Ка в квадрате (СИ), стр. 20

— Кажется, да. Правда, диван жалко.

— Ерунда. Как ты говоришь, пользоваться можно, а остальное мне не принципиально.

Помолчали.

— Кай, — Костю распирало от любопытства, но какими словами говорят на такие темы он понятия не имел, — а ты затеял, э-э, разврат, только чтобы меня отвлечь? Чтобы я экзамен на нервной почве не завалил?

— Скажем так, это была основная причина.

— То есть второстепенные тоже есть?

— Само собой. Я ведь живой человек, и определённые физиологические… э-э-э. М-да. В общем, не чужды. Однако с разумной точки зрения стоило бы подождать ещё год. А с правильной — пока не захочется тебе самому.

— Кай, — Костя придвинулся ближе и крепко сжал его ладонь. — Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что ты такой.

— Я сейчас растаю, — предупредил Кай, — Поэтому осторожнее со словами, если не хочешь потом пол отмывать.

— Гиперболизируешь, — сумничал Костя папиным словечком. — А вообще, знаешь, насчёт «когда сам захочешь»… Короче, я в, м-м, разврате понимаю примерно так же, как в принципе сходимости Коши.

— Ну, я тоже не то чтобы эксперт, — показная небрежность тона мало соответствовала смущённо опущенным ресницам, — но могу тебя заверить: сложного в этом ничего нет. Примерно уровень производной.

— Тогда хорошо, — поцелуй. — Тогда я справлюсь.

Комментарий к k в квадрате

*Выдержка из реальной программы вступительного экзамена в аспирантуру мехмата на отделение математики.

========== Q.E.D. ==========

Велесов сдал математику на «четыре», которая в обычной жизни была бы «пять с минусом».

— Не переживай, — успокаивал Кай ученика, со скорбным видом восседающего на самом краешке памятного дивана. — Подумаешь, напутал слегка — с кем не бывает. Лучше вспомни себя в начале года: что бы получил тогдашний ты?

В ответ Костя только трагически вздыхал и кусал губы.

— Послушай, хватит убиваться. Даже я к тебе претензий не имею. И потом, хочешь взять реванш — так впереди вступительные.

— А вы будете со мной заниматься? После выпускного?

— Куда ж я денусь, — Кай ласково провёл рукой по коротким волосам на Велесовском затылке. Против шерсти, чтобы уколоть ладонь.

— Вот увидите, я сдам!

— Только о прочих экзаменах не забывай. Толку от твоей пятёрки, если будет провалена физика.

— А сочинение?

— Там зачёт-незачёт. Ты ж у нас не совсем безграмотный — что-нибудь да напишешь.

И тем не менее: учебный год практически завершился. Директор снова заговорила о продлении договора, но пока Каю удавалось избегать прямого отказа. Свою нерешительность он объяснял тем, что всё ещё ждёт официальный ответ с мехмата. Это было правдой, однако через Влада ему уже были известны новости о случившихся за прошедший год перестановках в преподавательском составе. Бывшего научрука Остролистова тихо-мирно перевели на другую кафедру, следовательно, никаких подводных камней для возвращения больше не существовало. «Велесов поступит в июле, в сентябре сдам экзамены я сам. К тому времени подтяну хвосты по диссертации, чтобы можно было показывать черновик. К следующей осени защищусь, а потом…» Загадывать дальше Кай просто боялся. Жизнь определённо наладилась, а обычно после такого вот ласкового затишья приходил десятибалльный шторм. До жути не хотелось снова отскребать остатки себя от пола и стен, собирать их в нечто человекообразное и пытаться продолжать существование, но где подстелить соломки Кай совершенно не представлял.

Однако пока что насущная проблема была всего одна: в чём идти на выпускной? Вообще, если одежда не делала из него ровесника скоро уже совсем бывших учеников, то Остролистов был к ней индифферентен. Тёмный костюм плюс светлый плюс запасные брюки — более чем достаточно для учёбы и работы.

К несчастью, Велесов ненароком забраковал все наличные варианты, и теперь Кай пребывал в сомнениях: стоит ли совершать лишние телодвижения или просто проигнорировать ценное мнение Константина.

— Мам, слушай, — решился он во время очередного телефонного разговора, — мне тут на выпускной новый костюм нужен. Поможешь выбрать?

Это была роковая ошибка, и, обходя по второму кругу немалых размеров рынок, Кай не единожды мысленно помянул незлым тихим словом эстета Велесова и собственную мягкотелость. Конечно, в итоге они нашли приемлемый вариант, но стоило ли это стольких усилий?

«Пожалуй, стоило», — решил Остролистов, разглядывая себя в зеркало вечером двадцать третьего июня. К строгим брюкам чёрного однотонного костюма прилагался слегка приталенный пиджак с воротником-стойкой, расшитым чёрными же шёлковыми нитками. Вышивка не бросалась в глаза, но определённый шик, без сомнения, придавала. Рубашку они с мамой выбрали кипенно-белую, тоже со стойкой и широкими обшлагами, для которых расщедрившийся папа отдал свои серебряные запонки. «Красавец», — хмыкнул Кай, водружая на переносицу неизменные очки. Немного подумал и решил схулиганить, оставив волосы спадать на лоб. Конечно, это скидывало ему год или два, но на выпускника он всё-таки не тянул.

— Молодой человек, вы уверены, что не ошиблись школой? — строго спросила директор Екатерина Васильевна. Стоящий возле пустого ЛиАЗа Кай обернулся, и она всплеснула руками: — Кай Юльевич! Я вас не узнала.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Остролистов, мысленно затосковав: всё-таки не стоило изменять проверенному имиджу.

— Добрый. Вы знаете, а вам очень идёт!

— Спасибо. Во сколько отправление?

Директор посмотрела на часы: — Минут через двадцать. Детям уже пора начать собираться.

Она оказалась права: вскоре действительно стали подходить выпускники. Вчерашние девочки и мальчики, одетые в торжественные, взрослые наряды. Чуть более серьёзные, чем обычно; возможно, слегка напуганные совершающимся жизненным поворотом, но с другой стороны — радующиеся, предвкушающие его.

— Каждый раз провожаю их, и сердце кровью обливается, — негромко сказала Екатерина Васильевна. — Что встретится им за порогом школы?

Кай даже про себя не стал язвить про институт или армию. Директор говорила искренне — что ж, это хорошо. Значит она видит в школьниках живых людей, а не только цифры табеля и графики статистики посещаемости.

— Екатерина Васильевна, я не буду продлевать договор.

— Я в этом не сомневалась, Кай Юльевич. Вы — птица совершенно иного полёта, и это чудо, что нашей школе удалось заполучить вас на целый год.

«Серьёзно? Я успел сделать нечто особенное?»

— Зрасьте, Екатерин Васильна! Зрасьте, Кай Юльич! — к автобусу приближалось неизменное трио — Велесов со своими дамами. Девочки были, как день и ночь: пастельное пышное и тёмно-синее обтягивающее платья, игривые кудряшки и строгая гладкая причёска, блондинка Анечка и брюнетка Марьяна. А между ними — их верный рыцарь в классическом костюме песочного цвета.

— Константин у нас, как всегда, счастливчик. Заполучил такую красоту, — улыбнулась директор.

— Я старался, — Велесов смотрел на Кая, а тот, чуть нахмурившись, на Марьяну.

— Костюшко, ты хорошо себя чувствуешь?

— Д-да.

Костя повернулся к однокласснице и только сейчас заметил её мертвенно-прозрачную бледность.

— Велесов, не стой истуканом! — прикрикнул Кай. — Посади девушку в автобус!

— Конечно, сейчас, — Костя аккуратно подхватил Марьяну под локоток. — Давай потихоньку. Может, тебе воды поискать?

— Всё в порядке, — натянуто улыбнулась она. — В обморок я падать не собираюсь, не переживайте.

— Но ты говори, если что! — Анечка заботливо поддерживала подругу с другой стороны. Троица исчезла в салоне.

— Переволновалась, — вынесла вердикт Екатерина Васильевна. — Кай Юльевич, на всякий случай: в автобусной аптечке есть нашатырь.

Кай кивнул. По правде сказать, такой реакции он от себя не ожидал. Оказывается, за каких-то жалких десять месяцев все одиннадцатиклассники — его ученики — стали ему далеко не безразличны. «Никогда больше не пойду в учителя. Я не смогу год за годом по кусочку терять свою душу, отпуская их во взрослую жизнь. Нет, отныне только числа и математические абстракции. И Костя».