Ка в квадрате (СИ), стр. 6

Родителям Велесов тоже ничего говорить не стал, он вообще старался держать их подальше от школьных дел: не хотел лишний раз расстраивать своей успеваемостью. Папа и мама уже давно доверяли самостоятельности сына-старшеклассника и даже не проверяли дневник. Исключением из политики невмешательства стала ситуация после восьмого класса, когда мама слёзно упросила директрису не оставлять Костю на второй год. Велесова с громким скрежетом перевели в девятый, оказав тем самым настоящую медвежью услугу. Так что тройка с плюсом и восклицательным знаком («Обратить внимание!») стала его первой честно заработанной положительной оценкой по алгебре за многие месяцы учёбы.

— Мог бы и четыре с минусом поставить, — Анечка тоже посмотрела на предмет обсуждения. — Жалко ему, что ли?

— Значит, жалко, — отрезал Костя, резко закрывая тетрадку.

— Чего хамишь?

— А чего вы к этой тройке прицепились?

Подруга надулась и демонстративно повернулась к Велесову спиной. Марьяна закатила глаза — из-за такой ерунды ссориться! — но из женской солидарности тоже развернулась к доске. Костя вздохнул про себя, подпёр щеку ладонью и тоскливо уставился в окно. Хорошее настроение от заслуженной тройки как ветром сдуло.

Дождь начал накрапывать ещё по дороге из школы. Анечка до сих пор обижалась, поэтому девочки шли впереди, а Костя понуро тащился следом, загребая берцами влажную пожухлую листву. Во дворе они, как обычно, разошлись: подруги жили через два дома от его, в соседних подъездах. Шумно топая по ступенькам, Велесов поднялся на родной четвёртый этаж и дёрнул ручку двери. Закрыто. «Не понял? Мама ведь уже давно должна была прийти… Бли-ин, сегодня же десятое! У них с папой годовщина!» Вообще говоря, о том, что в пятницу родителей не будет до позднего вечера, Костю предупреждали едва ли не с понедельника. И даже прямо просили взять ключи. «А я не взял», — Велесов обречённо прислонился спиной к холодной подъездной стене. Что теперь делать? Если бы не ссора с Анечкой, то можно было бы посидеть у неё до шести, а потом свалить на допзанятие по алгебре, но увы — не сложилось. «И кушать хочется, — у судьбы определённо имелся зуб на незадачливого одиннадцатиклассника. — Ладно, пойду к математику. На час дольше мозги посношаю, но так хоть какая-то польза будет». Велесов спустился на первый этаж, выглянул из подъезда и понял, что вот он — контрольный выстрел. На улице вовсю поливал ледяной ноябрьский дождь.

***

Кай пёк блины. Собственно, это было единственное блюдо сложнее бутербродов, которое он умел готовить в совершенстве: всё остальное получалось либо сырым, либо подгоревшим, либо переваренным. Поэтому когда он хотел чем-то себя порадовать, то покупал литр молока, сметану и заводил тончайшие, ажурные блинчики. Сегодня как раз был повод: почти месяц репетиторства принёс-таки свои плоды. «Всё же Велесов не дурак. Достаточно было убрать пробелы по основам — и смотри, как резво пошло! Хотя главное, пожалуй, не это, — Кай ловко перевернул блин. — Главное, у него появилась уверенность в себе».

Звонок в дверь прозвучал совершенно неожиданно. «Кого там черти принесли?» — Остролистов не ждал гостей раньше шести и, возможно, не стал бы даже выходить в прихожую, если бы не благостное расположение духа, которое поддерживал аромат быстро растущей блинной стопки. В общем, Кай беспечно открыл дверь.

— Велесов?!

— Здрасьте, Кай Юльевич, — насквозь промокший Костя шмыгнул носом. — Можно мне сегодня на час раньше начать заниматься?

— Можно, нельзя — проходи давай, — Кай сообразил, что он хоть и в рабочих рубашке-брюках, но без очков, и пока ученик разувался у порога, быстренько нацепил оправу на нос. Уверенности в себе тут же заметно прибавилось. — Что у тебя случилось?

— Понимаете, у родителей годовщина, вернутся они поздно, а я ключи дома забыл.

— А как же твоя Анна?

Костя отвёл глаза: — Мы с ней сегодня немного повздорили.

— Понятно, — пойти мириться первым Велесову, естественно, мешает гордость. «Детвора! Ничего, годика через четыре мозги на место встанут», — Кай вдруг почувствовал себя ужасно старым. — Ладно, проходи на кухню… Хотя, стоп. Давай-ка прежде, друг мой любезный, сообразим тебе сухую одежду. Пока ты мне соседей внизу не затопил.

Такого оборота Костя не ожидал и перепугано замотал головой: — Не-не-не, честное слово, я не затоплю! У меня берцы водонепроницаемые!

— Ага, и куртка, видимо, тоже, — Кай просветил ученика фирменным рентгеновским взглядом. — В чём дело, Велесов?

— Ни в чём, — Костя смотрел в пол.

— Тогда хотя бы свитер сними — его же выжимать можно.

Ответом стало мрачное сопение.

— Сейчас домой отправишься, — Велесов покорно потянулся за своей джинсовкой на «рыбьем меху», с которой уже натекла приличных размеров лужа.

— Стоять! — Кай не ожидал, что его угрозу воспримут буквально. Костя замер.

— Константин, — кажется, он впервые назвал своего ученика по имени. — Ты же разумный, взрослый человек. Откуда этот детский сад?

— Понимаете, — невнятно пробормотал Костя, — понимаете, у меня под свитером — футболка с коротким рукавом…

— И что?

— И вот что, — Велесов каким-то отчаянным жестом убрал за ухо длинные, влажные пряди волос, показывая скулу и часть щеки.

Шрамы от ожогов были очень заметными. Кай представил, как они выглядели незажившими, и вздрогнул.

— Вся правая сторона… такая, — глухо сказал Костя.

— Ну и? — требовалось пройти по лезвию бритвы, чтобы с одной стороны зацепить подростковую гордость, а с другой — не нанести смертельное оскорбление. — Ты меня стесняешься?

Кажется, удалось. Велесов заиграл желваками и решительно стянул свитер через голову. С сердитым вызовом посмотрел Каю в лицо, на что тот только слегка пожал плечами: мол, было бы из-за чего огород городить.

— Повесь в ванной сушиться, мой руки и приходи на кухню. С твоими фокусами все блины остыть успели.

***

— Ты же ешь блины? — уточнил математик, наливая тесто на выщербленную сковородку.

— Ем. Со сметаной, — Костя, всё ещё стесняясь, забился в свой уголок и теперь с восторженным изумлением наблюдал за тем, как один за одним в воздух взлетают золотистые круги, изящно переворачиваются и точнейшим образом приземляются обратно на сковороду.

— Ты во мне дырку просверлишь, — проворчал Кай Юльевич. — Не сиди без дела: с меня блины, с тебя чай. Кипяток готов.

— Ага, — Костя немного суетливо полез за чашками и заваркой. — А где вы так научились?

— Печь? Хм, оно как-то само получилось. Хочешь попробовать? Ничего сложного в этом нет — так, уровень теоремы Виета*.

— Не, я лучше чаем займусь, — не хватало ещё потом полвечера оттирать от теста кухонный потолок.

— Как знаешь, — поверх стопки лёг последний блинчик. — Готово.

— У меня тоже.

Возможно из-за того, что Костя сегодня пренебрёг школьной столовой и, следовательно, весь день жил на утренней каше, блины показались ему просто божественными. Даже приходилось то и дело мысленно бить себя по рукам, чтобы не сильно жадничать.

— Не стесняйся, голодающий Поволжья, — добродушно усмехнулся математик. — Я себе ещё всегда нажарить успею.

— Спасибо, — Костя слегка порозовел, но пару блинчиков в тарелку утащил. — Очень вкусно!

— На здоровье, — щедрый хозяин привычно разглядывал танец золотых теней в чашке. — У меня к тебе, Велесов, нескромный вопрос: ты уже определился, куда будешь поступать?

— Нет пока, — Костя ждал совсем другой «нескромный вопрос», поэтому не сообразил соврать. — Может, вообще служить пойду.

— Зачем? — удивился Кай Юльевич.

— Ну, у меня папа — офицер. К тому же с моими способностями к математике…

— Всё нормально у тебя с математикой, — поморщился учитель. — В конце года сможешь сдать вступительные на тройку — это я тебе гарантирую. Если не завалишь сочинение и вытянешь на «четыре» физику… Как у тебя с физикой, кстати?