Журналист для Брежнева или смертельные игры, стр. 16
– Мы вам нужны? – спросил меня ответственный секретарь.
– Нет. Спасибо. Я посижу тут у телефона, как и сказал.
Корнешов сказал:
– Тогда мы пошли работать. Если вам что-то понадобится…
– Да, да, конечно. Спасибо, – сказал я.
И они ушли, закрыли дверь за собой. Я снял телефонную трубку, проверил – телефон работал. Я положил трубку и стал ждать. Читать личное дело Белкина не хотелось, его уже читал до меня дотошный Пшеничный, и если тут что-то было, он бы уже выудил.
Время шло. Ни звонка, ни скрипа открываемой двери. До конца назначенного мной получаса осталось три минуты, потом две, потом одна. Я решил подождать еще минут пять, но было ясно, что мой эксперимент не удался. Отвращение к следственным органам, внедренное в общественное сознание за все годы сталинского режима, недоверие к прокуратуре, милиции, следователям не искоренить и не преодолеть вот такими попытками поговорить по душам или моим личным честным словом. Эти газетчики боятся скомпрометировать своего приятеля и попасть в сексоты, доносчики, боятся, что назавтра к ним могут нагрянуть, перетрясти их дом, рукописи. И ведь можем, чего тут темнить, действительно, можем, закон как дышло, и всегда можно найти повод войти в любой дом, а можно и без повода, Боже мой, чего только не делается в нашем «датском королевстве»! Да. Но что же, бросать профессию?
С горечью думая обо всем этом, глядя на тихий закат, на уплывающее за крыши домов оранжево-желтое солнце, я еще прислушивался к шумам за дверью, ожидая, как чуда, чьих-то шагов, стука в дверь. Но чуда не было. Где-то в отдалении звенели телефоны, в машбюро трещали пишущие машинки. Я стал собирать свою папку, бумаги, рукопись Белкина, ее небрежную, с опечатками, первую страницу, и остальные – отпечатанные идеально. И вдруг смутная идея родилась в мозгу.
Я встал, полистал белкинский блокнот, вырвал из середины самую грязную и неразборчивую страничку и пошел в машбюро – мимо комнат с надписью «отдел новостей», «студенческий», мимо сотрудников газеты, которые смотрели на меня с холодным любопытством.
Дверь в машбюро открылась легко, одним касанием руки. За дверью, в комнате, залитыми одновременно лампами дневного света и заходящим солнцем, сидело восемь машинисток, с пулеметной скоростью они стучали на электрических пишущих машинках. Едва я вошел, как этот стук прекратился, все подняли на меня вопросительные глаза. Разного возраста, но с одинаковой старательностью в косметике, они восседали за своими столами как манекены – руки их застыли над клавиатурой невыключенных урчащих пишущих машинок.
Подняв в воздух листок из белкинского блокнота, я спросил как можно оживленней, почти развязно, как обычно говорю машинисткам нашего машбюро:
– Девочки! Кто почерк Белкина знает? Мне полстранички отпечатать…
Все молчали, но кто-то непроизвольно повернул голову к сидевшей у окна стройной брюнетке в зеленом сарафане. Этого было достаточно. Я шагнул к этой, уже ярко краснеющей машинистке.
– Будьте добры! Сделайте мне эту страничку! Как вас зовут?
– Инна, – сказала она негромко и тут же, почти без перехода, бледнея.
Я сделал вид, что ничего не замечаю, положил перед ней страничку из белкинского блокнота:
– Пожалуйста. Вам не трудно?
Молча, не отвечая, она вытащила из машинки прежний лист бумаги, вставила чистый, придвинула к себе белкинский лист. В комнате возобновился старательный, я бы даже сказал – чересчур старательный – стрекот машинок. Через секунду к ним присоединился треск пишмашинки Инны. Не глядя на клавиатуру, а глядя только в разбегающиеся строчки белкинской скорописи, она промчалась пальцами по клавишам машинки без единой запинки. Это было место, где Белкин описывал, как он в один момент, с первого взгляда влюбился в бакинском аэропорту в Аню Зиялову. Искоса наблюдая за Инной, я видел, как, печатая этот текст, она сжала челюсти и потемнела лицом. Допечатав страничку, она выдернула из машинки лист и протянула мне. Я сказал как можно беспечней:
– Большое спасибо. А то я мучился, не мог прочесть. Спасибо еще раз.
И – ушел.
Конечно эту машинистку Инну можно было допросить немедленно. Но я не хотел спешить, не хотел делать это в редакции. Было шесть часов; два часа, оставшиеся до восьми, до конца ее рабочего дня, ничего не решали. В списке редакционных телефонов среди фамилий машинисток была только одна Инна – Кулагина Инна Витальевна, и этого было достаточно. На улице ждала меня черная «Волга».
В машине водитель Сережа – мой давний знакомый, обслуживающий нашу прокуратуру уже три года, – читал «Анну Каренину». Я взял трубку радиотелефона, вызвал коммутатор Петровки и через нее – адресный стол Москвы. "Кулагина Инна Витальевна, возраст 25-26 лет, место работы – «Комсомольская правда» – продиктовал я и через минуту получил ее адрес: «12 Парковая, 17, кв.73».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.