Граф Калиостро, стр. 2

III

Федосья Ивановна вернулась в комнату с письмом в руке, с очками на носу и, усевшись напротив Алексея Алексеевича, сказала:

– Павел Петрович мне пишет…

– Какой Павел Петрович, тётушка?

– Да ты что, Алексис, батюшка мой? Павел Петрович Федяшев, секунд-майор… Так он пишет разные разности, а вот – для тебя: «…Много у нас в Петербурге наделал шуму известный граф Феникс, или, как его называют, – Калиостро. У княгини Волконской вылечил больной жемчуг; у генерала Бибикова увеличил рубин в перстне на одиннадцать каратов и, кроме того, изничтожил внутри его пузырёк воздуха; Костичу, игроку, показал в пуншевой чаше знаменитую талию, и Костич на другой же день выиграл свыше ста тысяч; камер-фрейлине Головиной вывел из медальона тень её покойного мужа, и он с ней говорил и брал её за руку, после чего бедная старушка совсем с ума стронулась… Словом, всех чудес не перечесть… Императрица даже склонилась, чтобы призвать его во дворец, но тут случилось препотешное приключение: князь Потёмкин воспылал свирепой страстью к жене графа Феникса, родом чешке, – сам я её не видел, но, рассказывают, – красотка. Потёмкин передавал графу много денег, и ковров, и вещиц; увидав же, что деньгами от него не откупишься, – замыслил красавицу похитить у себя на балу. Но в этот же день граф Феникс вместе с женой скрылся из Петербурга в неизвестном направлении, и полиция их понапрасну по сей день ищет…»

Алексей Алексеевич прослушал письмо с большим вниманием и перечёл его сам. Лёгкий румянец выступил у него на скулах.

– Все эти чудеса – проявление непонятной магнетической силы, – сказал он, – если бы мне встретиться с этим человеком… О, если бы только встретиться… – Он заходил по комнате, издавая восклицания. – Я бы нашёл слова умолить его… Пусть бы он произвёл на мне этот опыт… Пусть воплотит всю мечту мою… Пусть сновидения станут жизнью, а жизнь развеется, как туман. Не пожалею о ней…

Федосья Ивановна со страхом круглыми, выцветшими глазами глядела на племянника. И действительно, было чего испугаться: Алексей Алексеевич бросился в кресло и с длинной улыбкой глядел в окно на подошедших двух девок с лукошками грибов, не видя ни грибов, ни девок, ни поля, по которому по меже между хлебов закрутился высокий столб пыли и побрёл, вертясь и пугая птиц на придорожной берёзе.

IV

Наутро Алексей Алексеевич проснулся с сильной головной болью. Небо было знойно, несмотря на ранний час. Листы висели неподвижно на деревьях, – всё застыло, и цвет зелени отдавал металлическим отблеском, как на могильном венке. Молчали куры; на скате к реке, неподвижно и не жуя, лежала, точно раздувшись, красная корова. Присмирели даже воробьи. Цвет неба на северо-востоке, у земли, был тёмный, глухой и жестокий.

В столовой появился с докладом приказчик. Алексей Алексеевич оставил его беседовать с Федосьей Ивановной, сам же, морщась от ломотья в висках, пошёл в библиотеку и раскрыл книгу, но скоро заскучал над нею, взялся было за перо, но, кроме росчерков своего имени, написать ничего не мог.

Тогда он стал глядеть на портрет Прасковьи Павловны, но и портрет, как и всё вокруг, казался жестоким и зловещим. На лице её сидели три мухи. Алексей Алексеевич почувствовал, что зарыдает, если ещё продолжится это состояние необыкновенной отчётливости и грубости всего окружающего. Душа его изнывала от тоски.

Вдруг в доме бухнула оконная рама, посыпались стёкла и раздались испуганные голоса. Алексей Алексеевич подошёл к окну. Огромная и густая, как ночное небо, туча низко, над самыми полями, ползла на усадьбу. Вода в реке посинела, стала мрачной. Замотались, смялись и легли камыши. Сильный вихрь подхватил гусиный пух на берегу, сорвал с дуплистой ветлы воронье гнездо, раскидал ветви, погнал по двору кур, распушивших хвосты, закачал деревянный забор, задрал юбку на голову бабе и со всей силой налетел на дом, ворвался в окно, завыл в трубе. В туче появился свет и пробежал извилистыми, ослепляющими корнями от неба до земли. Раскололось, затрещало небо, рухнуло громовыми ударами. Задрожал дом. Печально зазвенела в ответ часовая пружина в часах на камине.

Алексей Алексеевич стоял у окна, ветер рвал его длинные волосы и развевал полы халата. Вбежавшая тётушка схватила его за руку и оттащила от окна и что-то закричала, но второй более ужасный удар грома заглушил её слова.

Через минуту упали тяжёлые капли дождя, и дождь полил серой завесой, застучал и запенился о стёкла закрытого окна. Стало совсем темно.

– Алексис, – тётушка всё ещё тяжело дышала, набравшись страха, – говорю тебе: гости к нам приехали.

– Гости? Кто такие?

– Сама не знаю. Карета у них поломалась, и грозы боятся, просятся переночевать.

– Просить, конечно.

– Да уж я распорядилась. Они мокрое снимают. А ты сам-то пошёл бы оделся.

Алексей Алексеевич спохватился и пошёл из библиотеки, но в дверь в это время вскочила Фимка, комнатная девка, простоволосая, в облипшем сарафане:

– Матушка барыня, приезжие-то, провалиться мне, – один из них чёрный, как дьявол.

V

Дождь лил весь остаток дня, и пришлось рано зажечь свечи. Настала тишина. Растворили окна и двери в сад, и там в темноте падал несильный, тёплый и отвесный дождь, тихо шумя о листья.

Алексей Алексеевич в шёлковом кафтане, в камзоле, тканном по палевому полю незабудками, при шпаге, завитой и напудренный, стоял в дверях. Мокрая трава на лужайке, в тех местах, где падал свет, казалась седой. Пахло сыростью и цветами.

Алексей Алексеевич глядел на освещенные окна правого крыла дома, полукругом уходящего за липы. Там в окнах на спущенных белых занавесях появлялись тени: то мужская, в огромном парике, то женская – изящная, то высокая тень в тюрбане – слуги.

Это и были приезжие. Они давно уже и переоделись, и отдохнули и теперь, видимо, прибирались к ужину. Алексей Алексеевич отступил от двери в комнату. Вошёл большого роста, совершенно чёрный человек, с глазами, как яичные белки. Он был в длинном малиновом кафтане, перепоясанном шалью, и другая шаль была обмотана у него вокруг головы. Почтительно, но достойно поклонившись, он сказал по-французски, ломанно:

– Господин приветствует вас, сударь, и просит передать, что с отменным удовольствием принимает приглашение отужинать с вами.

Алексей Алексеевич улыбнулся и спросил, близко подойдя к нему:

– Скажи-ка мне, пожалуйста, как имя и звание твоему барину?

Слуга со вздохом наклонил голову:

– Не знаю.

– То есть как не знаешь?

– Его имя скрыто от меня.

– Э, братец, да ты, я вижу, плут. Ну, а тебя, по крайней мере, как зовут?

– Маргадон.

– Ты что же, эфиоп?

– Я был рождён в Нубии, – ответил Маргадон, спокойно сверху вниз глядя на Алексея Алексеевича, – при фараоне Аменховирисе взят в плен и продан моему господину.

Алексей Алексеевич отступил от него, сдвинул брови:

– Что ты мне рассказываешь?… Сколько же тебе лет?

– Более трёх тысяч…

– А вот я скажу твоему барину, чтобы тебя высекли покрепче, – воскликнул Алексей Алексеевич, вспыхнув гневным румянцем. – Пошёл вон!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.