Ничего личного (СИ), стр. 64

— Забей, — равнодушно отозвался бегун, который успел выпить уже довольно много. Он даже не пытался скрыть обиду в своём голосе. Кто сказал, что Рождество волшебный праздник? Уже который год подряд О’Брайен заканчивал этот день вот так: с алкоголем и обидой на весь мир. — Иди спать, Томас. Счастливого рождества, — Дилан невесело усмехнулся и залпом допил содержимое бутылки.

Сангстер вздохнул и подошёл к парню. Пустая бутылка, не без помощи блондина, отправилась туда же, где стояли остальные — тоже пустые.

— Жизнь не научила, что на голодный желудок пить плохо? — Томас нахмурился. Он видел, что парню обидно. И, черт возьми, в этом была его вина. Знал же ведь, что Дилан очень чутко реагирует на такие вещи, чертовски боится быть обманутым, брошенным. Пусть и скрывает это за маской злости и безразличия, но на самом деле даже не ревнует — просто боится. Светловолосый на секунду задумался, а потом просто сел рядом и крепко обнял своего парня. О’Брайен вздрогнул, но не отстранился. Повернув голову, он задумчиво посмотрел на блондина.

— Ты ее так целовал… Такого ты заслуживаешь, не-

— Дилан, хватит уже, ладно? Я сам решу, чего я заслуживаю. Ну или жизнь решит. Но не ты и никто другой.

— Жизнь… Решит, — странно запнувшись повторил бегун и прикусил губу, что-то обдумывая.

— Ты бы расстроился, если бы я вдруг умер?

— Да что ты вообще… — Томас даже воздухом поперхнулся, не зная, как реагировать на такой вопрос. Он даже представить себе не мог, что будет чувствовать, если с его Диланом что-нибудь случится. — Если я ещё хоть раз услышу что-то подобное, то выгоню тебя из дома, понял?

— Ответь на вопрос. Пожалуйста.

— Я бы умер следом, может не физически, но морально точно.

— Нет, — О’Брайен покачал головой. — Если я вдруг… Если я не найду выход из своего лабиринта, ты должен жить дальше, обещаешь?

— Я не смогу жить дальше, потеряв ещё одного близкого человека. Просто не смогу, Дилан, пойми. Все будет хорошо, я всегда с тобой, помнишь? Пойдем. — Томас поднялся с пола и протянул руку. Как всегда.

Дилан крепко схватился за протянутую ладонь и встал. Для пьяного он держался на удивление твердо. Возле выхода из гостиной О’Брайен остановился, схватив Томаса за запястье, и указал на омелу над головой, улыбнувшись. Сангстер хмыкнул и, не раздумывая ни секунды, утянул бегуна в чувственный, глубокий, даже жесткий поцелуй.

Возможно, если бы Томас обошелся простым поцелуем, они бы просто пошли спать, но дерзость в его действиях моментально пробудила в О’Брайене то, что он весь вечер пытался в себе подавить. Брюнет грубо прижал Сангстера к стене, снова впился в его губы, почти не давая отвечать, кусая и лишь на долю секунды отстраняясь, чтобы вдохнуть. Одной рукой он привычно схватил запястья Томаса, поднимая их над головой, а вторую руку положил на чужую шею, слегка сдавливая.

— Дилан?.. — испуганно прохрипел Сангстер, невольно съежившись, как будто пытался казаться меньше. — Что ты делаешь?

— Ты целовал Розу, — прорычал О’Брайен, сжимая пальцы на тонкой шее чуть сильнее. Он уже не сдерживал себя, терзая губы Томаса, почти не давая тому сделать вдох.

— Дилан… Прекрати… — Сангстеру стало по-настоящему страшно. Вспомнились слова бегуна о проблемах с контролем агрессии. Вдруг тот под действием алкоголя просто задушит его? Томас сжал губы, больше не давая парню их кусать.

— Томас, не смей. Ты. Должен. Целовать. Только. Меня. — Отрывисто прохрипел Дилан, после каждого слова оставляя ощутимые укусы на шее Сангстера. Руку он так и не убрал, нажимая только сильнее так, что завтра наверняка появятся синяки.

— Дилан, пожалуйста — голос предательски сорвался на хрип. Самое страшное заключалось в том, что действия темноволосого начинали возбуждать. — Отпусти… Ты меня задушишь…

— Скажи. Скажи, что ты только мой. Ты любишь меня, а, Томас?

— Да. Да, да, я твой… — Сангстер заскулил, пытаясь сделать полноценный вдох. — Пожалуйста, перестань.

— Нет, Томас, скажи это. Ты любишь меня? Скажи. Это. Томас.

— Я… люблю тебя. Я очень люблю тебя. Люблю, правда, люблю, Дилан, пожалуйста. Мне больно.

О’Брайен ухмыльнулся, снова приник к губам Томаса и одновременно с этим отпустил его шею. Отстранившись, брюнет посмотрел в слезящиеся глаза напротив и отчетливо увидел в них страх. Это моментально отрезвило, Дилан отпрянул и затравленно осмотрелся, обхватив себя руками за плечи.

— Томас… Господи, Томас, я такой мудак, — он рвано выдохнул и, резко развернувшись, буквально вылетел на балкон, где схватился за перила и начал судорожно дышать, как будто это его душили несколько секунд назад. Парень до боли закусил костяшки пальцев, лихорадочно соображая: мысли с бешеной скоростью проносились в голове. Он только что сделал Томасу больно. Своими руками.

Томас согнулся пополам, жадно хватая ртом воздух. Страх постепенно отступал, как и все остальные чувства, хотелось просто наконец оставить этот вечер позади и заснуть рядом с любимым человеком под теплым одеялом. Кое-как отдышавшись, Сангстер вышел на балкон и, положив руку на спину брюнета, успокаивающе провел ей вдоль позвоночника.

— Все в порядке, правда. Это мне не стоило целоваться с Розой, — светловолосый прокашлялся, чтобы его голос звучал более-менее прилично. Дилан дернулся, как будто прикосновение обожгло его. Он хотел что-то сказать, но только сдавленно засипел и закрыл рот.

— Ничего не в порядке! Я чуть не задушил тебя, Томас, — отчаянно прошептал бегун и судорожно вздохнул. Сделав шаг назад, он неверяще покачал головой. Казалось, у него начинается полноценная паническая атака. — Я сумасшедший, Томми, я чудовище. Это был просто поцелуй, а я чуть тебя не… — его голос сорвался, прервавшись очередным рваным вдохом.

— Чшш, все хорошо. Я в порядке.

— Нет, не в порядке, Томас. Я сорвался. На тебе, — глаза Дилана потемнели от злости на себя. — Я потерял контроль. Я не могу быть уверенным в том, что однажды не перейду черту. Тебе опасно быть рядом. Я боюсь потерять тебя, Томас.

— И как ты можешь перейти черту? Изнасиловать меня? Убить? Все хорошо. Я не боюсь тебя, я уже говорил. И скажу еще раз, если будет нужно. Я люблю тебя. И тебе даже не обязательно душить меня, чтобы я в этом признался, — Сангстер улыбнулся и уверенно обнял брюнета, а потом и вовсе накрыл его губы своими, на этот раз очень осторожно и мягко. — Пошли домой? Холодно все-таки.

— Иди, — тихо отозвался О’Брайен, отводя глаза. — А я… На диване посплю.

— Господи, какой же ты придурок. Пойдем уже, — Томас, отстранившись, схватил запястье бегуна и потащил в квартиру. Позволять ему спать на диване он не собирался, что бы Дилан там себе не надумал.

Сангстеру пришлось буквально затолкнуть Дилана в свою комнату. Бегуна как будто разом лишили жизненных сил, превратив в безжизненную марионетку. Только когда хлопнула дверь, он будто очнулся и, вздрогнув, выдернул свою руку.

— Спокойной ночи, — безэмоционально бросил О’Брайен и, стащив с кровати одну подушку, бросил ее на пол, избегая смотреть на Томаса. Тот только закатил глаза и улыбнулся.

— Точно придурок… И почему я только тебя люблю? — светловолосый поднял подушку, вернув ее на законное место, подтолкнул Дилана к кровати и улегся рядом. Обняв его со спины, Томас расслабился: страх прошел окончательно, стоило парню почувствовать рядом привычное тепло чужого тела. — Спокойной ночи.

О’Брайен еще долго не мог уснуть, прокручивая в голове события вечера. Он не срывался уже очень давно, но сегодня это случилось, а значит он представлял опасность.

— Прости, Томми, — через пару часов едва слышно прошептал брюнет, скорее просто в темноту комнаты, чем спящему рядом Сангстеру.