Меценат и бродяга (СИ), стр. 8

— В общем так, – строго сказал Андрей, — я уже понял, что ты любишь погеройствовать, но сейчас это лишнее. Ешь. Я сам это приготовил. Для тебя.

Максим одарил его волчьим взглядом, в котором просматривалось недоверие и благодарность одновременно. Но, тем не менее, он подсел к столу, и, открыв коробки, стал рассматривать и обнюхивать еду, которая выглядела очень даже аппетитно.

— Она не отравлена, мы не в средневековье, да и ты не Вольфганг Амадей Моцарт, поэтому ешь, давай, — с грустной улыбкой, сказал Андрей, наблюдающий за его манипуляциями.

Максим, в глубине души растроганный, но внешне с иронической улыбкой, бросил две вилки на стол, и, продолжая улыбаться, сказал:

— Ты уже знаешь, что я не люблю кушать в одиночестве.

— Ладно уж, — смущённо улыбаясь, ответил Андрей.

Еда была потрясающей. То ли с голодухи, то ли всё, что делал Андрей, было превосходным, но Максим уплетал за обе щёки, не успевая нахваливать пианиста. Тот, в свою очередь только отмахивался от его неуклюжих комплиментов, и следил за тем, чтобы Максим ел как можно больше.

— Выпивать натощак, — глубокомысленно изрёк Андрей, — это первый шаг к алкоголизму. Тебе ли не знать это, коньячный барон? Чтобы больше этого не было. Договорились?

— Да я думал как раз сгонять в магазин, — оправдывался Максим с набитым ртом, — но мне как-то леньки было. Сил нет. Да и людей пугать неохота.

— И как тебя угораздило? — спросил Андрей, поглядывая на его синяк.

Максим налил две стопки превосходного марочного коньяка, залихвастски прокатывая одну из них по гладкому как стекло столу к Андрею.

— Да так, — отвечал Максим, на ходу подхватывая вилкой кусок курицы, — один местный торгаш низкопробным керосином, который он гордо именует коньяком, пообещал мне месяц назад, что он мне глаз на жопу натянет и спалит мой магазин, если я открою точку в «неположенном месте».

— Прямо так и пообещал? Вообще-то это уголовная ответственность — такие обещания…

— Ну, да… С глазом у него, как видишь, получилось. А вот магазин я им спалить не дал. Я не для того ишачил несколько паршивых лет без продыха, чтобы под дудку этих шакалов плясать. А на уголовную ответственность им насрать, чувак. Вертели они её на большом и толстом. У них там всё схвачено.

— Понятно… А с магазином теперь что?

— Да ничего особенного… Я нанял туда парочку опытных людей. Да и вряд ли эти ублюдки отважатся вернуться. Я их тоже здорово помял.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Андрей, рассматривая проглядывающие из-под рукавов татуировки на жилистых предплечьях Максима, — и всё-таки, тебе нужно быть осторожнее…

— С этими-то дрищами? Я тебя умоляю. Даже моя покойная бабушка, царствие ей небесное, уделала бы их одной левой.

— Я вижу… — серьёзно сказал Андрей, глядя на разбитую губу Максима.

— Как прошла твоя благотворительность? – спросил Максим, затягиваясь сигаретой после еды и попутно отправляя какое-то сообщение менеджеру.

Работа не останавливалась ни на минуту, даже дома. Даже если бы он был болен, пьян, мёртв. Максим был уверен, что даже на том свете он откроет свою звенящую лавочку и будет фарцевать алкоголем с ангелами.

— Всем понравилось, — воодушевлённо ответил Андрей, — и я сказал, что деньги им пожертвовал один очень добрый господин, который пожелал сохранить его имя втайне. Они были в шоке, если честно. Ты же знаешь, что этих людей сейчас суют в свои пиар компании все, кому не лень. Поэтому для них всё это было сюрпризом.

— Хах, ещё бы, — улыбнулся Максим, — ну что ж, пусть радуются. Приятно, когда кому-то сделаешь хорошо…

— Ладно, Макс, — деловито сказал Андрей, — мне нужно на работу, поэтому я, пожалуй, пойду.

Максим чуть не задохнулся от возмущения и поперхнулся сигаретным дымом.

— Эй, ты что, серьёзно? Какая работа нахрен? Я думал ты останешься со мной…

«До утра и до конца моих дней» – хотел добавить он, но вовремя сдержался.

— Мне жаль, но сегодня у меня кавер-бэнд. Сегодня же вторник.

— Э-ээ, я думал, ты только в той кафешке зависаешь…

— Запоминай, Максим, — быстро сказал Андрей, — по средам и четвергам я в «Musin», по вторникам и пятницам в кавер-бэнде, по субботам я играю в галерее, по воскресеньям – в католическом костёле на органе, а в понедельник я бухаю, потому что это мой единственный выходной.

— Охренеть просто можно! — воскликнул удивлённо Максим, — и как ты всё это запоминаешь? Я не знал, что ты играешь на органе… И в кавер-бэнде… А что ты там играешь?

— Да попсу всякую… Всё, что людям нравится. Большей частью унылый лирический отстой. Иногда я заменяю вокалиста.

— Ты ещё и поёшь… Я надеюсь, что в промежутках твоего супер-напряженного графика ты не танцуешь в стрип клубе… — иронично заметил Максим.

— Считаешь меня туда примут?

— Подумываешь устроиться? — хитро подмигнул ему Максим, — пожалуй, я больше не буду подкидывать тебе идейки…

— У меня не тот типаж, — отрезал Андрей.

— Не ну… Это кому как… — смущенно протянул Максим, провожая его в прихожую.

Отпускать его не хотелось. И почему у него так много работы и так мало денег, размышлял Максим, глядя, как он одевается. Это казалось ему несправедливым. Особенно после того, как он впервые услышал игру Андрея. Нет уж, поистине в этом мире всё с ног на голову.

— Когда ты снова придёшь? — спросил его Максим, заворожено глядя, как тот надевает перчатки.

— Когда бы тебе хотелось?

«Мне хотелось бы, чтобы ты никуда не уходил сейчас, пожалуйста, Андрей…» — подумал Макс, но вслух ответил:

— В любое время.

— Отлично, как только я разделаюсь с кавер-бэндом, я позвоню тебе. Возьми трубку на этот раз, хорошо?

— О-кей… — медленно произнёс Максим, глядя на него как в последний раз в жизни, и стараясь запомнить каждую черточку его худого и возвышенного лица.

Андрей улыбнулся и, похлопав его по плечу, вышел в подъезд. Максим вдруг распахнул дверь и крикнул ему вслед:

— Подожди! Ты ведь не сказал мне адрес, где будет твой кавер-бэнд!

— Пришлю сообщением, — крикнул снизу Андрей, — я ещё и сам не знаю, где мы сегодня.

— Я буду ждать!

====== 6 ======

«Ну что, сделаешь это? Побежишь за ним? — мысленно спрашивал сам у себя Максим, рассматривая собственное отражение в зеркале, – ты побежишь за ним, по малейшему его зову, как влюблённая девчонка, куда только он пожелает? Ты похож на безумную фанатку, которая убивается по известному рок-кумиру. Это страшно, Максим… Это дно, Мак-сим-ка! Остановись, пока не поздно. Чтобы потом мучительно не сожалеть о содеянном…»

Он грустно улыбнулся своим мыслям, просматривая сообщение от Андрея с адресом бара, где сегодня будет выступать его кавер-бэнд. Предаваясь размышлениям, он всё же решил съездить туда, и проветриться. Ведь он был из той породы людей, что предпочитают сожалеть о содеянном, чем о том, что не смогли совершить. Он любил опасные игры и любил риск. От Андрея за версту несло и тем и другим, поэтому Максим уже заканчивал эту мысль, стоя под струёй горячего душа, обжигающего его раны.

Тщательно приведя себя в порядок, гладко выбрившись и нарядившись в свою любимую одежду – просторные серые брюки от Brooks Brothers, идеально сидящую на нём рубашку и джемпер Brioni, завершая эту композицию своим любимым парфюмом «Straight to heaven», он накинул сверху короткую замшевую куртку… И, критически посмотрев на себя в зеркало, расхохотался.

«Ну и видок у меня…»

Его побитое лицо на фоне дорогих брендовых шмоток выглядело, мягко говоря, странновато. Он вспомнил про тональный крем, сохранившийся у него ещё с прошлой драки. Хотя как он тут мог помочь, когда на лице нет живого места. Отбросив эту нелепую идею с кремом, Максим извлёк из выдвижного ящика в ванной, солнцезащитные очки. Скрыв основной и самый страшный фингал, его лицо теперь выглядело не так уж плохо. Если не приглядываться к разбитой губе, то он выглядел настоящим красавчиком. Жаль только прекрасных, цвета тёмного янтаря глаз, которых не рассмотреть из-за лопнувших сосудов, закрывающих сеточкой белки.