Ка в квадрате (СИ), стр. 22

— Да.

— Это из-за Велесова? Это же вы были его репетитором?

— Был. Но не вижу здесь причинно-следственной связи.

— Я не смогу объяснить… Да, вы правы — логической связи нет.

Тишина. Потом короткий перестук каблуков по полу и шелест платья.

— Кай Юльевич!..

— Костюшко, ты что творишь?

— Обнимите меня, ну пожалуйста, ну один-единственный раз!

— С ума сошла? Ты — моя ученица.

— Больше нет!

— Ну да, целых шесть часов как нет. Марьяна, не глупи. Я всегда считал тебя адекватным человеком.

— Адекватным, как же, — всхлип. — Простите.

— Я же сказал, что прощаю.

— Да. Я… я пойду.

— Иди.

Хлопок двери, отчаянная дробь каблуков.

Костя беззвучно выдохнул.

***

У Кая раскалывалась голова. «Моя аристократическая нервная система меня доканает. Всех-то дел: короткая речь и признание влюблённой девчонки, а я уже готов рассыпаться в труху». Хорошо, что у него до сих пор было надёжное прибежище: двадцать второй кабинет, где темно, тихо и такие восхитительно прохладные парты. Кай снял очки и блаженно прижался щекой к столешнице. Небольшая передышка, после которой надо будет возвращаться в столовую.

Он не переставал удивляться событиям последних месяцев: отчего, почему? Что нашла в нём красавица и отличница Марьяна? Что такого особенного он сделал для бывших одиннадцатиклассников? И, если идти дальше, каким чудом умудрился добиться взаимности от Кости Велесова? «Никогда не понимал людей. В математике всё проще: вот „а“, вот „бэ“, вот так они связаны и вот такие операции над ними можно совершать. И никогда „а“ не будет сначала говорить: „Как же я без тебя?..“, а потом годами не подавать о себе вестей».

Дверь в кабинет приоткрылась.

— Эй, вы здесь?

— Где ж мне ещё быть, Велесов?

Костя вошёл. Кай расслышал негромкий щелчок от поворота оставленного в замке ключа.

— Шифруешься?

— Угу, — Велесов сел рядом. — Вы как?

— Пытаюсь не сдохнуть от мигрени.

— Это из-за Марьяны?

— Подслушивал?

— Случайно вышло.

— Ну-ну. Нет, не только из-за неё, из-за речи тоже. И из-за того, что я, как выяснилось, чертовски привязался к вам всем.

Костя жестом поддержки сжал его плечо.

Они молчали, и головная боль постепенно отступала.

«Можно было бы вспомнить, как семь лет назад мы почти также сидели с Владом. Только он тогда был слегка навеселе, отчего внезапно осознал неизбежность нашего расставания. „Как же я без тебя буду?..“ Странно, я не помню, кто кого тогда поцеловал первым. Да и вспоминать, скажем прямо, больше неинтересно».

— Ты, кстати, почему по этажам гуляешь вместо того, чтобы злоупотреблять спиртным в мужском туалете?

— Откуда вы про водку знаете?

— Оттуда. Что я, выпускником не был?

— Вы же не пьёте. Почти.

— С сентября совсем, Велесов. Да, не пью. Но это не значит, что и вокруг меня никто не пьёт. Так что ты по существу ответишь-то?

— Ерунда этот ваш высокоградусный алкоголь. Я как-то попробовал — ну гадость же невкусная! А потом ещё голова весь следующий день болит. Лучше уж по школе погулять.

— Велесов, ты просто потрясающе разумен для столь юных лет. И, если что, это был комплимент, — Кай выпрямился за партой. — Не желаешь вместо бесцельных прогулок составить мне компанию в обходе территории?

— Да без проблем. Идёмте?

Забытые очки без диоптрий так и остались лежать на первой парте кабинета № 22.

***

Выпускники, распивающие алкоголь несанкционированной крепости, им так и не встретились. Зато внезапно обнаружилась открытая дверь пожарного выхода, ключ от которой болтался в замке с внутренней стороны.

— Новые новости, — Кай Юльевич вышел на улицу. Костя высунулся следом, заозирался. Никого, совершенно пустой внутренний дворик.

— А давай-ка, Велесов, по периметру пройдёмся, — задумчиво сказал математик. — Помнится мне, что два часа назад тут было всё закрыто.

По периметру так по периметру. Костя не думал, будто здесь что-то серьёзное: максимум, народ стащил с вахты ключ и теперь периодически тайком выбегает покурить.

— Пусти!.. — отчаянный девичий вскрик резко оборвался, но направление указал: пустырь возле школьной котельной.

У запертого входа на служебную территорию, на краю освещённого единственным тусклым фонарём участка боролись три тени.

— Сзади обходи, — сквозь зубы приказал Кай бегущему рядом Косте, и тот послушно ушёл в сторону. Обогнул котельную вдоль забора и выскочил к месту происшествия с тыла. Тем временем две мужские тени окончательно заломали третью, и теперь удерживали пленницу, немилосердно выкручивая ей руки.

«Марьяна!»

— Так что, по-хорошему разойдёмся, или мне вам морды бить? — Кай Юльевич был самоуверен до полной потери инстинкта самосохранения.

— Слышь, Ванёк, этот шкет нам морды бить собрался! — гоготнула правая тень. — Вали отсюда, недоносок, пока зубы на месте!

— Хамьё неотёсанное, — ласково протянул математик и вдруг резко скомандовал: — Велесов, давай!

Атаки со спины агрессоры явно не ожидали. Костя как следует приложил по почкам удерживавшего подругу типа: «Марьяна, беги!» — и едва не пропустил удар второго противника.

— Ах ты, сучонок! — взревел тот, повторно замахиваясь, и вдруг осел на землю, закатив глаза. Ещё бы: сложно оставаться в сознании, когда тебе по затылку прилетает наполовину полной полторашкой пива.

— Ванёк! — его несколько оклемавшийся приятель бросился на помощь, но с размаху напоролся пахом на Велесовское колено и, хрипя, тоже опустился на пол.

— Два ноль. Чистая победа, — резюмировал Кай Юльевич, отбрасывая в сторону импровизированную дубинку.

— А он живой? — Костя опасливо разглядывал бессознательного противника.

— Обычно у неандертальцев крепкий череп, — равнодушно пожал плечами учитель. — Как компенсация за отсутствие достаточно развитого мозга.

— Уроды! — простонал получивший по гениталиям агрессор. — Да мы вас!..

Кай Юльевич подошёл к нему поближе.

— Значит так, ты, тупиковая ветвь эволюции. Запомни как следует, и приятелю своему передай, когда очухается: не дай бог я вас ещё раз увижу на школьной территории. Прикопаю здесь же, на пустыре. Понял?

Поверженный враг мрачно промолчал.

— Будем считать, что понял, — математик отступил обратно. Приглашающе кивнул Косте: пошли, мол, и, не оборачиваясь, зашагал обратно к школе.

Марьяна маялась на улице возле пожарного выхода.

— Кай Юльевич! — бросилась она к своим спасителям, стоило им только показаться из-за угла.

— Жива? — хмуро поинтересовался учитель.

Марьяна всхлипнула.

— Синяки, ссадины есть?

Девчонка замотала головой.

— Тогда брысь с глаз моих.

— Кай Юльевич! — по девичьим щекам уже катились крупные слёзы, размазывая тщательно наложенный макияж.

— Велесов, проводи даму, — математик был льдисто-непреклонен.

— Марьян, пошли, — Костя мягко обхватил подругу за плечи. Раньше он наверняка возмутился бы такому хамскому учительскому поведению, но теперь внутренним чутьём понимал: Кая самого сейчас трясёт от пережитого. Причём перепугался он именно за Марьяну, за свою сколько-там-часов-уже не ученицу.

Всхлипывающая девчонка позволила завести себя в здание, и они даже дошли до вестибюля, когда плотину её беззвучных рыданий вдруг прорвало.

— Я ему сказала! — давясь слезами, бормотала она, уткнувшись носом Косте в плечо. — Он, конечно, «нет», и я убежала. Ходила по школе, ходила, а тут дверь!.. Открыта. Я вышла, а там они!..

— Тихо, тихо, — Велесов успокаивающе гладил трясущиеся девичьи плечи. — Всё же обошлось.

— Да-а, обошлось! Он меня теперь ненавидит! — Марьяна начала икать.