Слово чести (ЛП), стр. 57

— Люсинда не могла найти след на звонившем. — Кэмерон вздохнула, когда Валери легонько помассировала её плечи. — Когда ему сообщили, что обмена заключёнными не будет, он сказал, что это только первый удар. Затем он повесил трубку.

— Мы слышали это раньше. Мы знаем, что это только начало.

— Ты мне нужна в команде, сейчас больше, чем когда-либо. — Кэм обернулась, и Валери опустила руки. — У меня есть лучшие люди, но ты… ты меня знаешь, и мне это нужно.

— Агентство учит нас верить, что самая большая опасность — позволить другим узнать нас. — Валери сжала челюсть Кэмерон и мимолётно поцеловала её. — Это было для того, чтобы показать мне, насколько они были неправы. Спасибо.

— Не за что, — тихо сказала Кэмерон, когда Валери отошла. Кэм расправила плечи. — Пусть другие знают, что мы будем проводить брифинг в шесть.

— Я это сделаю. Доброй ночи.

***

— Это была Валери? — спросила Блэр, когда Кэм вошла в спальню.

— Да. Предоставляла отчёт. — Кэм сбросила ботинки и разделась. Она забралась в кровать и обняла Блэр. — Извини, если мы тебя разбудили.

— Нет, я не спала. — Блэр сунула голову под подбородок Кэмерон. — Всё ли в порядке сейчас?

— Мы в безопасности.

— Мы сможем найти сообщников Мэтисона?

— В конце концов, — с уверенностью сказала Кэмерон.

— А до тех пор?

— Мы продолжаем свою жизнь, как мы и планировали.

Блэр вздохнула.

— Мой отец не должен приезжать сюда прямо сейчас, не так ли?

— Ах, детка, — пробормотала Кэмерон. — Мне жаль.

— И Паула будет в больнице, по крайней мере, ещё одну неделю. — Блэр подвинулась ближе, пока она не лежала на Кэмерон. Она обняла Кэмерон за плечи и прижалась к её шее. — Я не женюсь без Паулы.

— Мы перенесём время. — Когда Блэр напряглась, Кэмерон схватила её за подбородок и подняла голову, заставив Блэр взглянуть на неё. — Перенесём. Не отменим. Ты не можешь выйти из этого так легко.

Блэр засмеялась.

— И тут я подумала, что собираюсь избавиться от тебя.

— Никогда. — Кэмерон схватила Блэр за плечи и перевернула их, опустив бёдра между ног Блэр. Она поцеловала её, погрузившись в жар её рта и мягкий приём её тела. Она шепнула ей на губы: — Я люблю тебя, и никто и ничто не встанет между нами. Я намерена сказать это всем, кто будет слушать.

— Они… кем бы они ни были… вероятно, думают, что они напугают нас до сокрытия. Не только то, как мы относимся друг к другу, но и от них. Я не буду прятаться.

— Нет, мы не будем прятаться. — Кэмерон раздвинула пальцы по волосам Блэр, держа её, когда она целовала её шею. Когда ноги Блэр обхватили её, притянув к себе, она почувствовала знакомый всплеск возбуждения, который никогда не мог её удивить. То, что они делили, было больше, чем любовь, это была жизнь, и никто не отнимал у них этого. — Ты слишком устала?

Блэр нашла руку Кэмерон и поднесла к своей груди. Она прижала пальцы Кэмерон к своему сердцу.

— Ты мне нужна здесь. Займись со мной любовью здесь. Ты единственная, кто может.

Со страстью и почтением, силой и радостью, Кэмерон взяла то, что ей дали, и отдала всё, что у неё было.

Глава двадцать восьмая

Месяц спустя

— Позволь мне обойти и открыть дверь, — сказала Рене, когда «Пригород» остановился на круговом проезде перед широким домом из дерева и стекла на берегу океана. — Используй свою трость, хорошо?

— Я поняла это прямо здесь, — ответила Паула, покорно ожидая, пока Рене выскочила и побежала вокруг машины, чтобы открыть свою дверь.

Ей действительно больше не нужна была помощь, но Рене нужно было это сделать. Она чувствовала то же самое, когда Рене застрелили, беспомощной и напуганной. Поэтому она не протестовала, когда Рене наклонилась, чтобы взять её за руку и провести по каменной дорожке, ведущей к дому Таннер и Эдриенны на острове Уитли.

— Просто дай мне знать, если ты начнёшь чувствовать усталость, — сказала Рене, — и мы поедем куда-нибудь и посидим некоторое время.

— Правильно. Я буду.

Рене провела рукой по Пауле, когда они проходили мимо террасных садов, которые теперь были покрыты снегом, и пустых фонтанов, которые летом наполняли воздух каскадными радугами.

— Я парю, не так ли?

— Нет. — Паула кивнула агентам, которые стояли по бокам лестницы, ведущей на широкую веранду, проверяя документы и списки гостей.

Она покраснела, когда несколько случайно приветствовали её.

Известность, вызванная тем, что её застрелили при исполнении служебных обязанностей, смутила, особенно когда она даже не смогла нейтрализовать угрозу для своей подзащитной. Она, конечно, не чувствовала себя героически.

— Ты сделала свою работу, милая, — пробормотала Рене. — Ты сделала всех гордыми.

— Страшно, как ты читаешь мои мысли.

Рене поцеловала её в щеку.

— Это только потому, что я люблю тебя.

— Это хорошо. — Паула засмеялась и обняла Рене за талию. — Потому что я не хотела бы думать, что кто-то ещё будет знать, о чём я думаю, особенно когда ты выглядишь так эффектно в этом платье.

— Эта линия?

Паула подождала, пока агент у двери открыл им дверь, и как только они оказались в большой комнате, которая уже была полна активности и гудения разговора, она ответила:

— Абсолютно. Доктор сказал, что никаких ограничений, кроме тяжёлой работы, нет. И ты не тяжёлая.

Рене засмеялась и помахала Эмори и Дане.

— У тебя есть две недели, пока ты не начнёшь серьёзную реабилитацию. А пока, я думаю, мы можем немного поработать над твоей гибкостью.

— Звучит так, как будто мне нужна терапия.

***

— Трудно поверить, что с того кошмара прошёл всего месяц, — сказала Эмори, когда Паула и Рене отправились поговорить с хозяйками. Её взгляд скользнул по Дане, её веки медленно опустились, а её губы игриво изогнулись. — Хотя я знаю, что прошёл почти месяц с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Ужасно осознаю.

— Самый длинный месяц в моей жизни, — пробормотала Дана, сосредоточившись на ощущении руки Эмори в своей. Их не трогали за двадцать восемь дней. Двадцать восемь бесконечных дней и беспокойных ночей. Ей хотелось, чтобы они были где-то ещё прямо сейчас, занимаясь чем-то иным, кроме ожидания первой женитьбы дочери. Официально она всё ещё была в этой истории, хотя, похоже, не могла обращать внимания ни на кого, кроме Эмори. Боже, но Эмори пахла так хорошо, и её платье — оттенок синего цвета, точно цвета Средиземного моря — подчёркивало все её изгибы и раскрывало достаточно кожи, когда оно опускалось низко на её грудь и спину, чтобы у Даны дрожали ладони. — Как чертовски приятно видеть тебя. Я живу по звуку твоего голоса по телефону, и как бы это ни было весело иногда, этого недостаточно. Я хочу прикоснуться к тебе.

— Мне жаль, что я не смогла уйти раньше. Знать, что ты приехала вчера вечером, чтобы взять интервью у Блэр, а я не смогу приехать сюда, пока это утро не сведёт меня с ума. — Эмори наклонилась ближе и прошептала: — Я хочу поцеловать тебя. На самом деле, я хочу вытащить тебя из этого очень элегантного костюма и заняться с тобой любовью на неделю.

— Только неделю?

— Это первый раунд.

Дана задалась вопросом, как она собирается вести гражданский разговор в течение следующих пяти часов, пока она полностью возбуждена.

— У меня выходной. Я никогда не собиралась в отпуск после возвращения из-за границы в последний раз. Клайв приковал меня к своему столу.

— Твои доклады о терроризме и его значении для нас, всех нас, были поразительными. Я рада, что Белый Дом не потребовал отключения электроэнергии на всём этом. — Эмори осмотрела толпу в ожидании сигнала, чтобы войти в зал, где будет проходить церемония, отметив большое количество охранников. — Ты очень чувствительно отнеслась к тому, что случилось с Блэр.

— Даже если бы я не знала её лично, я бы не сообщила подробности того, что там произошло. — Дана пожала плечами. — Мне не нужно давать какие-то другие идеи, чтобы рассказать о том, что действительно важно. В то время как Люсинда Уошберн и мой редактор спорили друг с другом по поводу прав Первой поправки и национальной безопасности, я просто написала свою историю и позволила им беспокоиться о спине.