Занятия литературой (СИ), стр. 32

Дети не заметили, как стало слишком поздно. Не обращая внимания на то, что это несколько невежливо, Кроули решительно поднялся с дивана в гостиной, чтобы выгнать засидевшихся ребят. За окном неумолимо темнело, и он чувствовал некую ответственность.

- Эй, малышня, - окликнул их хозяин дома, приоткрывая дверь. Вся четвёрка (и Пёс) тут же замолчала, почти испуганно обернувшись. Он прервал очень важное обсуждение, даже не подозревая об этом, поэтому только вскинул рыжую бровь: - Вы чего?

- Да так, - пожала плечами Пеппер, как всегда сообразив быстрее всех. - Мы говорили о нашей однокласснице.

- Истинная стерва, - с готовностью подхватил Брайан, согласно кивая.

Не то чтобы Кроули не умел различать ложь. Но к детям он всегда относился по-особенному и почему-то был уверен, что эти просто не могут ему солгать. Поэтому и повёлся.

- А что с ней? - хмыкнул он, когда все уже вышли в коридор. Дети потянулись обуваться; в прихожую вышел и Азирафаэль, рассеянно теребивший в руках край домашнего свитера.

- Она дразнится, - чуть поморщился Адам, вспоминая их общую крайне неприятную знакомую. - А девочек бить нельзя.

- Другим девочкам можно, - фыркнула Пеппер, застёгивая свой вишнёвый дождевик. Азирафаэль в искреннем негодовании всплеснул руками:

- Зачем же сразу так? - воскликнул он, умильно вскинув светлые брови. - Всегда ведь можно поговорить!

Брайан фыркнул себе под нос от смеха, за что получил чувствительный тычок под ребро. На лице Кроули загорелась хищная ухмылка.

- А у неё длинные волосы? - загадочно начал он. Репетитор тут же обернулся к нему, грозно нахмурившись и качая головой:

- Ты не посмеешь.

Дети кивнули, обратившись в слух, и Змий, не замечая негодующего взгляда возлюбленного, осклабился.

- Стреляете из трубочки жвачкой и с удовлетворением наблюдаете, как она рыдает, пытаясь от неё избавиться. Не за что.

В глазах ребят загорелись взволнованные огоньки, на что несчастный Азирафаэль посмотрел почти с отчаянием. Он даже поджал бессильно губы, продолжая хмуриться, но больше не смотрел на довольного собой мужчину. Адам незаметно покачал головой, стараясь не думать, к чему это всё приведёт.

- С тобой потом отдельно поговорю, - прошептал преподаватель.

Переглянувшись, дети поспешили удалиться. Поданная идея лампочкой вспыхнула в их головах, но они решили не подавать виду о том, как их это зацепило.

- Пока, Адам! До свидания, мистер Янг! Спасибо за кексы, Азирафаэль!

- Пока, ребята! - стараясь весело улыбаться, помахал им Азирафаэль. Он действительно немного обрадовался; мужчине было приятно, что его усилия ценились.

Как только Кроули закрыл за ними дверь, с щелчком повернув ключ, разобиженный репетитор скрылся в спальне, по пути тепло пожелав Адаму доброй ночи. Он даже чуть хлопнул дверью, и его сердитые шаги заставили Янгов переглянуться друг с другом. Мальчик вздохнул.

- Ну, чего стоишь? - пожал плечами Адам, поражаясь тому, как его обычно умный отец мог так тупить. - Мы с Псом идём спать.

- Доброй ночи, - кивнул Кроули, взъерошивая мягкие каштановые волосы мальчика. Ему, конечно, не нравилась обидчивость возлюбленного, но он считал себя абсолютно правым. В ответ на его мысли Пёс негромко тявкнул.

Уживаться вместе было нелегко, но Адама это не напрягало. Он просто молча смотрел в спину отцу, который поплёлся к спальне и тихо скрылся в ней, и знал, что в любом случае всё кончится хорошо. Такие перепалки не были редкостью: порой у его взрослых были слишком разные взгляды на жизнь. Мальчику достаточно было вспомнить, с какой любовью они смотрели друг на друга, чтобы он с облегчением выдохнул и ушёл к себе в комнату. В этом были и свои плюсы: увлечённый обиженным репетитором отец не зайдёт к нему в комнату проверить сына, значит, Псу сегодня можно поспать на кровати. Судя по его радостному оскалу, питомец тоже это понимал.

Азирафаэль уже был в постели и читал очередную тяжеленную книгу. На звук открывшейся двери он не отреагировал, и лицо преподавателя было подчёркнуто серьёзным. Светлые глаза со сталью скользили по странице, и Кроули почти обречённо вздохнул. Он просто не понимал, что сделал не так, и не мог осознать, на что снова обиделся репетитор.

- Ангел, - негромко позвал он, прекрасно зная, что Азирафаэль его слышит.

Ноль реакции. Устало чертыхнувшись, Змий стал раздеваться, кидая одежду на стул, и краем глаза внимательно наблюдал за сердитым мягким лицом. Тот даже мимолётного взгляда не кинул. Оставшись в одних трусах, Кроули почти по-змеиному подполз к постели, твёрдо намереваясь разбить эту неприступную крепость. От предвкушения и чувства чего-то тепло родного в глазах у него потемнело, а ядовитая улыбка стала искренней.

Под его горячим телом прогнулся матрас, и Азирафаэль неуютно заёрзал, но всё ещё не отрывался от книги. Только перевернул страницу, хотя дыхание его сбилось. Хищная ладонь Змия скользнула под одеяло, вкрадчиво оглаживая пухлое бедро, но репетитор только отдёрнул ногу и поджал губы, всем видом показывая, что на скорое прощение наглецу надеяться не стоит.

- Ангел, - протянул Кроули снова. - Ну, булочка моя, - мужчина ощутимо сжал мягкую плоть, наслаждаясь тем, как резко выдохнул преподаватель. - Что ты опять дуешься?

Быстро сдавшись, как и всегда, Азирафаэль отложил книгу на колени, решительно повернувшись. Грудь его тяжело вздымалась от негодования, и он нахмурился, глядя в невозмутимые золотые глаза.

- Зачем ты так, Кроули? - почти прошипел он с искренней обидой. - Мы должны наоборот направлять детей, учить их хорошему! Что будет, если Адам будет решать все проблемы так же, как ты его учишь?

- На некоторых слова не действуют, Азирафаэль, - раздражённо фыркнул Кроули, почти неосознанно оглаживая внутреннюю сторону мягких бёдер горячими пальцами. Репетитор неохотно попытался отстраниться. - Не будь таким наивным. Дети чаще всего тупые.

Светлый взгляд преподавателя стал почти расстроенным, и Змий ощутил лёгкий укол вины. С тяжёлым вздохом мужчина отложил-таки книгу на прикроватную тумбочку, опустив глаза.

- Но Адам не такой, - тихо возразил он. - И я знаю, как для тебя это важно, но нам нужно научить его быть добрым - в первую очередь. Многим детям просто не хватает любви.

Видя то, как искренне переживает Азирафаэль за (и х) сына, Кроули не нашёлся с ответом. Он вообще ненавидел нотации от своего репетитора, считая все “серьёзные разговоры” пустой тратой времени, но сейчас огрызнуться было совершенно лишним. Шипяще-зло вздохнув, Змий послушно кивнул, тут же поймав изумлённый посветлевший взгляд.

- Ладно, - как можно небрежнее обронил он. Внутренне мужчина уже растаял от широкой улыбки, которой тут же засиял его возлюбленный. - А сейчас любви очень не хватает мне, так что иди сюда.

Хищно улыбнувшись, Кроули резко подался вперёд, извиваясь всем телом, и навис над вздрогнувшим преподавателем, нежно целуя его приоткрытые мягкие губы. Другой рукой он бесцеремонно откинул ненужное одеяло на пол и скользнул на пухлые бёдра, едва не урча от нетерпения. Возбуждение мгновенно разлилось по телу, заставляя всё внутри приятно покалывать, и останавливаться он не собирался.

Однако Азирафаэль думал иначе. Когда язык Змия влажно и гибко прошёлся по его шее, репетитор чуть выгнулся, подаваясь навстречу, но всё равно попытался оттолкнуть его, упираясь руками в напряжённые плечи:

- Кроули, дорогой, Адам спит, - едва выдохнул он, пытаясь сопротивляться из последних сил. Конечно, ему не хотелось прекращать: как здесь остановишься, когда горячие руки и пылающие любимые губы ласкают так уверенно и сладко? Но если бы его приглушённый скулёж услышал Адам, репетитор умер бы от стыда.

Кроули почти разъярённо процедил сквозь зубы, обжигая его янтарно-змеиным взглядом:

- Брось, он всё равно в наушниках. Убивает этих своих драконов. Думает, что я идиот.

И поцеловал его снова, решительно притягивая к себе, стирая все прочие возражения. Если Азирафаэль и хотел что-то сказать, подумал он, зарываясь руками в медно-рыжие волосы, то всё тут же испарилось, как жаркое дыхание в морозном воздухе. От торопливых горячих движений их языков, обжигающей влажности и затянувшегося в паху тёплого возбуждения они оба сходили с ума; так было во время каждой их близости. Всё остальное переставало волновать, и весь мир сосредотачивался только на тесных объятиях и быстрых ласках друг друга.