Мастер путей. Трилогия (СИ), стр. 155

Что одна внушала мне правила пользования телепортационным колдовством, что другая внушала мне основы постановки защитных заклятий…

Уж на что я контуженый (в прямом смысле слова), но даже так информация хорошо усвоилась и отпечаталась в памяти.

Хм.

Странное дело.

Память, вроде бы, начала нормально функционировать…

Ещё не суперкомпьютер, но уже считаю, что неплохо запоминаю местные особенности национального колдунства.

Неужто и впрямь головушка начала соображать шустрее?

Когда дела касается ворожбы с колдовством, любая магия выглядит эффектно. Вышел на люди, проорал дурным голосом «Абракадабра!», засветил спецэффекты и был таков. Плебс рукоплещет в исступлении от катарсиса.

Также и с техникой. Любой финт ушами зрителями воспринимается как внеземного уровня чудо и магия. «Мёртвая петля Нестерова»? Шторопная бочка? «Свечка» с переходом в кабрирование? Да, внешне всё выглядит элементарно. Но как только начинаешь разбираться в основах и выполняемых пилотом действиях…

Оказалось, нельзя просто так взять и (привет, «Боромир»!) проорать истошным голосом «Твердыня!» и сим установить щит. Это лишь верхушка айсберга. Основная его масса крылась в просчётах структуры заклятья, которое, в свою очередь, позволяет возвести защитную конструкцию, способную выдержать некоторое воздействие.

Относясь к экстренным защитным способам, заклятье, известное как «Твердыня» (как оказалось, одно из многих прочих подобных, но сравнительно простое), требует от оператора невероятно быстрой реакции и вычислительных способностей.

Требуется просчитать радиус покрытия, форму выставляемого поля отражения, при этом учесть радиус его кривизны, предположить (или заранее знать) мощность атакующего его воздействия, что влечёт за собой зависимость от количества вливаемой в заклятье Силы, при этом ещё необходимо внести ряд переменных в текст заклятья, построив щит под текущие реалии и оптимизировав расход Силы…

И это я ещё не упомянул саму конструкцию заклятья, которую необходимо успеть облечь в Силу.

Но, как оказалось, воздвигнуть «Твердыню» — лишь самое простое. Труднее становится дальше, когда щит необходимо удерживать нерушимым под гнётом атак противника. А противник тоже не дурак и в подавляющем большинстве случаев знает об этом, пытаясь перегрузить защиту оператора новыми атаками.

Отсюда практически невозможно атаковать из-под щита. У пользователя нет физических возможностей, чтоб человеческим мозгом успеть и просчитывать свои атакующие заклятья, и успевать реагировать на структурные изменения в «Твердыне», возникающие при воздействии на неё противника. Поле щита необходимо чувствовать филигранно, в ином же случае оно падёт.

А рассеивается оно в трёх основных случаях.

Пробитие — когда воздействие извне превышает пределы прочности и энергоёмкости щита. Защитное заклятье не способно ни поглотить, ни отразить энергию удара.

Разрушение — когда запас, вроде бы, есть, но пользователь не в состоянии поддерживать заклятье далее. Чаще всего, возникает из-за нарушения стабильного потока Силы, питающего его.

Истощение — ну, тут всё просто. Когда тупо больше нету Силы, чтоб поддерживать генерацию щита.

Всё это в меня вкладывали Ветрана со своими девчонками, когда я, сидя в их комнате за столом, под диктовку записывал и конспектировал их лекцию.

В последний раз столько писать пришлось, когда осваивал военно-учётную специальность оператора беспилотных летательных аппаратов и полезной нагрузки к ним. Писать пришлось… до такой-то матери. Аж до онемения руки вплоть до седалища.

Морозова умудрилась проявить поистине профессиональный подход к обучению. Не просто бубнила, пытаясь на оценку рассказать всё, что знает сама. А именно что передавала сведения. При необходимости перефразировала иными словами, если видела, что я не понимаю с первого раза. Повторяла одно и то же, пока не убедится, что даже такой деграцераптор, как я, усвоит материал. Давала время, чтобы я записал от руки её речь, и не торопила.

Даже встала рядом со мной, напротив рабочей руки, и из-за плеча наблюдала за темпом моего письма.

Где мог — простые слова сокращал, чтоб не тратить время. Исписать страницу А4 во всю длину строчек мне — полчаса времени. А писать пришлось далеко не одну.

Ветрана с любопытством всматривалась в мои каракули, вылезающие из-под пляшущего стержня моей земной ручки.

— Любопытный у тебя диалект, — проинформировала меня девушка. — «И» с точкой не используешь, вместо «ятя» всегда ставишь «е», «твёрдый знак» игнорируешь… Как будто тебя кто-то неправильно грамоте обучал. Но при этом ты, определённо, грамотный.

«Радистка Кэт начинала совать свой носик в исключительно профессиональные дела штандартенфюрера Штирлица», — подумалось мне.

Вряд ли по одним только письменам Морозова вскроет, что я из другого мира.

Но это уже второй крупный просчёт на моей совести.

Первый — с КПК, который отсылал моим контактам (той же Оксанке Смазновой), что я опять в эфире. И делал он это с завидной регулярностью каждый раз, когда я возвращался «домой».

Второй — с текстом письма, где я придерживаюсь вшитых в меня правил грамматики и орфографии современного русского языка. Может, где и допускаю ошибки. Но мой стиль абсолютно не похож на местное письмо, и Ветрана мне об этом сообщила.

— Экономлю чернила, — ляпнул первое, что пришло на ум.

И постарался как можно незаметнее перевести тему, указав собеседнице на строчки выше:

— То есть, если я правильно понял, гарантировать защиту от физических атак «Твердыня» не в состоянии. Любое твёрдое тело с гарантией прошибёт её. Так?

— Почти, — кивнула девушка. — Что-то медленное, несущее малую сокрушительную силу, удержит. Более быстрое и мощное прошьёт. Поэтому «Твердыня» неплохо подходит для защиты от посягательств в виде ножа. Или, если надо мной захотят надругаться, сделать это будет непросто. Но именно поэтому ты положил наёмников Синдиката, что пришли за нашими головами. Супротив порохового оружия «Твердыня» бессильна.

— А где предел её прочности? — спросил я. — По вам троим отработали чем-то очень мощным. Поле стадиона превратилось в выжженную землю.

— Заклятье тактического уровня, — бросила небрежно Ветрана, будто для неё это сущие тлен и мелочь. — По воздействию было схоже с «Опустошением». Применяется, в основном, для подавления очагов сопротивления на поле брани и расчистке путей наступающей пехоте. Ну… моя «Твердыня» осилила впритык. Второй бы залп не пережили.

Всю лекцию телохранительницы светлейшей княжны занимались кто чем. Анастасия, засев на своей кровати, листала какую-то книгу, название которой со своего места я не видел. Зато отчётливо чувствовал на себе взгляд, которым девушка украдкой за нами наблюдала. Екатерина же усердно делала вид, что рисует, сидя у окна, шторы которого были широко разведены в стороны, дабы проливать в комнату как можно больше забортного дневного света.

— Часть силы заклятья рассеяли наши «Твердыни», — добавила Настя. — Они гораздо слабее, чем у госпожи, но на их поражение тоже расходуется атакующая мощь. Часть её наши заклятья приняли на себя, а, не справившись с ней, пали.

— Каскады заклятий — один из способов защиты, когда неизвестен предел атакующей стороны, — пояснила Катя. — Или в преизбытке запасы собственной Силы.

А если вспомнить слова Берислава о том, что во мне этой самой Силы — как у дурака фантиков, то техника выглядит наиболее удобной для применения.

Ветрана опёрлась на столешницу ягодицей, прикрытой ночной рубашкой.

— Есть способ выстоять против заведомо могущественного врага, — проинформировала наследница рода Морозовых. — Необходимо возвести «Твердыню», чей стойкость однозначно превзойдёт несущуюся угрозу. Но такой щит требует непомерную прорву Силы и долго поддерживать его нельзя.

Тактика применения — пожалуй, самый интересный материал в этом мире, который я отыскал.

Когда на поле боя появились боевые бронированные машины, прототипы первых танков, это обрушило всю устоявшуюся доктрину все принятые методы ведения войны на континенте.