Теперь я не Адвокат (СИ), стр. 53

— Что вы хотите? Денег? Сколько? С собой у меня немного, но если мы заедем в банк…

— Я похож на вымогателя?

— Больше, чем на фермера, — пролепетал адвокат. — Она сама была во всем виновата. Только она. А я… я просто идиот.

— Деньги мне не нужны. Сейчас мы всего лишь сядем и напишем две бумажки. В одной вы чистосердечно опишете, как убили свою жену — этот листок будет тихо лежать у меня и, если вы будете себя хорошо вести, никуда не пойдет.

— А во второй? — содрогнулся он.

— Всего лишь то, что вы по просьбе сотрудника Управления по борьбе с наркотиками Игоря Смирнова подговорили Романа Левшина дать признательные показания по факту обнаружения в его машине наркотических средств.

— А эта бумага куда?

— В прокуратуру и в суд, если будет надо.

— Я лишусь адвокатской лицензии, — бледное лицо Журавлева покрылось красными пятнами.

— Но, по крайней мере, останетесь на свободе. Станете обычным юристом. Эти тоже неплохо зарабатывают. Для них никакие лицензии не нужны.

— Пообещайте мне, что первый документ не станет кому-то известным.

— Даю слово бывшего сотрудника уголовного розыска. Этого достаточно? Мне не интересны ваши прошлые дела, я за деньги выполняю свою работу. Меня, как вы, наверное, уже догадались, нанял Левшин, чтобы я спас юную жизнь его сына.

— Хотите, я вам заплачу больше, чем Левшин? — встрепенулся адвокат.

— Не хочу. Во-первых, вы не знаете, сколько он мне заплатил, а во-вторых, просто не хочу.

— Ладно, — махнул тот рукой. Жест означал, что он все понял и бросил сопротивляться.

— Мне не остается ничего, кроме как вам поверить.

— Вот и прекрасно, — кивнул я. — В наше время верить можно только женщинам и операм.

Журавлев ничего не ответил, достал два белых листа бумаги, красивую позолоченную ручку и начал писать.

…Он написал все за сорок минут. Не останавливаясь, не вспоминая, будто мысленно проделывал это уже не раз.

А может, действительно так было, кто знает. Но это уже не моя забота.

— Читайте, — тяжело вздохнул Журавлев, протягивая листочки.

…Все было написано очень хорошо. Разборчивым почерком, в деталях. С подписью и с расшифровкой подписи. Я думал, что текст придется дополнять, но нет. Этого достаточно… для всего. И для того, чтобы отправить Журавлева в тюрьму лет на двадцать, и для дела Романа.

— До свидания, — произнес я, пряча документы в папку, которую я без спроса позаимствовал со стола адвоката. — Если вас вызовут по Левшину, вы уж пожалуйста, сообщите то, что написали.

— Разумеется, — тихо ответил Журавлев.

Я вышел из кабинета и закрыл дверь, не став пожимать господину адвокату на прощанье руку.

Глава 24

Все получилось. Но на душе было не только прекрасно, но и мерзко — ведь я пообещал Журавлеву забыть о том, что он убил свою жену. Пообещал довольно убедительно, даже сам поверил. А почему нет? Роль наглого и донельзя самоуверенного частного детектива, бывшего сотрудника уголовного розыска, у меня вышла неплохо.

Меня интересуют только деньги — я так прямо и сказал Журавлеву, отчего он немного успокоился. Его ведь тоже интересуют лишь они, поэтому общались мы с ним на одном языке, как деловые люди.

Договорились и заключили контракт. С него признательные показания, с меня — молчание об убийстве.

Увы, Олег Николаевич, я вынужден тебя разочаровать. Слухи о моей порядочности оказались сильно преувеличенными. Но у меня есть смягчающее обстоятельство — таких ублюдков, как ты, обманывать можно и даже нужно. Иначе вы заполоните весь мир и превратите его в крысиное гнездо.

Его жена должна быть отомщена. Поэтому будет и эксгумация, и уголовное дело. Хотя и не раньше, чем закончится эпопея с Романом. Рисковать нельзя.

О том, что Журавлев убил жену, известно многим: всем из коллегии, в которой он работал, в уголовном розыске, сотрудники которого вдруг обзавелись новыми машинами, даже, наверное, в медицинской экспертизе слухи поползли. И все эти люди теперь знают, что убийства могут легко сойти с рук. Надо всего лишь проявить немного расторопности и потратить деньги.

А вот и нет, уважаемые господа. Не спешите радоваться.

Любопытно, сообщит ли адвокат о моем приходе Смирнову. Скорее всего — нет, побоится. Смирнов предпримет какие-то шаги, в результате которых Олег Николаевич может оказаться еще в большей опасности.

Адвокатского статуса он скоро, разумеется, лишится на раз-два. Такое в московской адвокатуре не прощается. Преступления в его действиях по делу Левшина не найдут, но нарушение адвокатской этики тут налицо. Меня выгнали из адвокатов за гораздо меньшее, и я ничего не смог сделать.

Мои размышления прервал звонок Снежаны. По видеосвязи. Она была одетая. Сидела дома в халатике, пила кофе. Уже непривычно видеть ее такой, но и в одетых женщинах есть некоторое очарование.

Мы поболтали ни о чем, Снежана сказала, что уже соскучилась, спросила, когда я освобожусь. Я честно ответил, что не знаю. Она послала мне воздушный поцелуй и сообщила, что я очень понравился Маше. Хотелось сказать, что она мне тоже понравилась, но на всякий случай я этого делать не стал.

А потом позвонила сестра.

— Привет! — почти закричала она в телефон. — Рассказывай, как жизнь!

— Прекрасно, — пожал плечами я. — Бьет ключом.

— Я немного наслышана об этом, — хихикнула Оля. — И хочу тебе сказать — ты молодец!

— Не знаю, о чем ты, но то, что я молодец, известно давно, — пошутил я. — Двух мнений тут быть не может.

— А кто в этом сомневается? Точно не я!

— Оль, ты по делу? А то я уже сижу в машине, пора ехать!

Намеки на то, что она осведомлена о моей личной жизни, меня немного задели.

— Все, заканчиваю! Скажу на прощанье только, что Снежана очень хорошая девочка, умная и необычная. Сверстники ей не нравятся. Они скучные, бестолковые, с ними не о чем поговорить. Со своим предыдущим парнем она потому и рассталась, хотя никаких недостатков у него не было, и его родители очень обеспеченные. Так что серьезных отношений можно не бояться.

— Я вообще человек смелый, мало чего боюсь, — ответил я. — Ни серьезных отношений и уж тем более несерьезных.

— Правильно! Если у вас все получится, буду рада за тебя!

— У тебя-то как жизнь? В том числе и личная?

— Я все скажу! — загадочно улыбнулась Оля. — Пока!

На пляже меня рассматривали, а за его пределами — обсуждали. Причем настолько открыто, что сплетни дошли уже и до Оли. С другой стороны, чего я хотел? В этом плане все женщины одинаковы.

Я позвонил Вике, но она сбросила звонок и прислала сообщение — «в суде».

Ну да, правильно, пользоваться телефоном во время процесса запрещено. Подожду, пока освободится, к обеду уж точно. Судьи — они тоже люди, едят трижды в день (хотя, судя по фигурам некоторых, гораздо чаще). Поэтому можно ехать в офис, там спокойно поработать и даже, если получится, немного вздремнуть (спать последнее время приходится очень мало).

Увы, поспать не удалось. Еще один звонок (как много их за сегодняшнее утро).

Валентин Палыч из Генетической лаборатории собственной персоной.

— Добрый день, — заговорщицким голосом сообщил он.

— Исключительно добрый, — согласился я.

— Знаете, чем я занимаюсь?

— Конечно, нет. Моя дедукция еще не на таком высоком уровне!

— Целыми днями размышляю, как раскрыть связанное с гомункулами преступление!

— Есть идеи?

— Да, но об этом не по телефону!

— Сейчас подъеду, — ответил я. Убедить некоторых людей, что не все на свете разговоры прослушиваются невозможно, поэтому надо ехать.

— Подъезжайте, пожалуйста! Мы с начальником безопасности Сергеем Петровичем вас очень ждем.

— Итак, что мы имеем, — сурово говорил Сергей Петрович. — Какой-то негодяй из нашей лаборатории незаконно занимается генетическими изменениями живых существ. Помимо этого, скорее всего, он причастен к побегу модифицированного существа из чана, в результате чего могли погибнуть люди. Этот человек — негодяй и преступник. Но кто он?