Занятия литературой (СИ), стр. 36

— Согласен.

— Властью, данной мне, объявляю вас супругами, — завершила она, закрывая папку с тихим хлопком.

“Супругами”.

Кроули крепче стиснул ладонь Ази, едва держа себя в руках. Почему-то очень остро вспоминались обрывки: когда он впервые подвёз репетитора до дома; когда он остался у них ночевать; когда они поссорились и как он мок потом под дождём, всем сердцем надеясь, что дверь дома всё-таки приоткроется.

— Распишитесь и обменяйтесь кольцами.

Передавая ему ручку, Азирафаэль улыбнулся так, что самые неприятные воспоминания меркли, сражённые наповал. И Кроули очень надеялся, что его улыбка вышла такой же искренней и не кривой, как ему ощущалось. Роспись вышла несколько размашистой.

Адам с очень важным видом перекатывался с пятки на носок, держа в руках их кольца. Если бы позволяла ситуация — он точно скакал бы на месте от радости. Мальчик очень хитро прищурился, с любовью глядя на них обоих, когда Кроули забирал кольца.

Правда, один раз он их чуть не выронил, под тихие смешки детей позади. Поэтому надевал кольцо на палец Ази, мучительно краснея по самые уши.

— Можете поцеловаться, — заключила регистраторша, отступая чуть назад и прижимая папку к груди.

Кроули больше не сомневался — сомнениям просто не было места. Внутри всё переполняла звонкая, сияющая радость, и он решительно привлёк к себе хихикающего от счастья Ази и нежно припал к мягким губам, чувствуя, как сильно кружится голова. Позади раздались радостные возгласы детей и взрослых; рядом звонко взвизгнул Адам; краем уха Кроули услышал громкий лай довольного Пса, которого их сын всё-таки сумел притащить на церемонию. Азирафаэль целовал его в ответ, крепко жмурясь и улыбаясь сквозь поцелуй, и на свете, в общем-то, больше ничего не значило.

Для Кроули, Азирафаэля и Адама Янгов, в конце концов.

Телефон, благополучно забытый на столе, завибрировал, заставив каждого дёрнуться. Спохватившись, Азирафаэль схватил его и нажал на зелёный квадратик, деловито поднося к уху.

— Алло?

Даже Пёс заинтересованно притих. Адам и Кроули гладили его в четыре руки, а теперь обернулись, застыли все втроём, как на картинке, и преподаватель не сумел подавить вздох умиления. Даже от такой привычной картины приятно щемило в груди, и он отвернулся к окну.

На улице тихо падал пушистый снежок.

— Да-да, всё верно, — подтвердил Азирафаэль. — Вы уже получили сообщение? От Азирафаэля Янга, да, это я. Адам сегодня не появится на занятиях, он приболел.

Кроули на заднем фоне сердито фыркнул, а сын довольно улыбнулся, снова почесав притихшего Пса за ухом. Они втроём разместились на скамейке на кухне, и на памяти Адама это утро было одним из самых уютных за прошедший год.

— Спасибо. До свидания, — вежливо попрощался Азирафаэль и положил трубку. К столу он возвращался с хитренькой улыбкой и озорным блеском в глазах, но его мягкие щёки всё же несколько зарумянились: ему всё ещё было слишком неловко так откровенно лгать.

Адам был просто счастлив. А вот Кроули скрестил руки на груди, пыхтя, как закипающий чайник.

— Я всё ещё против, если кому-нибудь интересно.

— Адаму тоже можно отдохнуть, дорогой, — невозмутимо отозвался Азирафаэль, подливая себе ещё чая. — Не вижу в этом никакой проблемы.

— У меня же голова болит, пап, — подхватил Адам, склонив вихрастую голову на плечо отца. — Тебе совсем-совсем меня не жалко?

И захлопал ресницами так, что сердце мужчины не выдержало, как и в любой другой раз. Он тихо корил себя за то, что не мог противиться его обаянию и поддавался; куда делась его строгость? Он родитель или кто?

— Ладно, — недовольно буркнул он, приобнимая мальчика за плечи. — Так уж и быть. Поедем в парк.

— А можно в кино? — моментально уловил настроение отца Адам. Глаза его загорелись, как у любого ребёнка его возраста. Ещё бы: его самые крутые родители разрешили ему прогулять! Ещё и в парк!

— У тебя же голова болит? — ехидно напомнил Кроули. Он нежно усмехнулся, приподняв брови, но Адама было так просто не провести. Он решительно покачал головой.

— Но там очень классный фильм. Помнишь, я про него говорил…

— А, этот? — тут же нахмурился Кроули. — Нет, исключено.

— Ну пап!

— Нет.

— Почему?

Азирафаэль отпил ещё чая, с нежной улыбкой наблюдая за их спором. Внутри мягко теплело, от чего радостное выражение действительно не сходило с лица. Его муж только решительно сдвинул брови к переносице, возвращаясь к своему кофе.

— Он слишком взрослый для тебя, там ограничение, — стальным голосом отказал он. И почувствовал себя чуточку увереннее: надо же, не совсем размяк. — Ты и так скоро умнее меня станешь.

Лестью Адама тоже было не купить.

— Ну пожалуйста, папочка, — предпринял он последнюю попытку, выпятив нижнюю губу. Кроули молча покачал головой.

— В парк поедем, иди собирайся. Можешь взять Пса.

Мальчик показушно вздохнул, тем не менее, вставая из-за стола. Пёс рванул за ним, радостно виляя хвостом, словно уже научился понимать человеческую речь. Адам, конечно, был не так сильно расстроен, как хотел показать. В конце концов, они всё равно едут гулять! И с ними папа-Ази! Так что мальчик уже в коридоре перешёл на счастливые подрагивания, и любимый Пёс ему вторил.

Кроули, очень довольный собой, отпил ещё остывшего кофе. Наконец-то он ощутил себя в своей тарелке. Теперь с пути нормального отца, который правильно воспитывает сына, его уже ничто не собьёт…

Азирафаэль поднялся со своего места, намереваясь отнести кружку в раковину, но чуть задержался у места, где сидел Кроули. Наклонившись к нему, он мягко положил ладонь на мгновенно напрягшееся плечо мужа под чёрной футболкой, тая от нежности, кипящей внутри, и тихо шепнул ему на ухо:

— Ну пожалуйста, папочка?

Кружка с остатками кофе со звоном шлёпнулась об стол.

— Адам, собирайся, мы едем в кино!

— Ура-а-а!