Вечное сияние чистого зла (СИ), стр. 28

========== Часть 14 ==========

Дракон охотно преклонил голову, давая усадить на себя эльфа, и Келегорм даже пожалел, что не может забраться на него сам; огромное творение Мелькора как пугало, так и завораживало. По крайней мере, он был рад уже тому, что дотрагивается до его чешуи руками и гладит её, шероховатую, жесткую, но блестящую, как слюда. Хорошо было бы оседлать огромную тварь самому, но сейчас он согнулся пополам от боли уже при попытке встать и распрямиться. Смена позы обернулась новым спазмом боли, но постепенно эльф смог привыкнуть и освоился. Руки пока что слушались, и он накрепко обхватил ремни, которые служили уздечкой на огромной морде. Дракон весьма резво для своих размеров отбежал в сторону, чтобы не снести башню, и распахнул крылья, огромные и широкие. Взмахнул ими пару раз, тут же поднял ветер, затем так же быстро проскользил по полю вперед и сорвался с места, набирая высоту. Если вначале крылья его били по воздуху, то потом, когда он набрал достаточную высоту, почти не двигались, и он медленно планировал, держась на потоках воздуха. Адан, провожавший его, стоял внизу и махал рукой — он казался маленьким, как игрушка, и башня казалась домиком из мелких щепок, которые Келегорм любил строить в детстве, и всё казалось нарисованным на карте, и извилистое русло речки, и мелкие-мелкие елочки в далеком леске, что проносился внизу. Первое время пейзаж захватил его, и он смотрел, не отрываясь, так, что голова кружилась. Поводья для надежности были обмотаны в несколько раз вокруг его рук, и сам он привязан к широкому ремню, обхватывающему морду дракона, накрепко.

— Судя по тому, как ты замер и не двигаешься, вид сверху тебе понравился, — раздался звучный голос дракона, низкий и громкий, такой, что его не перекрыл даже шум ветра.

Келегорм кивнул, не зная, как описать, что пейзаж и впрямь поразил его. Собравшись с силами, выкрикнул:

— Очень понравился! — затем он подумал, что разумное существо должны сильно стеснять любые путы, и добавил: — Надеюсь, тебе не мешают поводья на морде?

— Что ж, они ненадолго, — рассудительно ответил дракон. — Здесь, пока мы летим по равнине, ветер слаб и стоит тепло, но возле гор подует холодный северный ветер, да и ты за день сильно устанешь. Если тебе станет совсем невмоготу, крикни, и я опущусь.

— Хорошо, — согласился Келегорм и вдруг решил искренне признаться: — Не ожидал, что встречу столь разумное создание.

Дракон усмехнулся — или фыркнул, причём из ноздрей его вырвались слабые облачка дыма и несколько искр. Ответ его показался нолдо неожиданным.

— Не могу сказать того же самого о тебе, поскольку плохо тебя знаю.

— Вот как? — спросил Келегорм скорее удивляясь, чем обижаясь.

— Если судить по тому, что я до сих пор слышал о тебе, ты сперва отправился на войну, будучи слабым созданием, что неразумно само по себе, затем отчего-то сбежал, чтобы попасть в руки врагов, что ещё безумнее. Возможно, у тебя были причины, но мне они неизвестны. Но создатель драконов был зол на тебя за столь безрассудную выходку. Ты знаешь об этом?

Келегорм покачал головой отрицательно, потом громко крикнул:

— Нет!

Выкрики отнимали у него много энергии и отзывались колющей болью в лёгком: дракон наверняка чувствовал это по прерывающемуся голосу своего наездника, а потому замолк, предложив напоследок не смущаться и лечь поудобнее, позволив даже просунуть руки под чешую. Последнее вряд ли бы удалось, поскольку она была толстой, как каменная плитка, которой мостили полы, или как черепица на крышах островерхих сельских домиков, и такой же жёсткой.

Мимо плыли белые сгустки тумана. Земля снизу казалась подёрнутой его дымкой, голубоватой, темнели там леса, блестели речки, всё ближе становились горы с их вершинами, покрытыми снегом. Тут стоял холод, и не раз пришлось порадоваться теплому меховому плащу, который набросили ему на плечи. Дракон, по-видимому, определив направление, снова немного снизился — Келегорм догадался, что это было сделано в угоду ему, потому что он как бы между делом сказал:

— На высоте всегда холодно, но я-то, благодаря моей броне, этого не чувствую. Однако, чтобы не привезти вместо живого эльфа кусок льда…

И он, плавно взмахнув крыльями, чуть снизился. Горы стали ближе, и каждая вырисовывалась чётко со своими ущельями и отрогами, похожими на складки. Редко попадалось внизу селение, обычно совсем маленькое, так что дома было не разглядеть, не то что жителей. Первые два часа Келегорм вглядывался то вниз, то в горизонт, не отрываясь, но потом и впрямь замёрз и начал уставать. Руки окоченели и разжимались сами собой. Он почти лёг на дракона.

— Держись! Это ещё не Железные горы и не наше гнездовье, — предупредил его Ринлунг, но ответа не услышал. Снизиться ему было не так-то просто, но он все же решил проверить, что с его ношей, и опуститься на землю, едва преодолеет Химринг.

Келегорм не то уснул, не то потерял сознание и не отзывался. Бешеный свист ветра и шум хлопающих крыльев всё же его разбудил. Сильно тряхнуло, так что он едва не свалился и бессознательно сжал пальцы на поводьях из последних сил, потом вздрогнул всем телом и очнулся. Замерзшие руки плохо слушались. Келегорм кое-как оттер слезы с глаз и надолго закашлялся.

— Я уж думал, что ты умер, — невозмутимо заметил дракон. — Согрейся немного, и продолжим.

Последнее предложение было бы хорошим, если сейчас, осенью, долина в преддверии Железных гор хоть немного освещалась солнцем. Но вместо него небо, затянутое облаками, хмурилось и грозило пролиться дождём, а свистевший ветер выдувал последние остатки тепла, хоть и был тут всё же слабее, чем наверху, под облаками. Можно было, наверное, добрести до ближайшего леска, насобирать сухостоя и развести костёр, но нолдо оставался привязан.

— Это славно, но встать я не в состоянии, — хрипло ответил он дракону.

— В самом деле, — тот явно только что вспомнил об этом обстоятельстве. — Так лучше?

И он сложил крылья за спиной так, что они нависали над Келегормом, укрывая его от свиста ветра.

— Пожалуй, если бы я постарался, то смог бы поджечь вон ту рощицу, и ты бы погрелся. Что скажешь?

— Благодарю, друг мой, но лучше не стоит, — отказался эльф.

— Глупо, — проворчал, дыхнув пламенем, дракон. — Немного огня ещё никому не вредило, а людей в этих местах всё равно нет, если только ты боишься нанести вред этим и без того так мало живущим созданиям.

Огонь опалил тонкие стебельки и землю, и посреди степи загорелась слабым тлеющим пламенем сухая трава. Сам Ринлунг опустился ниже и лёг на неё: шкура его обледенела, и к ней, холодной, огонь не подбирался, хотя воздух вокруг и впрямь стал теплее. Келегорм прикрыл глаза, лежа среди мелкого пламени, и смотрел, как порывы ветра уносили прочь дым, а горячий воздух, дрожа, поднимался ввысь.

Он согрелся и снова задремал, а когда очнулся, вокруг снова свистел ветер, обжигающий, ледяной, бросая горсти снега в лицо, и небо совсем потемнело — но всё же оно оставалось тёмно-синим, зато непрозрачной черной стеной вставали перед ними Железные горы. Где-то вдалеке среди них стояла ангбандская цитадель Моргота, но ни единого огонька видно не было — глаза застилал снег, и ни единой звезды не светило с небосклона. На подступах к гряде высоких гор стало совсем худо, но когда дракон преодолел её и снизился, ветер немного стих. Внизу виднелась безбрежная темнота, похожая на пропасть, но вдруг посреди неё стали виднеться всполохи, яркие, но беспорядочные, и слышался рык и рёв сотен глоток: Келегорм догадался, что там гнездятся драконы.

— Я бы охотно опустился, однако твой взор не так остро видит в темноте, и боюсь, ты не сможешь разглядеть хорошо моих братьев, — сказал ему Ринлунг. — И потом, они могут ненароком опалить тебя своим дыханием.

Полёт его стал совсем низким, так что Келегорм в другой раз пожалел бы, что стоит глубокая ночь, но сейчас ему было дурно, трясло от холода и раны, которая напоминала о себе при каждом свистящем вдохе.