Приходи на меня посмотреть (СИ), стр. 4

— Зачем ты это сделал, Северус? Ведь ты же знал, что я буду очень недоволен?!

— Простите, мой повелитель. Не удержался.

— Ходят слухи, что Альбус сам просил тебя о быстрой смерти. Что он уже был обречен умереть от смертельного проклятия.

— Все так, мой Лорд. Но, согласитесь: самая лучшая смерть – это та, о которой жертва сама умоляет тебя.

— За что ты так ненавидел Альбуса, мой Северус?

Очень честный, очень прямой взгляд:

— Чертовски надоело плясать под его дудочку и корчить из себя святую невинность. Простите меня, повелитель, я виноват.

— Но не было ли это проявлением позорного милосердия с твоей стороны?

— Милосердия? Милосердием было бы вылечить его руку, мой Лорд. А я предпочел «Аваду».

— Говорят, от этого проклятия нет противоядия. Его наслал на Альбуса очень сильный волшебник.

Самодовольная человеческая ухмылка смотрится довольно жутко на совершенно нечеловеческом лице Лорда. Но еще страшнее смотрится светлая, абсолютно счастливая улыбка на лице его собеседника.

— Противоядие есть, мой Лорд. Вот оно.

Северус Снейп достает из одного из потайных карманов своей потертой черной мантии серебряный флакон с большим, округлой формы изумрудом на крышке.

— И ты не дал его Альбусу, мой Северус?

Еще одна светлая улыбка.

— Нет.

— И кто же сварил это волшебное зелье против самой черной магии в мире?

— Я…

Потом почтенному собранию будет представлен изъятый при обыске в квартире Северуса Снейпа тот самый флакон с противоядием. Лучшие эксперты магической Британии подтвердят, что выпей Альбус Дамблдор зелье вовремя, его жизнь была бы спасена. И решение будет вынесено единогласно: виновен. Со странной, между прочим формулировкой: «Неоказание своевременной помощи пострадавшему». Пять лет Азкабана. Приговор был оглашен второго мая, аккурат в пятую годовщину Великой Победы над Темным Лордом. Магия чисел и не думала отпускать Северуса Снейпа.

Гарри Поттер сидел с краю на самом первом ряду и был отчаянно недоволен приговором.

А через пару недель тюремного заключения Северус Снейп воспользовался своим правом послать письмо Г. Дж. Поттеру. Письмо, проверенное и одобренное комендантом Азкабана, выглядело так:

«Могу сообщить новые сведения по интересующему Вас делу».

И в первый понедельник жаркого месяца июня к Северусу Снейпу пришел посетитель. Гарри Поттер впервые нарушил данное самому себе слово: никогда не приходить к Северусу Снейпу.

Все было впервые: стул с резной спинкой, тяжелое молчание в камере, выплюнутое сквозь сжатые зубы «Легилименс!» и первое воспоминание, подаренное Северусом Снейпом лично Гарри Поттеру.

…«Круцио!» — хрупкое детское тельце выгибается дугой на драгоценном паркетном полу парадного зала Малфой-мэнора. На роскошном, воистину, средневековом, позолоченном троне с высокой спинкой, увенчанной – да! – самой настоящей короной, сидит хозяин скромного праздника – сам Темный Лорд. Вокруг несколько ближайших соратников: Люциус Малфой, Беллатрис Лейстрейндж, Бартемий Крауч-младший, Антонин Долохов. Вечеринка для избранных. Маленькая маггловская девочка корчится под градом летящих в нее пыточных проклятий.

— А ты почему скучаешь, мой Северус?

От колонны отделяется знакомая фигура в черном, рот кривит презрительная усмешка.

— Лень тратить силы на этого цыпленка, мой Лорд.

— Я не люблю, когда подданные не разделяют моего веселья.

Северус Снейп коротко кланяется.

— Как скажете, мой Лорд. Круцио! Круцио! Круцио!..

На этом воспоминание внезапно обрывается, но, кажется, Поттеру хватило. Он сидит на своем стуле и хватает воздух широко открытым ртом.

— Какая же вы мразь, профессор! Жаль, в Азкабане больше нет дементоров!

— Помнится, мистер Поттер, во всех своих многочисленных интервью последних лет вы ратовали именно за эту гуманную меру.

— Я ошибался.

Поттер хряпает дверью камеры и с топотом несется по тюремному коридору. Чтобы вернуться через месяц.

На всякий случай накануне Северус Снейп все-таки отправляет письмо:

«Могу сообщить новые сведения по интересующему Вас делу».

И ждет.

Разумеется, Поттер приходит, ведомый своим легендарным неуемным любопытством. Смотрит, будто на разлагающегося флоббер-червя, кривит презрительно рот, не выпускает из руки палочку. Бросает «Легилименс!», как таран в ворота осажденного замка. Ворота распахиваются, и Поттер проваливается в чужие воспоминания.

…Сначала – все тот же парадный зал, где Поттер уже успел побывать в прошлый раз. И та же самая жуткая картина.

Только вот Снейпа еще не видно.

— А ты почему скучаешь, мой Северус?

От колонны отделяется знакомая фигура в черном.

— Лень тратить силы на этого цыпленка, мой Лорд. Они мне пригодятся сегодня, чтобы сварить зелья по вашему заказу.

— Я не люблю, когда подданные не разделяют моего веселья.

Северус Снейп коротко кланяется.

— Я запомню, мой Лорд, — и снова отступает в тень.

Губы Волдеморта расползаются в мрачном оскале:

— Я тоже запомню, Северус.

…Подземелья Малфой-Мэнора. На полу почти без движенья лежит та самая маггловская девочка. Иногда она поднимает голову и воет, страшно и злобно, точно оборотень под луной. И в ее когда-то светлых глазах нет ни капли человеческого. Там плещется безумие. Безумие и ярость.

Когда в камеру входит человек, девочка впивается в его ногу зубами, словно волчонок. Человек наклоняется, очень аккуратно отцепляет ее от своей ноги. Шепчет: «Сомниум!» И девочка засыпает. Человек водит над ней волшебной палочкой, накладывает диагностические чары. Качает головой, когда аура ребенка вспыхивает черным пополам с бордовым. Достает из кармана невзрачный флакончик.

«Яд», — шепчет в ухо Поттеру стоящий рядом с ним Северус Снейп. Поттер нервно дергается.

Человек в камере вливает содержимое пузырька в губы девочки и опускается рядом с ней на холодный пол подземелья. Кладет ее голову к себе на колени, нежно гладит по волосам и, кажется, что-то напевает. Проходит довольно много времени, пока лицо ребенка не начинает светлеть, дыхание не становится реже, а затем и вовсе исчезает. Северус Снейп в последний раз приглаживает пальцами спутанные кудряшки, опускает мертвую девочку на пол и покидает камеру…

Поттера трясет на его удобном стуле. Натурально, трясет так, что слышно, как лязгают зубы. Северус Снейп старательно держит спину. Ему тоже тяжело даются сеансы «психотерапии», но показывать этого Поттеру он не намерен.

— Какое из этих двух воспоминаний – правда?

— Решайте сами, Поттер. Вы же у нас большой знаток по части правды и лжи.

— Ты подлый… подлый…

Кажется, у него наконец закончились слова.

— Может быть, да. А, может быть, нет.

— Я больше к вам не приду. Хватит.

Небрежное пожатие худых плеч под серой арестантской робой.

— Ваше право. Но в следующий раз будет другое воспоминание. Обещаю.

Поттер уходит. Чтобы вернуться через месяц. На сей раз Северус Снейп даже не отсылает письма.

…Роскошная столовая Малфой-мэнора. Стол, на котором вперемешку валяются недоеденные куски мяса, фрукты и опрокинутые кубки. Романтично мерцающие свечи висят в воздухе, пытаясь придать зрелищу хоть чуть-чуть менее отвратный вид. Всех волшебных свечей мира на это не хватит. Потому что главное блюдо вечера – юноша, почти мальчик, распятый заклинаниями на ближайшем к наблюдателям крае стола. Волдеморта на сей раз не видно. Похоже, Северус Снейп решил пригласить Поттера на скромную дружескую вечеринку.

Никому, в сущности, не надо объяснять, что происходит: они попали в самый разгар веселья. Вокруг лежащего на столе юноши толпятся пьяные Упивающиеся, смеясь и давая советы тому, кто в данный момент безжалостно врезается в когда-то гладкое и смуглое, а теперь сплошь покрытое синяками, ссадинами и подтеками спермы тело. Это именно тело, не человек. Потому что взгляд жертвы давно потерял всякое осмысленное выражение, а из уголка закушенного рта течет струйка крови. Но криков нет. Кончились.