Мне (не) всё равно (СИ), стр. 100

Макар рассмеялся в ответ, и Стас увидел то, что видели все падшие – ухмылка победителя, шествующего по ковровой дорожке из человеческих голов. Макар не забыл добавить, каким же тупым является Стас, а потом рассказал, как додумался до очевидных вещей. Конечно, Стаса не ранило обзывательство, ранили очевидные вещи, которых в себе он не замечал, якобы уместные замечания Макара с распиской каждого пункта, будто тот составлял отчёт и просто проверял данные. Данные, которые разрушили жизнь многих, и это не только соприкоснулось со Стасом, но и разорвало, расчленило и засунуло в тёмный мешок, впихнутый в контейнер уплотнителя мусора.

Но он выбрался. Выбрался с гнилыми чувствами, ставшими началом его жизни. Новой жизни, в которой Макара не должно быть.

Стас хотел потереть замёрзшие руки в кожаных перчатках, что нисколько не грели, но появившееся лезвие ножичка, разбудило его. Углубившись в опустошающие воспоминания, он будто заснул с открытыми глазами. Он потёр веки и прикинул сколько времени, хотя не знал сколько изначально. Тёмное небо будет держаться над ним до утра – только это знал. И то, что он нисколько не готов, он тоже знал, но время пришло… то самое время, с которого можно начать и закончить.

Стас вздрогнул, когда послышались скользящие шаги. Это был Макар. Он знал. Он чувствовал его. Только от него в его теле зарождалось столько мурашек и дрожи. А может, это от напряжения? Но он не верил, он предпочёл довериться инстинктам, которые притупились в прошлом и в настоящем были отшлифованы с начального этапа. С первого уровня, с первой строки. Стоя в тени, он научился различать уверенность шагов: уже легко отличал обычного подвернувшего ногу от алкоголика, того, кто был на пробежке, и кто просто спешил. Человек никуда не спешил, и Стас знал эту походку… только её он запомнил наизусть. Это точно был Макар.

И здесь подобрались страх и сомнение с цепями в руках, но Стас откинул их. Поздно! Пришло время действовать. Он высунул нож, прикрывая лезвие ладонью и просчитывая шаги Макара. Тот, в отличие от него, был расслаблен, хотя не прекращал думать о том, что сказал Левин. Забил голову ненужными вещами и камнем, ножницами и бумагой, которые никак Макару не пригодятся. Но засели конкретно, от них он не скоро избавится.

Стас задержал дыхание. Он должен подойти ближе, ещё ближе, и тогда всё будет решено. Одним движением, одним ножом, одним парнем, которого он когда-то опустил на самое дно. Стас не удивится даже, если Макар уже забыл о нём. А зачем помнить падших перед или за собой? Навряд ли Макара преследуют призраки. Ему-то с чего их видеть? У него есть всё и это всё он может себе позволить. А Стас может позволить себе только месть. Мелкую и острую, заточенную, как недавно-купленный нож за малую цену. За цену, которая подходила Стасу, которую скоро забудут, потому что запоминать незачем.

Он увидел Макара. Самую малость. Малюсенькую. Один выпад и конец. Конец его жизни. Конец ему, его деяниям и тому, что он принёс в мир. Почему-то Стас был неожиданно чисто уверен, что всё получится. Он сможет. Он покажет ему, что бывает с плохими парнями и что они действительно терпят поражение в конце. Зло должно быть наказано. Если не правосудием, то таким тихим человеком как Стас.

Один шаг Макара, и Стаса накрыл адреналин. Чувства хищника и жертвы перед ним. Не вздыхая, он зажал деревянную рукоятку ножа в обеих руках и сделал резкий выпад, которого Макар не ожидал. Кто будет прятаться в темноте? Да и темноты он никогда не боялся, поэтому проходил мимо, не обращая внимания. Теперь понял, что зря. Но скованные движения и сомнительная уверенность не позволили Стасу занести руки, и нож не попал сердце. Он попал в место под рёбрами, с правой стороны. В печень.

— Умри… — Стас давно забыл свой нормальный голос. Он сорвал его, и сейчас тот был слишком тихим и не разборчивым, но говорить он мог, что и сделал, по прежнему держась за рукоятку, проталкивая нож глубже. Тот не двигался, потому что лезвие погрузилось в плоть полностью.

— Стас, ты такой же тупой, как и раньше, — Стас задрожал, потому что Макар назвал его по имени, будто он промахнулся и нож угодил куда-то в воздух, но нет. Тёмная кровь капала на снег, а его голос и всхлипывание говорили о прямом попадании. Так почему же?.. Как он держится? Он не понимает, что его жизнь в опасности, а в это состояние его привёл именно Стас? Так почему Стас тупой? Что не так с ним!?

Стас поднял раскрытые от такого предложения и шока глаза на Макара, на лице которого сияла та же ухмылка. Зрачки Стаса расширились, занимая всё пространство радужек, брови свелись в умолении и молитве, и он был готов начать кричать, но голос сорвался прежде, чем губы разомкнулись. Опять боялся, опять опустился, но нож сжимал крепче и не понимал, ему что, не больно? Нет, должно быть больно… просто обязано!

— Так ты меня не убьёшь.

Макар снова дал совет как вести себя. Как делать, а кровь, медленно вытекающая из него, капала на снег. Не красная, не тёмно-красная, а тёмно-коричневая. Почти чёрная. Стас не мог отвести от него глаз… Макар не похож на человека, которому только что всадили нож, не похож на того, кто боится смерти. А Стас боялся. Он испытывал неописуемый страх по отношению ко всему, но к этому человеку, теперь уже, больше всего. Ненормально. Невозможно.

Макар знал, что Стас не видит, насколько ему плохо. Неожиданный удар острым предметом почти лишил сознания, но он успел вернуться в себя благодаря тому, что так любит. Мёртвое лицо, усыпанное веснушками, казалось, исказилось так, что и искажаться больше некуда. К сожалению, было. Не выдавив ни слова протеста, Стас потянул нож на себя, слыша шипучее дыхание, вздрагивая и возвращая металл в плоть. Он не знал, что делать дальше. Достать нож и… что?

Убегать. Хотелось этого. И этот вариант казался правильным.

— Э-это… твоя кара… — голос зажался, как его ладони на ручке.

— Типа кары свыше? — насмехался раненный. Он чувствовал, как состояние катится к чертям и, если прождать ещё несколько минут, последствия осложнятся. Но было ещё одно, ещё одна его способность позволяла ему оставаться таким спокойным, будто лезвие вошло не в него, а в рукоять, словно ножичек для выступления, что не сможет никого поранить, но на глаз войдёт. — А я-то думал, что это должен делать Бог, — особенно подчёркивая «должен». — А в итоге это делаешь ты. Ну? Как ощущения? Что выигрывает: превосходство или страх?

Страх.

Стас чувствовал только его. Он больной… сумасшедший! Выдыхая пустой воздух без слов, он шагнул от Макара, забирая нож, который выпал из дрожащих рук. Макар еле сдержал стон, который требовал проявления в крике. Его глаза блестели так, будто это он пырнул кого-то.

— Ну? — спросил он ещё раз.

— Ты больной…

— А ты – нет?

Стас понял, что поступок, на который он решился, был таким же безумным как Макар. Неверный. Построенный на чувствах, что сделали вид, словно всё было выведено правильным путём… с помощью адекватных мыслей и разума. Он снова проиграл из-за собственных слабости и немощности. Макар собирался сказать что-то ещё, но Стас, поджав губы и хвост, убежал, запинаясь, спотыкаясь и рыдая от своей тупости.

Он не знал, что Макар ничего говорить не собирался. Как только фигура отдалилась на десять метров, его лицо сковала гримаса боли от колкого ранения, он согнулся, прикрывая рану рукой, которая не могла остановить кровь. Из-под шапки скатилась капля пота, а из уст донёсся тихий писк.

Только не здесь, подумал он. Только не так.

Его телефон разрядился, поэтому пришлось положиться на ноги. Дойти медленно без обильных кровопотерь. Дышать ровно, восстанавливать дыхание, а температуру тела не получится… чёрт, главное – дойти. Он шёл, сгорбившись под тяжестью навалившегося на него холода, что укрывал своими одеялами. Ледяными и каменными. С каждым сделанным шагом оставлял кроваво-чёрный след, который уже проложил дорожку от него до оставленного ножичка. Идти трудно. В районе печени всё горит и покрывается магмой крови, стекающей по правой ноге, обжигая и её. Просто идти… такое плёвое дело, но сейчас невыполнимое. Куда девались лёгкость и сила? Куда они-то ушли? В противоположную от него сторону? Похоже на то…