Святое дело, стр. 7
В 1945 году у маршала Будённого был выбор. Он мог бы рекомендовать жеребца любой другой нашей породы. Терской, например. Или русской верховой. Донской. Ахалтекинской.
Ну хорошо, из затеи с конем у Сталина ничего не вышло, но зачем и Сталин, и Будённый арабского коня подсовывают Жукову? Не хватает наших родных коней марксистско-ленинской породы? Откуда у товарища Сталина это низкопоклонство перед загнивающим Востоком?
Жуков, если верить этим балладам, Сталину не возражал, но совету почему-то не внял и на параде появился не на арабском скакуне, которого ему якобы рекомендовали Сталин и Будённый. Самое странное, что Жуков не нашел нужным свое вольнодумство объяснять ни Сталину тогда, ни своим читателям после смерти Сталина. Одно из двух: либо мемуарист Жуков должен был обойти стороной вопрос про коня арабской породы, не заостряя нашего внимания на подробностях, либо, если уж коснулся деталей, должен был объяснить, почему действовал вопреки сталинским рекомендациям и как товарищ Сталин реагировал на такое проявление свободомыслия.
Разгадка сей неувязки, на мой взгляд, проста: через два десятка лет после смерти Жукова сей фрагмент в «самую правдивую книгу о войне» вписали люди, которые не подозревали о существовании кавалерийских лошадей российских и советских пород. Скакуна арабской породы они помянули ради красного словца – звучит красиво. Они явно не владели техникой правдоподобного вранья. Между тем главное правило обманщиков – поменьше подробностей, так как на подробностях врунишек и ловят.
Критик мой, скрывающийся под псевдонимом Грызун, негодует: надо было сначала мемуары Жукова прочитать, а уж потом писать «Последнюю республику»!
С этим полностью согласен. Именно так я и поступил. Все издания, которые на тот момент были, собрал, все прочитал. Очень даже внимательно. Но ничего про арабского жеребца и болтливого сталинского сына не вычитал.
Не было этого! И быть не могло. Ибо между «Последней республикой» и «самой правдивой книгой о войне» существует некий мистический контакт. Мемуары Жукова печатали два десятка лет. Издание за изданием. Миллионными тиражами. Но не было в них ни слова о тайных сталинских упражнениях в верховой езде. Но вот вышла «Последняя республика», и тут же мемуары величайшего полководца чудесным образом преобразились, обогатившись новым ярким эпизодом.
Я бросил в массы вопрос: почему Сталин отказался парад принимать? И тут же покойный Жуков в те же массы бросил ответ: да потому, что на коне ездить не умел!
Гражданин, скрывающийся под псевдонимом Грызун, постарайтесь уловить причинно-следственную связь: народу в мире – миллиарды, и каждый способен на какую-то гадость, каждый может придумать каверзный вопрос. Мог ли Жуков предвидеть все неудобные вопросы, которые будут задавать через много лет после его смерти? Мог ли он на них загодя ответить? Мог ли он ответить на мой мерзкий вопрос до того, как я его задал? Мало ли что в мою дурную голову взбредет?
Потому-то живой Жуков ничего не помнил про злополучные сталинские упражнения. И в мемуарах, естественно, об этом не писал. И после смерти об этом случае тоже никто не припомнил. Полистайте первое издание мемуаров Жукова, и второе, и пятое, и седьмое…
Но вот через два десятка лет после смерти Жукова я обратил внимание почтеннейшей публики на некую странность сталинского поведения. Вот тут-то покойный Жуков и встрепенулся. Тут-то он и вспомнил подробности. Тут-то он мне и вмазал!
Любой, кто сам читает мемуары Жукова, неизбежно приходит к выводу: это фальсификация. Сработана она ленивыми неграмотными халтурщиками. Но встречаются еще отдельные личности, которые верят в то, что всю эту муть сочинял сам Жуков. Не буду спорить. Буду ссылаться на Жукова. Увидите, что из этого выйдет.
Мои вопросы не исчерпаны. Уверен, что покойный Жуков еще даст достойный ответ на поставленные мною вопросы. Приятно сознавать, что своими наводящими вопросами, порой нетактичными и неудобными, я и впредь буду способствовать поиску все новых вариантов «подлинной рукописи» и дальнейшему совершенствованию «самой правдивой книги о войне».
Глава 2
Вернемся к нашим лошадям
Я тоже не езжу верхом, хотя Гофман [4] с удовольствием снял бы меня на коне. Впрочем, эксперимент такого рода привел бы к значительному падению популярности. Народ привык к тому, что я езжу в автомобиле, стерпел бы, если бы я забрался в броневик, но если я сяду на лошадь – нет, это исключено! Я вообще не любитель красоваться. Очень легко предстать в смешном виде. С лошадьми вечно что-то случается.
Интересно, что при живом Жукове существовала и никем не оспаривалась совсем другая версия событий, предшествовавших Параду Победы. И основывалась она не на чьих-то сомнительных воспоминаниях, якобы найденных после смерти автора, а на документах Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Генерал армии С. М. Штеменко сообщил: 24 мая 1945 года Сталин принял решение проводить парад и утвердил самое важное – дату парада и две центральные фигуры.
Дата – ровно через месяц, 24 июня. Принимать парад – Жукову, командовать – Рокоссовскому (Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1968. С. 395).
Через четверть века после выхода мемуаров Штеменко «уточненный» вариант мемуаров Жукова открыл совсем иную картину: Сталин сам намеревался на белом коне перед войсками появиться, но 15 или 16 июня случился конфуз, и вот 18 или 19 июня Сталин возложил на своего заместителя Жукова обязанность принимать парад.
Книга Штеменко такой ход событий начисто отвергает: еще 24 мая Сталин отдал четкие распоряжения, кому парадом командовать, кому принимать. Другими словами, Сталин изначально место для себя не бронировал. Он не собирался гарцевать перед войсками.
Информация Штеменко – материал из первых рук. Организацией и планированием парадов, равно как и планированием боевых операций, занимаются оперативные отделы и управления штабов. Начальником Оперативного управления Генерального штаба на втором этапе войны и сразу после нее был генерал-полковник Штеменко. Ему и начальнику Генерального штаба генералу армии Антонову Сталин поручил сначала подготовить общие соображения, а затем детальное планирование этого величайшего из парадов.
В 1968 году, в момент выхода своих мемуаров, генерал армии Штеменко был не только жив, но и занимал пост первого заместителя начальника Генерального штаба. За свои слова он готов был не только ответить, но и подтвердить их любыми документами, ибо доступ к ним у него был неограниченный. Но ему никто не возражал. В своих мемуарах Штеменко сообщает:
Выработанный ритуал пытались доложить Верховному, но он и слушать не стал.
– Это дело военных. Решайте сами, – заявил Сталин (там же. С. 402).
Если бы Сталин готовился сам принимать парад, то должен был день и ночь вникать в процедуру предстоящего грандиозного действа. Ведь принимающему парад предстояло на коне ровно в 10 часов по последнему удару курантов появиться из ворот Спасской башни одновременно с командующим парадом, который несся навстречу, оказаться в центре площади перед Мавзолеем, принять рапорт, объехать все полки, построенные на Красной площади, остановиться точно перед каждым штандартом, удержать коня на месте, не позволяя ему встать на свечу [5], пожелать здравия полку, выслушать зычный ответ, поздравить с победой и под ответный рев нестись дальше манежным галопом, ни в коем случае не позволяя коню сорваться в полевой галоп [6].