Хороший мальчик (СИ), стр. 5

Ванна вся ржавая и в трещинах; раковина такая же. Над ней висит мутное зеркало, а полотенца всегда влажные от сырости.

Одну комнату занимают мои родители. Это алко-комната, как я ее называю. Родители спят на продавленном диване, пьют дешевую водку, а мать еще иногда находит деньги на наркотики. Я знаю, что она тоже спит с разными мужчинами за деньги или за дозу наркотиков.

Мне больно на это смотреть, поэтому я предпочитаю таскаться по улицам, чем слышать ее крики.

Не могу.

Не могу оставаться здесь.

Здесь все дышит гнилью, разрухой и тленом. Этот водоворот затягивает и меня, но я не хочу, каждую ночь я кричу от кошмаров, а потом приходит отец и бьет меня, бьет меня, бьет меня, называет самыми последними словами, будто это я сам, по доброй воле, выбрал себе такую жизнь. Однажды он сломал мне пальцы, аргументируя это тем, что так я больше не смогу воровать, а однажды, услышав какие-то слухи, будто бы я занимаюсь сексом с парнями, избил меня до полусмерти на лестничной площадке, а мать в это время была в наркотическом угаре.

Я никогда не спал с парнями.

Я прохожу в свою комнату, или то, что можно так назвать. Из всей обстановки – продавленный матрас, стул, на который я складываю свои вещи, и небольшой стол, который я притащил с помойки, чтобы делать за ним уроки. Бумагу, тетрадки и ручки мне дает мисс Вустер – многие ученики оставляют в школе свои вещи, и мисс Вустер отдает их мне. В библиотеке она берет мне учебники и книжки.

На полу – стопка книг, которые я украл из книжных магазинов за последние пару лет, черная тетрадь в толстой обложке – подарок мисс Вустер на день рождения, и серебряное кольцо, которое как-то украла Вероника у одного из своих клиентов и подарила мне.

В принципе, вот и все мое барахло.

Я думаю отнести родителям еды – то, что я купил, но они так напились, что даже не замечают моего прихода.

Я варю себе сосиски в треснутой кастрюле, жую их вместе с хлебом, выпиваю половину молока, а все остальное убираю. Если повезет, это останется мне на завтрак.

Я возвращаюсь в свою комнату, ложусь на матрас. Под пиджаком что-то хрустит. Буклет пансионата.

Разбитое лицо болит, я трогаю языком корку на губе.

Я начинаю листать страницы, и засыпаю от холода и усталости.

Во сне мне снятся мальчики, вылепленные как на конвейере – они все одинаковые, и все мне улыбаются полоской белых зубов.

***

Где-то на другом конце страны, в частном особняке, обнесенном железным забором с остроконечными шпилями, молодой мужчина в твидовом костюме-тройке от именитого дизайнера, восседает за дубовым столом в окружении хрусталя (хрустальными в этой комнате были даже подсвечники), и перебирает бумаги. Он высок, лет сорока, с хорошо сохранившейся фигурой, а его черные густые волосы еще даже не начали седеть. Мужчина быстро прочитывает бумаги, когда в кабинете раздается телефонный звонок.

- Мистер Каспбрак слушает. А, Кевин, это ты! Здравствуй, дорогой! Да, я получил твое письмо. Что? Да-да… Ну, я поздравляю, теперь мы заявим о себе еще и как школа, которая оказывает материальную помощь сиротам, ха-ха! Ты уже выслал ей денег? Хорошо. Да, я читал его эссе. Впечатляет, впечатляет… Что ж, значит, в этом году мы будем меньше платить налогов. Да, хорошо. Конечно, Кев, я обязательно скажу ему. До встречи!

Мужчина отложил мобильный телефон, и снова уставился в бумаги. Так, оплату за этого ученика можно погасить…

Он потер переносицу, потом нажал кнопку на переговорном устройстве.

- Мидж, будь добра, позови мне Эдварда.

- Да, мистер Каспбрак.

Пока жены не было дома (сегодня среда, а значит, у нее поход в спа-салон, на маникюр, и в спортзал, а после – пробежка по магазинам за очередным флакончиком духов от Тиффани с миссис Денбро), а значит, после обеда можно будет позвать в кабинет Мидж для быстрой перезарядки.

Мистер Каспбрак откинулся на спинку викторианского кресла, налил себе в стакан виски и залпом осушил. Как только жидкость обожгла горло, в дверь постучали.

- Отец?

В кабинет заглянул мальчик, того возраста, когда юноша еще не вступил на путь развития в мужчину, но и мальчиком его назвать уже сложно. Это был прелестной красоты юноша – лет тринадцати-четырнадцати, невысокий, но который явно должен был вытянуться в ближайшие два года. С невероятной прямой осанкой, с такими же густыми и черными волосами, как у отца, идеально уложенными и причесанными на один бок. Большие карие глаза смотрят внимательно и сосредоточенно, губы сердечком, на лице и шее – россыпь родинок и веснушек. Голос его только начинает ломаться, поэтому мальчик предпочитает говорить тише. На нем белая рубашка со стоячим воротником, синие брюки, теннисные туфли. Мальчик прикрывает за собой дверь и пожимает руку отцу.

- Доброе утро, отец! Ты меня звал?

Говоря, он слегка склоняет голову на бок, никогда не перебивает старших, читает Бальзака и Гюго в оригинале, изучает латынь и греческий язык в свободное время.

Это был Эдвард Дилан Мэтью Каспбрак – единственный сын Джереми и Вайоны Каспбрак, проживающих вместе в законном браке уже шестнадцать лет.

- Да, сын, садись, - мистер Каспбрак указывает сыну на стул, тот садится с прямой спиной, сложив руки на коленях, - ну, ты готов к новому учебному году?

- Да, отец. Шон помог собрать мне вещи. Получилось четыре чемодана, но я взял только самое необходимое.

- Хорошо, в этот раз тебя отвезет Линтон.

- Но, отец…В том году…

- Прости, сын, но Патрик не сможет в этот раз доставить тебя в школу на самолете, ты же знаешь, он в больнице. Ты поедешь с Линтоном.

Мальчик пождал губы. Карие темные глаза вспыхнули досадой, но он промолчал.

«Весь в меня. Хочет только самого лучшего», - подумал мистер Каспбрак, и налил себе еще виски, - кстати, у меня для тебя новость. Звонил мистер Денбро.

- Папа Билла? Жду не дождусь, когда увижу всех своих друзей!

- Да, папа Билла, - мистер Каспбрак слегка улыбнулся, - в вашем классе теперь будет учиться новенький мальчик.

- Новенький? – Эдвард приподнял широкие брови, - звучит интересно. И откуда он?

- Из… какого-то маленького городка на юге страны. Он выиграл грант на бесплатное обучение, помнишь, я тебе рассказывал?

- А, - Эдвард складывает руки на груди, - нищий.

- Ну, не все, кто не имеет частного самолета – нищие, Эдвард, - поправляет Джереми сына, но в душе он с ним согласен, - пожалуйста, передай Биллу и Стенли, чтобы они были… Помягче с ним. Мистер Денбро, как директор, очень в нем заинтересован. Пока что. Ну, и плюс, мне бы не хотелось, чтобы повторилась история с тем парнем.