Login: 3690, стр. 4

***

– Короткий вопрос.

– Задавай любой – на все отвечу.

– Скажи, на что можно разменять нашу Балашиху?

– Балашиху? Вот те на! Ну, слушай, ни на что. Я вас предупреждал, что материнский капитал нельзя вкладывать в квартиру, если только вы её не берёте на всю оставшуюся жизнь. Ты мне что тогда сказал? Правильно. Сказал, что вас это не волнует, потому что продавать вы её не будете, пока не вырастут дети. Разве не так?

– Понял тебя, – ответил грустным голосом А. – Да задолбались просто ездить по пробкам. Подумали, может, обратно в Москву перебраться.

– У вас сто двадцать метров квартира. Половина принадлежит детям по материнскому капиталу. Чтобы перебраться в Москву, вы должны купить квартиру не менее шестидесяти квадратов, а это однозначно доплата, причём немаленькая.

– Ясно. Ладно. Спасибо!

– Не за что. Ю. привет от меня!

Прошло ещё полгода, прежде чем меня посвятили в настоящую причину желания «продать Балашиху».

– Привет, Олег! Мне нужна твоя помощь, – Ю. начала разговор неуверенно.

– Что стряслось?

– Мне срочно нужно продать ипотечную квартиру.

– Зачем?

– Мы развелись.

– Нет…

У меня тогда случился инфаркт веры. Я не мог поверить в то, что такая идеальная семья способна развалиться.

– Да. Он избил меня и выгнал из дома. Нам с детьми пришлось ночью в пижамах бежать в Москву.

– А. тебя избил?! Как такое возможно?

– Возможно! Ты его совсем не знаешь. Думаешь, это в первый раз, что ли?

Я ошалело молчал в трубку. То, что я слышал, не могло и не хотело укладываться в моей голове.

– Хорошо. Я думаю, нам надо встретиться и всё спокойно обсудить. Говори, когда и куда – я подъеду.

Мы договорились встретиться в «Кофе Хауз» на следующий день. Я решил не звонить А., чтобы сначала спокойно разобраться в том, что, чёрт возьми, произошло.

Ю. пришла, как всегда, в отличном настроении, улыбалась и выглядела прекрасно. Они уже полгода жили в московской квартире, и она продолжала заниматься семейным бизнесом и вести в одно лицо все домохозяйство, при этом оставаясь совершенно сногсшибательной.

Её рассказ разрушил мою самонадеянную уверенность в том, что я хорошо разбираюсь в людях.

Без жалоб, но с какой-то горькой досадой, она поведала, как однажды её муж просто лёг на диван и заявил, что больше не хочет ничего делать, потому что у них уже всё есть. Рассказала, как она из менеджера по продажам превратилась в итоге в руководителя бизнеса. Пока муж загорал на мягком диване, она научилась не только продавать мебель, но и организовывать работу цеха, нанимать рабочих, вести бухгалтерию и буквально всё контролировать.

А. при этом с каждым днём становился всё пассивнее и пассивнее. В конце концов его обязанности ограничились только тем, чтобы отвезти детей в школу и забрать их с уроков. А она с утра готовила, убирала, стирала, в десять открывала магазин, проверяла заказы, ехала в цех, там всё контролировала, проверяла закупки, отгрузку и ещё «стопятьсот» дел.

Я слушал её и поражался её трудоголизму. Эта женщина была не то что примером, а каким-то недосягаемым космосом, настолько она была хороша во всём.

– И вот представь, как мне надоело всё на себе тащить. Я ему поставила ультиматум: либо он чем-то занимается, либо мы расходимся. И что он сделал, думаешь? Придумал себе новый бизнес – очками торговать. Продал всё оборудование в цеху. Ладно, я не возражала, мне было проще и дешевле договориться со сторонними производствами, чем платить аренду, зарплату, исправлять косяки, которых было не высказать сколько. Не важно. Дело не в этом. Он просрал все деньги, ничего не выгорело у него, набрал кредитов, и последней каплей стало то, что он придумал продать мою машину, чтобы закрыть все долги. Ну, я не выдержала, сказала ему всё, что думаю, и он меня избил в первый раз. При детях, представляешь? Потом второй. Когда это случилось в третий – я сбежала в чем была. Дети его боятся. Дочь вообще в истерику впадает, как его видит. Сын ещё ничего, держится. В общем, Олег, это ужас, что я пережила. А теперь новая напасть. Банк отбирает квартиру. Через неделю суд, вот, повестку прислали, и я совсем останусь на улице. А. нас не пускает в балашихинскую квартиру, говорит, ушла и скатертью дорога!

***

У меня была неделя, чтобы вернуть всё в начало.

Я выставил квартиру на продажу и направился в банк искать того, кто поможет отодвинуть крах на максимально возможное расстояние. В банке выяснилось, что платежи по ипотеке прекратились полгода назад. Менеджер, который вёл наше дело, оказался классным чуваком. Он сказал, что в его интересах нам помочь, потому что разгребать все обременения на квартире – то ещё удовольствие.

Тогда я узнал, что кроме ипотеки на квартиру наложено ещё три обременения от приставов. Заказал историю перехода права собственности, чтобы понять, в чём дело. Менеджер подсказал, что и как надо сказать на заседании суда, и заверил, что они согласятся перенести вынесение решения суда по нашей квартире ещё на месяц. Я поклялся, что за этот месяц мы снимем все обременения и полностью закроем ипотеку. На том и порешили.

Мы с Ю. в назначенный час приехали в суд. Я написал текст и заставил Ю. его вызубрить, а также мы разобрали все возможные вопросы от судьи и придумали на них ответы. К тому моменту я получил выписку из Росреестра и ужаснулся количеству обременений – там их было уже не четыре, а шесть. Одно из них было от Ю. Она подала на алименты, которые А. не желал платить, и поскольку у неё были знакомые в этой системе, приставы наложили арест на всё, где А. имел собственность.

Суд прошёл удовлетворительно. Заседание перенесли ещё на месяц, и это было важной для меня победой.

Я отправил Ю. снимать алиментные обременения с квартиры, а сам, собравшись с духом, позвонил А., который выгнал детей из дома, потому что периодически избивал их мать.

– А., привет. Слушай, надо встретиться. Я тут только из суда вышел. У нас один несчастный месяц, чтобы продать ипотечную квартиру, и вагон проблем, – сказал я, пытаясь контролировать голос, хотя внутри всё кипело.

– Привет, – ответил А. с заметной грустью. – Значит, ты всё уже знаешь. Подожди, в смысле продать? Зачем её продавать?

– Потому что вы не платили ежемесячные платежи, и теперь её отбирает банк, – я старался говорить спокойно.

– В смысле не платили? Мы с Ю. договорились платить пополам за неё, и я каждый месяц отправлял ей свою половину. Подожди… Объясни, что происходит? – в его голосе послышались нотки паники и недоумения.

Я вкратце рассказал А. историю с банком, судом, обременениями. Объяснил, что, если мы не сможем снять обременения за две недели, не найдём покупателя и не выйдем на сделку до суда, они потеряют квартиру. Банк пустит её на торги, а в случае продажи с торгов они получат максимум пятьсот тысяч рублей. Сказал, что если бы он рассказал мне всё полгода назад, сейчас они бы получили с продажи три с половиной миллиона, но в нынешних реалиях это будет два миллиона, и то, если очень повезёт. Я злился. Мне было невыносимо жаль их денег.

Мы договорились встретиться на следующий день.

После разговора я направился в офис, прокручивая в голове всю ситуацию. Думал о том, почему одни и те же люди сначала вкладывают все силы и время, чтобы заработать, а потом в одночасье всё добровольно теряют.

И из-за чего, спрашивается? Когда причиной финансового краха становится развод, это особенно меня бесит. Хочется крикнуть: вы же люди, люди! Бросьте всё к черту, сядьте и договоритесь, а потом можете хоть захлебнуться своей ненавистью.

***

На следующий день, в три часа, я зашёл в знакомую кафешку. Там, в углу, сидел А., нервно постукивая пальцами по столу. Я устроился напротив и заказал кофе.

– Так что случилось, почему вы не платили по ипотеке? – спросил я с места в карьер.

– Ты о чём вообще говоришь? Эта тварь получает от меня алименты и платежи по ипотеке каж-дый ме-сяц! – последние слова А. произнёс по слогам. – Я забираю детей из школы, вожу на секции, потом привожу домой, и по пути мы где-то едим, потому что эта мразь не может их накормить. Она, видишь ли, работает. Ага, знаем мы, как и где она работает. Она настраивает дочь против меня, понимаешь? А теперь выясняется, что мы теряем квартиру? – А. был явно на взводе.