущего, ревущего, содрогающегося — в середине фразы впечатала Арвен мне в грудь и опрокинула нас обоих на пыльную землю.

Не он…

Еще нет…

Неужели Лазарь пришел за моим домом? Крики, обломки, война, которая последует за этим… И все же все мое внимание было сосредоточено на ее хрупком теле, раздавленном под моим. Я держал вес на локтях и коленях, пока бочки с вином срывались с полок и обрушивались на нас.

Я не стал пользоваться фонарем. Если бы мой отец был здесь, мне пришлось бы беречь каждую каплю. Но деревянные бочонки, которые грохотали, волновали нас меньше всего.

Скорее всего, у Арвен было достаточно сил, чтобы защитить нас обоих. Возможно, чтобы победить все, что там было — моего отца, его наемников, череп-огра или шестерых, которые каким-то образом прорвались через дозорных…

Но ее трясло, глаза были закрыты как можно плотнее.

А ее рука…

Рана на моей рубашке.

Она прижималась ко мне.

На мгновение я больше ни о чем не мог думать. Ни о каком дискомфорте, когда тяжелый ствол за стволом опускался мне между лопаток или на ноги. Ни о страхе за свое здоровье, ни о народе.

Я мог думать только о том, как ее пальцы, вплетенные в тонкие, богато сшитые волокна моей туники, прижимают меня к себе.

— Я держу тебя.

К тому времени, когда ударные волны стихли, я счел случившееся обычным землетрясением. Ни рев дракона, ни вой часовых не означали, что это был не мой отец. Не слышно ни криков, ни стонов агонии — скорее всего, это не тварь или наемник Фейри в ярости.

Я вздохнул с облегчением, но тут же осознал, что мое дыхание овевает шею Арвен.

Мои губы почти касались кожи за ее ухом. Все ее тело было мокрым от вина, а тонкая шелковистая черная ткань пропиталась влагой. Длинные голые ноги переплелись с моими собственными. Мои руки запутались в ее волосах, я держал ее голову и шею…

Ее теплое, мягкое дыхание сбилось, и вся кровь прилила к моей голове…

Я слишком быстро встал.

— Ты ранена?

— Нет, — сказала она, немного задыхаясь. — Это просто вино. — Но даже когда она произнесла эти слова, подушечки пальцев Арвен нашли ее рот, и по ним потекла кровь.

Черт.

Я осторожно взял ее лицо в руки — не хотел ее пугать. Но Арвен даже не вздрогнула, когда я оттянул ее нижнюю губу, чтобы лучше рассмотреть. Она прокусила ее довольно сильно. Наверное, когда мы впервые столкнулись.

— Ой, — вздохнул я. — Прости, пташка.

Отпустив ее, я осмотрел полки в поисках нераспечатанной, не разбитой бутылки. За спиной показалась пыльная белая, я взял ее, зубами выдернул пробку и выплюнул ее на пол.

Я вытер пыль с бутылки и протянул ей.

— Выпей немного, поможет.

Арвен нерешительно отпила спиртного, не отрывая взгляда от моих глаз. Ее полный, пухлый рот обхватил стеклянную губу… Огромные оливковые глаза просто кипели. Искрились.

Я тяжело выдохнул. Звук был такой, словно я тащил лошадь по лестнице.

Дыхание. Помнишь о дыхании?

Нужно было убираться отсюда, пока я не совершил что-нибудь необратимое и ужасно глупое.

— Что это было?

— Наверное, землетрясение, — ответила я, проталкиваясь мимо бочек и сломанных метел к тяжелой каменной двери. — Оставайся здесь. Я пришлю за тобой Барни.

Моя первая попытка открыть дверь была, признаться, слабой. Возможно, я действительно не хотел покидать ее. Даже не ее, а этот момент с ней. Тот, в котором мы были вежливы. Когда она нуждалась в том, чтобы я утешил ее, защитил ее, и я сделал это. Я не был доблестным человеком — в своей жизни я совершил достаточно ошибок, чтобы спасти тысячу дам от тысячи падающих бочек с вином, и это не внесло бы ни малейшего вклада в мою кармическую книгу. Но это не означало, что благодарный взгляд или ее кулак в моей рубашке не оказали на меня никакого влияния.