Ржавчина и кровоподтеки (СИ), стр. 87

Когда Ньют больше всего нуждался в любви, он её не получил. Вообще. Ни капли: когда сам любил Алби, когда надеялся, что заслужит его чертову любовь, но всё это было бессмысленно, напрасно и не оправдано, потому что любви никакой не было. К сожалению, Ньют понял это, когда бежать было уже поздно.

Они все — испорчены.

Они все — прокляты.

Они все — поломанные психи.

Если нужно умереть, чтобы исправить собственные ошибки, то Ньют готов. Он давно готов посмотреть в глаза своей смерти. В глаза Алби Хилду, ведь боль может забрать лишь тот, кто её причинил, верно? Кажется, так говорил и думал Томас, и он всегда был прав, ведь он умный, ведь он особенный, ведь он такой чистый и искренний. Необыкновенный. Неповторимый. Красивый.

***

— Томми?

— Да?

— Если у тебя будет выбор, кого ты выберешь?

Он спрашивает, потому что хочет знать абсолютно правдивый ответ, ведь Томас не умеет врать. Никогда не врал. И он уже знает ответ на свой вопрос. Неправильный ответ, в которой надежды гораздо больше, чем любви. Потому что Эдисон всегда верит в лучшее и пытается заставить верить в это Моррисона.

Господи, как же это больно. До мурашек пронзает каждую живую клетку тела, даже когда Томас рядом, он забирает только чуточку его боли.

Томас улыбается и тычется носиком в шею Ньюту, вдыхая его особенный великолепный запах ментола и корицы. Неповторимый. Так пах именно Ньют. Как наркотик. Безумие выглядело именно так, но это слишком прекрасное безумие, когда руки скользят по спине и прижимают ближе. Томас понимает, что с этим тоже придется проститься.

— Я выберу тебя, — улыбается Эдисон. — Я всегда буду выбирать тебя.

— Нет, — качает головой Ньют. — Не выбирай меня.

— Почему? — шепчет Томас.

— Потому что это будет неправильный выбор, — откровенно признается Моррисон. — Никогда не вздумай выбирать меня, ясно? Не выбирай меня. Никогда. Если у тебя будет выбор, ты должен выбрать себя, свою жизнь, свои мечты, свой жизненный путь, но не меня, Томас.

— Даже, если я люблю тебя? — спрашивает Томас.

— Даже, если ты любишь меня, — отвечает Моррисон. — Ты должен мне это пообещать.

— Сомневаюсь, что я имею право давать обещания, которые не смогу сдержать, — шепчет Эдисон.

Ньют вспоминает последние слова Томаса. Воспоминания душат его. Невыносимо. Ньют будто чувствовал, что у Томаса будет этот выбор, и он должен выбрать себя. Он обязан сделать правильный выбор, потому что Томас должен жить и быть счастливым. Именно тот выбор, который не смог сделать Ньют когда-то,

— Это важно для меня, — совершенно честно отвечает Ньют. — Просто, пожалуйста, пообещай.

— Кажется, я даю слишком много обещаний, — замечает Эдисон. — Зачем?

— Потому что это важно для меня, — отвечает Моррисон. — Обещай.

Томас внимательно смотрит прямо в глаза Ньюту и ничего не понимает. Он никогда не понимал Ньюта, от этого было слишком больно.

— Если ты скажешь мне правду, кого ты боишься? — спрашивает Томас. — От кого ты пытаешься сбежать, от кого ты пытаешься спрятать меня?

— Я боюсь тебя потерять, — честно отвечает Ньют. — Это вся правда, которую я могу тебе рассказать.

Томас прижимается к Ньюту еще сильнее и почти плачет, старательно запихивая все рвущиеся наружу слезы обратно в себя. Он сможет с этим справиться. Они смогут, потому что любят друг друга. И самое страшное лишь то, что им придется расстаться. Именно этого так сильно боялся Томас — потерять Ньюта навсегда.

— Я не потеряю тебя, Ньют? — спрашивает Томас. Словно ребенок, он тянется к Моррисону, нуждаясь в его любви, как сын тянется к отцу, но тут чувства абсолютно иные. Они безумные. Неконтролируемые.

Самое страшное, что Ньют промолчал, а Томас все понял, чувствуя, как собственное сердце снова разбивается вдребезги. Они уже теряют друг друга. Эдисон был уверен, что потеряет Ньюта, а тот лишь подтвердил это своим молчанием.

— Пожалуйста, скажи, что я тебя не потеряю.

— Я не могу, Томми, — отвечает Ньют. — Прости.

***

Ньют очень хорошо знает, что воспоминания беспощадны. Они убивают. Всегда. Особенно когда ты пытаешься что-то вычеркнуть из своей жизни. Он хотел забыть о существовании Томаса. Он хотел его спасти от себя самого, он ведь знал, что этим всё и обернется, когда позволил Томасу подойди к себе так близко. И даже ненависть не была способна заглушить эти чувства. Утопия. Проклятие.

Моррисон смотрит на Минхо и видит в нем отражение Томаса. Теперь стало понятно, почему эти двое всегда были вместе. Они сошлись душами, а они с Томасом сошлись сердцами. Только счастливый конец в этой истории вряд ли возможен.

— Твой лучший друг может погибнуть, а ты выбираешь её? — спрашивает Моррисон. — Ты ведь нихрена не понимаешь, что стоит на кону, Райт. Уйди по-хорошему!

Самые родные люди для Ньюта сейчас находились там, и им было очень страшно. Он чувствовал этот страх всей своей кожей. И это на самом деле было самое худшее ощущение, потому что счет шел на часы, даже на минуты. Он не готов потерять свою сестру. Он не готов потерять Томаса.

«Соня»

Маленькая девочка, живущая в твоём сердце, родная сестра, перед которой ты так сильно был виноват, потому что бросил, оставил одну, позволил, отдал. Возможно, даже лишил счастья. Скорее всего так и было. Но твоя вера помогает ей выжить сейчас, ты держишься за неё, а она держится за тебя. Она должна жить, быть счастливой. Ты должен её спасти. Просто обязан.

Ваша связь была слишком сильной. Такой сильной, что Алби не может её сломать, потому что Соня всегда верила тебе, даже тогда, когда ты ей врал, даже когда ты её отпустил, она продолжала любить тебя. Она выросла, но любовь выросла вместе с ней. Она верит тебе, не подведи её. Только не подведи её. Только не сломай эту веру. Спаси её. Сдержи своё обещание.

«Томас»

Улыбка сама собой расползается по лицу, едва заметная, но такая слишком-слишком искренняя, что хочется плакать. Он научил тебя улыбаться, он научил тебя снова любить, он доказал, что ты тоже достоин быть счастливым, он увидел твою душу, он очистил её от грязи, он обнял и успокоил, он заставил тебя снова поверить в любовь, и ты поверил, ты принял, обнял его покрепче и успокоился.

Чего ты боишься?

Ты ведь боишься, правда? Боишься потерять их навсегда? Да. Ты боишься остаться один, ты боишься остаться без любви, без счастья. Ты боишься. Ты боишься не успеть, опоздать. Ты боишься потерять смысл своей чертовой никчемной жизни.

Этот страх. Неконтролируемый поток мыслей. Сердца не слышно. И чертовски холодно. Руки дрожат, внутри все органы сжимаются в комочек, а на лице — маска. Пустота. Ведь так легче, так проще, ты неуязвим, но не свободен, потому что ты боишься и ты слабый, потому что страх внутри тебя — он сильнее, а ты был пустым, но никак не сильным.

Потеряешь.

Ты их потеряешь.

Самое страшное, что они не виноваты. Самое страшное, что они заплатят за твои ошибки своими жизнями. Самое страшное то, что если ты потеряешь их, весь мир рухнет в одну секунду для тебя. Самое страшное то, что тогда ты навсегда останешься один.

Как же страшно.

Внутри.

Ты будто чувствуешь их страх внутри себя, прошибает насквозь.

Томас — боится.

Соня — страдает.

А ты всё равно пустой, но если боишься, значит всё-таки хотя бы живой. И если ты чувствуешь, значит Томас действительно добился того, чего хотел — он вернул тебе веру во что-то лучшее, подарил такую необходимую надежду, подарил любовь и растопил ледяное сердце.

Бояться — это нормально.

Внутренний голос не давал покоя, он грыз его изнутри. Беспощадно. Сейчас он полностью освободился, и Моррисон уже не был способен его заткнуть. Это был голос собственной совести, которая наконец проснулась. Главное, чтобы не было слишком поздно.

— Она виновата в том, что Томас оказался у Алби, разве не понимаешь? — говорит Ньют