Хороший мальчик (СИ), стр. 31
Эдди…
Я хотел одновременно и убить его, и снова оказаться с ним рядом, хотел сделать ему больно и приятно, хотел, чтобы он молил меня о пощаде и одновременно хотел давиться его стонами.
Это было сумасшествие, наваждение. Но мне было всего четырнадцать, и я безумно его любил.
Спустя еще месяц я узнал, что Генри Бауэрса посадили. Ему дали срок и я надеялся, что в тюрьме его убьют раньше, чем он выйдет на свободу.
Мисс Вустер нашла мне работу — устроила в кафе своего брата. После уроков я мыл посуду и полы, стараясь отогнать от себя воспоминания и боль.
Я бросил курить. Потому что так попросила Ви.
Я начал ходить к ней на кладбище. Я подолгу мог сидеть там, один-единственный, и разговаривать с ней. Я втыкал в землю сигареты, которые она так любила. Я выкладывал ими слово «Прости».
Однажды на улице я встретил ее сумасшедшую мать. Она не узнала меня, а когда я спросил, как поживает ее дочь, ответила, что замечательно, только она давно ее не видела. Я почувствовал, как горло сдавил спазм, и, развернувшись от нее, побежал домой.
Я бежал всю дорогу, и ворвался в квартиру, когда мисс Вустер с кем-то разговаривала по телефону. Я услышал лишь обрывки ее слов:
— Да… Да… Да, конечно, мне придется ему сказать об этом. Обещаю, что я сделаю это, только чуть позже. Я не могу обрушить на него еще и это, он только начал приходить в себя… Да, конечно… Я скажу, что скоро у него будет новая семья, обещаю… Да, да… Я скажу ему, мне просто нужно время…
Я прошел в свою комнату незамеченным.
Новая семья. Мисс Вустер, наконец-то, надоело играть в мою мамочку, и она нашла мне новых родителей. Что ж, надеюсь, они будут либо алкашами, либо наркоманами, хотя бы что-то одно, потому что снова два в одном я не выдержу. Я лег на кровать, закрыл глаза. Снова боль. Снова боль по всему телу.
Руки болели после смены на работе, подносы оказались тяжелее, чем я думал.
А мое сердце и боль в нем стали так и вовсе неподъемными.
— Ричи… — в комнату входит мисс Вустер, на ней мягкий свитер, волосы волнами падают на лицо, — ты как? Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
— Хочешь… О чем-нибудь поговорить? — спрашивает она, осторожно присаживаясь ко мне на край кровати. Я вспомнил, как плакал, когда рассказывал ей про Эдди, а она просто гладила меня по спине и говорила: «Ничего… Ничего… Я все понимаю…. Все хорошо…». А сейчас она вот нашла мне новую семью.
— Ты… Выглядишь очень уставшим, — говорит она, — ты не заболел?
— Мисс Вустер… А моя новая семья… — спрашиваю я, кусая губы, — они… Знают, что я…
Это слово никак не может выпрыгнуть из меня, и я кусаю губы.
Мисс Вустер смотрит на меня, округлив глаза за стеклами очков. Я же теперь ношу линзы.
— Семья? Ты… О чем?
— Я слышал, что Вы сейчас… Говорили по телефону… С кем-то, о том, что мне стоит рассказать о моей новой семье. Я понимаю, это давно пора было сделать, я ведь не могу всю жизнь жить у Вас…
Мой голос срывается, я тру глаза пальцами.
— Я только надеюсь, что они… Не будут бить меня. Как мои… Настоящие родители. Пожалуйста, пусть они…
— Ричи, — мисс Вустер берет меня за руку, — ты не понял меня. Посмотри, пожалуйста, сюда, — она поворачивает ладонь, и сначала я не могу понять, куда я должен посмотреть, — Ричи… Я выхожу замуж. За мистера Рэймонса.
— Рэймонса? Учителя физики? — вскрикиваю я, и вспоминаю доброго, милого учителя, который снисходительно относился к тому, что в физике я был просто ноль, и никогда не делал мне замечаний по поводу того, как я был одет или выглядел, — но он же старше Вас…
— Это не важно. И он не такой старый, ему всего сорок три… Он… Он очень хороший человек, Ричи, — говорит мисс Вустер, — и я…
— Что же, — я пытаюсь выдавить из себя улыбку, — тогда Вы приняли правильное решение. Я Вас поздравляю, нет, правда! Я очень рад за Вас. Вы же… Останетесь моей учительницей? Меня же не переведут в другую школу, правда? — я смотрю на мисс Вустер, и тут она выдыхает и начинает смеяться.
— Что? Почему Вы смеетесь?
— Господи, Ричи. Ты не понял меня. Я… Я бы хотела… Чтобы ты стал частью нашей семьи. Если ты, конечно, не про…
Она не успевает договорить, как я бросаюсь ей на шею, и сильно-сильно обнимаю. В нос ударяет запах ее духов, а волосы щекочут щеку.
— Конечно, конечно!.. Я о таком… И мечтать не мог! Спасибо!.. Спасибо… Спасибо…
— Ох, Ричи!..
В ту ночь я снова плакал. Но уже от счастья.
У меня наконец-то будет нормальная семья. Теперь все будет хорошо.
— Ричи, дорогой, тебе звонят.
— Да, мам.
— Господи, как это странно звучит…
— Вообще-то, у меня теперь самая горячая мама во всей школе! Я пойду отвечу?
— Да, конечно.
Я домываю последнюю тарелку и ставлю ее сушиться, вытираю руки полотенцем, и выхожу из кухни, где мисс Вустер проверяет тетради с домашним заданием моих одноклассников.
Их свадьба прошла тихо и скромно, а спустя еще месяц они оформили все документы, и мы переехали к мистеру Рэймонсу. Мои дела с физикой сразу пошли в гору, а еще он стал часто брать меня на футбол и хоккей. Я не мог поверить, что теперь после школы я мог возвращаться домой, к себе домой, где у меня была своя нормальная комната, где меня всегда ждал вкусный обед, новые вещи, а мистер Рэймонс (его звать папой я так пока и не научился), относится ко мне скорее как к своему младшему другу, а не как к приемному ребенку.
Так странно, что они столько лет скрывали свои отношения ото всей школы! И что он так легко принял решение мисс Вустер усыновить меня. Я знаю, что его семья погибла много лет назад — жена и двое детей попали в аварию, а он чудом выжил. А мисс Вустер не могла иметь детей, поэтому идея с усыновлением стала единственной возможной для нее.
Я потерял Веронику, но обрел родителей. У меня были все шансы в будущем хорошо закончить школу и поступить в престижный университет, потому что теперь я не прогуливал уроки, у меня были свои деньги, и, кажется, однажды я видел в кино фильм с мамой Бена…
Эдвард Каспбрак был в моей жизни болезненным воспоминанием, бледным следом на моих пальцах, но ярко выжженным в сердце. Я по-прежнему любил его и ненавидел, желал ему смерти и мастурбировал на него по ночам.
Я не вернулся к Глории, хотя однажды она мне позвонила и предложила начать все заново. Я ни с кем больше не заводил отношения. В моем сердце был только Эдвард, тот Эдвард, который был нежным и трепетным, а не тот, который разбил мою жизнь.
Я беру в руки телефон и вижу незнакомый номер. Возможно, это кто-то с работы, и я перезваниваю. В трубке долго молчат гудки, а потом кто-то произносит:
— Алло? Ричи?
Знакомый голос бьет куда-то под дых. Я опускаюсь на край кровати, потому что ноги меня не держат.
— Ричи? Алло? Ты меня слышишь? — голос тяжело дышит в трубку, но остается спокойным и равнодушным.
— Да…
— Это Стен. Ты должен срочно вернуться в школу. Эдди… — Стен молчит, и я слышу, как он барабанит пальцами по столу, — его больше нет.
========== Y ==========
— Он не приедет, — говорит спокойный русоволосый мальчик с россыпью мелких кудряшек, — это бесполезно.
— Звони.
Мальчик вздыхает почти бесшумно, у него лишь чуть-чуть подрагивает кончик носа. Он слушает и слушает гудки, слушает и слушает… На том конце провода никто не берет трубку.
— Я же сказал. Он даже не ответит.
— Подожди.
Мальчик продолжает стоять посреди кабинета, с зажатым телефоном в руке. Его оппонент медленно затягивается тонкой дорогой сигарой и не сводит глаз с мальчика.
— Он не приедет. Даже если… Если я дозвонюсь, он просто пошлет меня ко всем чертям. И правильно сделает.