Занятия литературой (СИ), стр. 34

Кроули очень глубоко вздохнул. Ему даже показалось, что зеркало вздрогнуло от его дыхания.

— А вот Адам ещё не раз вынудит прийти тебя в школу, — весело хмыкнула Трейси.

На лице мужчины невольно появилась та же усмешка. Нежность пуховым одеялом опустилась где-то внутри, подавляя острые грани тревоги и сглаживая их, как морская вода обтачивает береговые скалы. Может, не всё было так плохо.

На Кроули был чёрный торжественный костюм, и сегодня была его свадьба.

Ему казалось, что абсолютно всё идёт не так. С самого начала. Может, вообще не стоило ему делать предложения, им ведь и так было замечательно, нет? А теперь он стоит тут, как идиот, и нервничает так, будто отправляется на войну. И зачем оно ему было надо?

Когда Кроули женился в первый раз, он был на десять с хвостиком лет моложе. Вокруг глаз не было морщин, а волнение лишь растягивало губы в подрагивающей улыбке от уха до уха. Он и тогда беспокойно бледнел, едва не зеленея, и даже не подозревал, что его обожаемая невеста совсем скоро разобьёт ему сердце, оставив там кровоточащую рану, которая будет затягиваться очень, очень долго.

Из груди мужчины вырвался судорожный выдох. Трейси с тревогой обернулась к нему, стукнув бусинами серёг, но Кроули не обратил на неё внимания.

После бессонных ночей, что он провёл с малышом Адамом, Змию стала отвратительна сама идея свадьбы. Сын стал тем самым лучиком нежного тёплого света, что вытеснял леденящую тьму и горячую кровь из дыры в сердце Кроули, и иногда он сердито утирал мокрые глаза рукавом кофты, когда Адам наконец засыпал, крепко сжав крохотными пальчиками его указательный палец. И несмотря на его огромную, выстраданную любовь к сыну, нитки иногда лопались, швы расползались, и мужчина растирал ребром ладони грудь, в которой болезненно ныло так, словно провернули острый кинжал. За пару лет Кроули повзрослел на десять; он спрятал потускневшие золотисто-карие глаза за чёрными стёклами, стёр с лица слабую открытую улыбку, оставляя её лишь для Адама, и сгорбился, постоянно пряча ладони в карманы джинсов или курток. Он сам себе напоминал глянцево-чёрный росчерк электрической молнии, безжалостный и холодный настолько же, какой стала его душа. После нескольких лет стенаний и жгучей перцовой боли в самом нутре осталось лишь тоскливое, ноющее, почти скулящее, как раненый зверь. Кроули ядовито морщился, шипя сквозь стиснутые клыки, стремительно обгоняя счастливые пары, и знал, что никогда не заполнит оставшуюся дыру в сердце, даже любовью к сыну.

Точнее, не знал, а думал.

А потом появился Азирафаэль.

Жизнь никогда не являлась грёбаным романтическо-драматическим фильмом. И всё-таки мягкая солнечная улыбка и тихий сияющий взгляд небесных глаз репетитора аккуратно перелетели высокие каменные стены, грациозно обходя острые шпили, и подобрались к самому сокровенному, что так отчаянно прятал Кроули уже много лет — жажде любви. Мужчина вновь ощутил трепет нежности и страсти, свежих, юных чувств, в которых так обжёгся одиннадцать лет назад, что уродливые пятна ожогов ныли до сих пор. И несмотря ни на что, Кроули снова отдался во власть бурной стихии, забывая обо всём, когда на него с улыбкой смотрел его ангел.

Трейси осторожно тронула его за плечо.

— Милый, ты в порядке?

Змий встряхнул головой. В голове тут же пронеслось всё то, что отделяло их друг от друга с момента первой встречи до начала отношений, и Кроули ощутил такую же бархатную нежность — похожую на ту, которая мягко ласкала его измученное прошлым сердце, когда он думал об Адаме. Свадьба, конечно, всё ещё была отвратительной идеей. Как она ему в голову вообще пришла?

Но ради Азирафаэля и Адама он через это пройдёт.

— Частично, — выдавил Кроули, в тысячный раз поправляя дурацкую чёрную бабочку. Ази от неё был в полном восторге, едва увидев, и потребовал, чтобы они её купили. Все на планете знали, что бабочки — это прошлый век, и мужчина уже хотел было привычно огрызнуться, заявив, что подаст на жениха в суд за такое преступление против стиля, но… Но Азирафаэль выглядел таким сияющим. Таким счастливым из-за такой мелочи. Что Кроули позорно захлопнул рот и молча кивнул продавцу, застывшему с этой самой бабочкой наготове.

После того, как они закупились всем необходимым, ангел всю дорогу радостно мурлыкал себе под нос, ни разу не пожаловавшись на очередной резкий поворот. И Змий мог бы провалиться на месте, если Азирафаэль не напевал себе что-то из репертуара “Queen”.

Эти воспоминания вызывали у него лёгкую улыбку. Может… Может, всё это было не так уж и плохо.

— Отмучиться бы побыстрее, — фыркнул Кроули, снова поправляя воротник рубашки.

Трейси небольно шлёпнула его по рукам.

— Не смей сказать так при Азирафаэле, — почти прошипела женщина, мёртвой хваткой вцепившись в его плечо. — Ох, милый, не знаю, что я с тобой сделаю, если ты бросишь его, что говорится, у алтаря…

От возмущения Кроули едва не задохнулся, уставившись в её непреклонные глаза, обрамлённые длинными ресницами.

— Я что сделаю?!

Та уже хотела что-то ответить, в не менее дерзком, судя по всему, тоне, но дверь тихо приоткрылась, и в комнату заглянула невысокая каштановая макушка.

— Пап? — позвал Адам, полностью протискиваясь внутрь и тут же плотно закрывая за собой дверь. Вся вспыхнувшая неоновым злость тут же вышла из Кроули, как воздух из проколотого шарика.

— Адам, золотце, всё нормально? — спросила Трейси. Она улыбалась мальчику так ласково, что в ней сложно было узнать решительно настроенную фурию, что впилась в мужчину меньше минуты назад.

Адам кивнул. Его лицо просто сияло; он ещё неделю назад начал суетиться, не в силах усидеть на месте. Азирафаэля он давненько стал считать вторым родителем, а когда тот со слезами на глазах показал ему кольцо, так вообще с воплями полез обнимать обоих, до последнего не веря, что всё это правда. У кого из детей ещё сбываются такие мечты? Может, Адам Янг действительно обладал волшебной силой? И плевать, что в магию больше никто не верит. То, что его папа хочет жениться на Ази, разве не самое настоящее чудо? Побывать на свадьбе всегда было круто, но если это свадьба твоих пап — круто вдвойне. Правда, Адам ещё до конца не привык, что называет репетитора папой, но это было лишь вопросом времени. Его родной папа, кажется, больше не злился; а если и начинал шипеть и хмуриться, у них с Ази был свой секрет. Мальчик обнимал отца так крепко, что у него перешибало дух, а Азирафаэль нежно и коротко целовал его в губы, и всё папино раздражение сходило на нет. Только ворчал потом себе под нос, смущённо пряча змеино-тёмно-топазные глаза.

Кроули же поджал губы, плотно стиснув челюсти, чтобы не рассыпаться в ласковых словах своему сыну. Мальчик снова заставил его отцовскую гордость проснуться; он выглядел таким повзрослевшим в брюках и нежно-голубой рубашке, которую сам выбрал для торжества, что смотреть на него было сплошным удовольствием. Именно с приходом в комнату Адама растущее волнение в груди Змия начало становиться приятным.

— У меня отлично, — честно пожал плечами мальчик. — Я пришёл проведать папу. Мама Брайана сказала, что мужчины очень переживают перед свадьбой.

— И она совершенно права, — хитро подмигнула Трейси, и Адам заулыбался ещё шире. Он любил эту хитрую женщину, которая постоянно спорила с папой; и когда он узнал, что именно она посоветовала ему Азирафаэля как репетитора, то был ужасно ей благодарен. Ведь ничего этого не случилось бы!

Кроули нервно поправил на переносице солнечные очки, которые ещё не успел снять. Хоть как-то приступ умиления нужно же было скрыть! Хотя от беспокойства его лицо от белого, как полотно, переходило в алое, как помидор, что ситуацию не улучшало.

— Как там Азирафаэль? — спросила Трейси, невозмутимо и как-то по-матерински одёргивая пиджак Кроули. Тот лишь возмущённо крякнул, но Еизавель не обратила на это ровно никакого внимания.

Мужчина покосился на сына, затаив дыхание. Сердце волнительно стукнуло.