Вечное сияние чистого зла (СИ), стр. 42

— Но если ты не готов…

Нолдо склонился, ловя его поцелуй.

— Я всегда готов, хозяин.

Моргот увидел сейчас едва ли не обожание в его взоре. Оно подхлестнуло его, и он сам торопливо освободился от одежд, потираясь своим крепким стояком по интимным местам эльфа. Оставалось сменить перчатку с когтями на нечто иное, чтобы самому получше подготовить его к близости. Он растер несколько капель масла вокруг ануса: наблюдать за смущением эльфа в этот момент было едва ли не слаще, чем чувствовать его вблизи. Казавшееся узким отверстие впустило его чуть более податливо, но всё ещё пульсировало, выдавая одновременно и желание, и затаившийся страх. Морготу не терпелось вторгнуться самому в его сладкую узость, но он медлил, растягивая удовольствие: он знал, что чем больше удовольствия эльф получит, тем скорее будет стремиться к их новой близости. И тем желаннее она будет для них обоих. Как контрастировало это с тем временем, когда он брал его чуть ли не силой и когда нолдо нервно вздрагивал от каждого лишнего прикосновения! Похоже, он совсем перестал считать позором любое подобное соитие и отдавался с радостью, не веря, что подобное удовольствие может быть сопряжено с хоть чем-то плохим. Моргот ловил признаки наслаждения на его лице. Смотрел, как алеют искусанные губы, как расплелись длинные пряди в его косах у висков.

— Кричи, — прошептал Моргот ему. — Кричи громко. Тут нечего бояться.

— А те разбойники?

— Я наслал на них сон.

Нолдо сомкнул мышцы, выталкивая его пальцы из себя, когда Моргот пропихнул их слишком глубоко. В ответ Моргот нажал на внутреннюю стенку этих мышц посильнее, побеждая их сопротивлении, другой ладонью покрепче обхватил член и высвободил головку, прижимая её и размазывая по ней капли смазки. Он охотно сам бы обхватил его губами, а потому позволил себе склонить голову к его члену, длинному и красивому, облизывая его. Судя по прерывистому вздоху, нолдо остался доволен. Язык проходился вдоль его ствола, пытался проникнуть в дырочку уретры, смыкался то почти у основания члена, то выше, перехватывая и отдаляя миг разрядки. На лице нолдо читалась вся разбуженная страсть, и он казался ещё красивее, чем прежде, и Мелькор продлил для него этот миг, насколько мог, пока по напряженно поджавшейся мошонке не понял, что тот готов излиться.

— Потерпи немного, — попросил его он и, снова обняв его за пояс, помог опуститься на себя.

Нолдо отозвался тихим стоном. Жаркая узость тела возбуждала, заставляя Моргота с рыком вторгаться в неё вновь и вновь, короткими быстрыми движениями проталкиваясь всё глубже. Нолдо помогал ему, сам то приподнимаясь, то опускаясь и давая войти в себя на всю длину. Мышцы его сжимались не от панического страха, не рефлекторно, а осознанно, заставляя Моргота кончить. Секундный перерыв — и Келегорм лег под него, поднимая бедра и давая войти в себя на всю длину. Он напрягался там, где нужно, и расслаблялся, на время делая процесс легче и быстрее. Моргот прижался к нему, от избытка чувств прикусывая, пока не понял, что совершенно не может сдержать желание излиться. Эльф, выдыхая, кончил следом. Он посмотрел на Моргота, словно не понимая, отчего то, что раньше казалось ему самым страшным исходом дела, теперь обернулось приятным и желанным, и Моргот не отказал себе в ещё одном поцелуе. Тот отстранился.

— Я помню о взыскании, — проговорил эльф, добавляя, что Мелькор вправе отослать его — но попросил не делать этого, пока дела не будут завершены.

— Хорошо, — кивнул Моргот. — В этот раз я не стану тебя наказывать. Я всегда щедро вознаграждаю тех, кто мне верен, Тьелкормо.

Он протянул ему свою черную руку, и нолдо прижал её к губам.

***

— Ключи от твоих крепостей, владыка, — и нолдо поклонился, протягивая ему несколько подготовленных заранее и лежавших на подносе из серебра красивых недавно откованных ключей.

Моргот посмотрел на рыцаря в светлых латах из мифрила, склонившим перед ним голову так низко, что упавшие на нее локоны скрыли лицо и лоб, и указал ему на место рядом с собой:

— Поднимись ко мне.

Мелькор сопроводил слова долгим поцелуем в лоб, впрочем, довольно целомудренным, заботясь о гордости эльфа.

========== Часть 21 ==========

Майа Майрон, прозванный жестоким, следовал к тронному залу в главной цитадели Ангамандо. Но, догадавшись, что совет ещё не начат, замедлил шаг и огненным взором обвел лестницу в его преддверии. Среброволосый нолдо сидел, уронив голову на руки, которые упирались локтями в колени; поза бы показалась полной горечи, но, судя по расслабленности, эльф попросту дремал, устав после трехдневной скачки через всю равнину. Услышав шаги, он было отнял руки от лица и с надеждой глянул — но тут же задремал снова. “Просто покорный его воле сторожевой пёс — и никто более”, — подумал Саурон, глядя на него. Эльф, видно, ожидал владыку, но когда Моргот возвратился, скоро поговорить ему с ним не пришлось. Короткий доклад о положении дел на западе — и всё. На том речи его были окончены, хоть он и продолжал взирать на Моргота со всем вниманием и каким-то затаенным волнением, чего Саурон никак не мог взять в толк: кажется, облик Моргота не стал хоть сколько-то благороднее, и напротив, едва вернувшись из мест далёких, оттуда, где за востоке готовилась новая битва, он казался мрачен и измотан. Приятный светлый блеск камней в его венце — и тот казался по-злому обжигающим. Но нолдо сидел прямо и рассматривал не их, а лик своего повелителя. Саурон помнил этого эльфа и ничуть не изменил мнения: по-прежнему считал, что при мастерских от любимца Моргота больше вреда, чем пользы, и годится он для самой простой работы; а повелитель отчего-то так берёг его. И даже теперь, когда становилось ясно, что большой войны не избежать, не оставлял вниманием, если не был занят. Нолдо же относил частые отлучки к охладевшему вниманию, но он уже поклялся служить ему и прекратить чувствовать не мог. Мелькор же предпочитал советоваться не с ним, а с приближенными майар, которые владели равно колдовством и умением вести за собой орды орков, и оставалось покориться, признавая, что он не может быть равно с ними полезен, и смирять обычную гордость. Он удалялся, нолдо оставался ждать.

За глухой высокой дверью майа Майрон склонялся перед повелителем.

— Если его воля сломлена, повелитель, и эльф не представляет собой ни опасности, ни пользы, и я не понимаю, к чему…

— Сбереги его для меня, — оборвал его Моргот. В тоне его чувствовалась просьба.

— Он бесполезен, — заметил майа.

— Не всё измеряется пользой. Иди.

Оба покинули зал советов в гневе. Келегорму осталось только проводить взглядом темные одежды и края плаща, что стелились по полу.

— Повелитель! — крикнул он ему вслед.

Моргот мог бы не услышать, но он обернулся. Взгляд его казался полным страсти, но при виде эльфа она вся утихла, превратившись в созерцание.

— Я пришлю вести о себе. Оставайся верен.

Нолдо поймал его руку и сжал её. Вряд ли он мог объять и провидеть всё то, что творилось сейчас, предугадать исход битв и сражений, но он был верен.

— Я отправлюсь с тобой.

— Нет, — ответил ему Моргот. — Ты останешься здесь.

Голос его был жёстким и чужим, точно он отдавал приказ.

И Келегорму пришлось остаться. Удержаться на одном месте и выполнить эту последнюю просьбу оказалось намного труднее, чем рассчитывал он вначале; тем более, что нолдо и не ставил себе целью подчиняться беспрекословно там, где рассчитывал быть полезен иначе. Темная обитель показалась пустой и постылой как никогда, так что он поражался, как вовсе мог проводить здесь спокойно дни и ночи. Оставаться на одном месте было не то что тяжко, а попросту невозможно. В сияющих доспехах, но темный ликом, майа Майрон явился перед ним лишь однажды.

— Пользуясь неведением владыки, я мог бы бросить тебя в самый глубокий сырой подвал и объявить, что то было сделано для твоей же пользы.