Район №17 (СИ), стр. 7

— Отбой, Олень.

И он отключился. Надулся, вредный старик. На самом деле у него был повод стараться как можно скорее сбагрить мальчишку подальше от меня, потому что он знал пару интересных вещей. Первое: я бисексуал и весьма падок на всё привлекательное (хотя Отец не знал, что Билл привлекал меня мало). Второе: если я с кем-то крутил весьма активные шашни, то на задание меня хрен выгонишь, а здесь, в Семнадцатом, на счету каждый немногочисленный Ловец.

Я ничуть не удивлюсь, если наш разрыв с Якудзой — дело рук папы. Мы знали друг друга два с половиной года, Наоми прибыла в ловецкие ряды последней. Отец отправил нас в подобие разведки, вооруженных видеокамерами и винтовками, где мы и познакомились с этой тридцатисемилетней японо-американкой. В итоге желание потрахаться накрыло нас уже спустя неделю, прямо на задании, и не отпускало до тех пор, пока через пару месяцев она не сказала, что я ее достал, и вообще она не переносит немцев. Расставание случилось на пустом месте, без причин, но с тех пор я по-человечески ловил полудохлую шваль, населявшую семнадцатый, и записывал неплохие видеоролики для лаборатории, а не тратил время на Якудзу. После этого мы с ней периодически занимались сексом, но упорно делали вид, что это — всего лишь приятное товарищество и готовность помочь друг другу снять напряжение. Мне вскоре даже и вид делать не пришлось. Наоми неплохо заменяли порно, мастурбация и мои редкие вылазки в жилые районы, где по первому звонку может приехать услужливая шлюха.

Я так сильно погрузился в эти дурацкие воспоминания, что не заметил, как давно выкурил сигарету и держал кончиками пальцев истлевший окурок. Кофе успел остыть, время близилось к четырем. В шесть Билла ждут шприцы, а сейчас потухший ноутбук ментально кричит о том, что Каспер еще утром прислал то, что нарыл о юном Вайнберге и его семействе.

Когда я вернулся в реальность и закинул в рот ментоловый леденец, обжигающий холодом до горечи, первым делом открыл непрочитанное сообщение и даже до середины не дочитал, а уже закачал головой. Ну конечно, я так и знал. Я, блядь, так и знал, что 18 сентября, два с половиной года назад, когда Двадцатый Район эвакуировали, Эмма и Фрэнк Вайнберги не прошли осмотр и, следовательно, не попали на эвакуационный транспорт, будучи зараженными. Я, блядь, чувствовал, что единственная возможная родственница Билла, его древняя бабка, померла в прошлом году, а какой-то дядька, седьмая вода на киселе, если и был жив, то прописки хоть в каком-то районе не имел.

Придется, видимо, по доброте душевной отстегнуть Билли круглую сумму и подарить квартирку. В конце концов, мне казалось, что неспроста именно я нашел его в Семнадцатом, где не жили три десятилетия, и спас. К тому же, это в какой-то мере традиция. Когда кто-либо из Ловцов (не важно, из какого района) по невероятнейшей случайности обнаруживал живого человека и спасал ему жизнь, то либо находил его родню и отправлял в путь с крупной суммой в кармане, награждая за удачу, либо пристраивал одного, если тот был одинок, как Билл. О таких спонсорах потом легенды ходили. Ни для кого не секрет, что Фея из Тринадцатого нашла пару лет назад потерявшихся и чудом выживших десятилетних близняшек и вернула родителям, перекинув на их счета пятьдесят тысяч американских долларов «деткам на мороженое». И таких, как Фея, десятка три героев.

Я пролистал присланные Каспером свидетельства о смерти и хлебнул холодный кофе. Об этом надо сказать Билли, и все бы прекрасно, но он — восемнадцатилетний сопляк, которого едва не стошнило при виде собственной раскуроченной, но добротно залатанной впоследствии ноги. Парень пришел в Семнадцатый из Двадцатого, преодолел кучу миль, чуть не лишился возможности ходить, вообще едва не подох, а теперь вынужден услышать, что возвращаться ему некуда. К свидетельствам о смерти Каспер приложил еще пару бумажек. Оказывается, бабка Билла завещала все имущество какому-то там благотворительному фонду, и недвижимость старухи безвозвратно ушла. Родительский дом в кишащем мертвецами (или как их там называть?) Двадцатом Районе мало мог помочь парню. Спасибо, есть у него щедрый спаситель. Руди жаба не душит отвалить за счастье мальчишки круглую сумму, потому что Руди очень богат, несмотря на весьма бомжовский вид.

— Дерьмо, — заключил я и, закинув в нагрудный карман пачку сигарет и зажигалку, поднялся в свою спальню, где уже бодрствовал мой временный житель.

Последний из Вайнбергов сидел в постели, напихав под спину подушек, и смотрел на серую, тускнеющую к вечеру хмарь за окном и железными решетками. В этом свете его лицо казалось мертвым. У меня щека дернулась при мысли о том, как он побелеет, узнав о смерти всех, кто его мог ждать в мире живых.

Он заметил меня не сразу. Вернувшись в реальность, повернулся ко мне и кисло, натянуто улыбнулся.

— Не против? — спросил я, выбивая из пачки сигарету и закуривая. Он отрицательно качнул головой. Я уселся на другую половину кровати и нервно затянулся. Ох, не любил я говорить херовые вести, но молчать о них — приближать еще более лютую дичь. — Чего не спишь?

— Ты говорил внизу с кем-то, вот я и проснулся, — признался он. — Извини, но… ты вчера говорил, что твой друг поищет моих родных…

— Он и поискал, — выпустил я дым.

Билл сжал рукой край постели и перестал шевелиться. Он всем телом замер и, клянусь, у него сердце стучало так, что даже мне слышно.

— И что он нашел? — прошептал парень.

Я затушил окурок о прикроватную тумбочку и опустил руку на костлявое плечо Билла.

— Прости, брат. Тебе больше не к кому идти.

========== Глава 5 ==========

Правило №113: Человек, оставшийся без родственников и тех, к кому можно вернуться, получает койку в бараках и билет на тот свет. Как правило, в кварталах отребья без собственного дома и прописки кишат клопы, вши и крысы. Районное правительство в праве эксплуатировать полуграждан на свое усмотрение.

Правило№140: Бери то, что предлагают, и не выебывайся.

ЗР (Заметки Рудольфа): Билл оказался той сукой, которая пренебрежительно и без уважения отнеслась к правилу №140 и ряду других.

Ошарашенный новостью, Билл не мог сказать ни слова. По его бледным, расцелованным веснушками щекам поползли мокрые соленые дорожки. Глаза покраснели, он часто дышал, пытаясь не закричать, и теперь кусал собственную руку, до боли зажмуриваясь. Мне приходилось видеть такое, и не раз. Якудза точно так же тряслась в сухих рыданиях и грызла губы, когда узнала о смерти матери. Та давно жаловалась на здоровье, а когда обратилась к доктору, было поздно. Опухоль в мозге излечить не удалось, и шестидесятилетняя японка покинула дочь-полукровку, у которой из родственников остался только брат чистых азиатских кровей. Где пропадал папаша-американец Якудзы, не знал ни я, ни она, ни ее покойная мать Рен. Почти так же переживала потерю руки и ее замену уродливым протезом знакомая девушка из отряда Ловцов в Районе №7.

Я выбил из пачки сразу две сигареты, в который раз отмечая, как много курю сам. Зажигалка чиркнула, вспыхнул рыжий веселый огонек, и я прикурил обе, протянув одну сигарету мальчишке. Тот взял ее дрожащими пальцами и выкурил в четыре затяга. После первой была еще вторая, третья, четвертая и пятая. А потом, когда он вмял последний окурок в поверхность завалявшегося SD-диска, его вдруг сотрясли рыдания. Он старался отвернуться от меня, его плечи крупно и часто дрожали, и он белугой ревел в гору подушек, совершенно наплевав на то, что одеяло почти не прикрывало его наготы. В конце концов я погладил его спину и ушел. Я знал, что сейчас являюсь здесь совершенно лишним. А еще знал, что инъекцию перенесу на час позже, пока Билл пытается вырыдать все, что в нем накопилось. Наверное, гораздо легче оплакивать смерть в безопасном месте, нежели в кишащих опасными тварями серых подворотнях. Я не понимал.

В последний раз я рыдал, когда в хламину ужрался виски. Так каждый раз случалось, когда мне доводилось перебрать с алкоголем, а пить я, к слову, не умел вообще, и меня выносило с двух-трех стопок.