Ржавчина и кровоподтеки (СИ), стр. 66

И вновь это состояние нечеловеческой злобы поглощает его, не даёт дышать, и он срывается, опять превращается в монстра, который хочет только одного — убить Терезу, закопать, расчленить. И хоть немного, но отпустит, потому что она заслужила это. Она заслужила сдохнуть.

Крики. Страх. Паника.

Именно Ньюта сейчас не существует. Он поглощен безумием.

Давит. Сжимает. И не слышит криков за спиной. Крик Томаса, который вцепляется руками ему где-то в районе плеч и тянет на себя в попытке оттащить от Терезы, которую он пытается задушить. Он не может противостоять этому состоянию. Никогда. Это болезнь. Он не может себя остановить. Он не справляется со своей злостью. Прямо сейчас он безумен. Снова. И снова это видит Томас. Он видит, как Моррисон снова прекращает быть нормальным, потому что его парализует от злости. Он не слышит. Толкает Томаса свободной рукой. Слишком агрессивно. И тот падает, испуганно смотря на Ньюта. Он осознает, что он убьёт Терезу. И вскакивает, хватая Моррисона снова, тянет на себя и что-то кричит, но Моррисон не способен его услышать. Тереза в его руках уже начинает синеть. Эдисон снова кричит, а на глаза уже наворачиваются слезы, потому что он не может ничего сделать. Они с Минхо, кажется, не в состоянии его остановить.

Ньют вновь отпихивает от себя Томаса, попадая ему локтем по лицу.Эдисон сгибается и зажмуривается от резкой боли, потому что удар оказался слишком сильным. На его верхней губе выступает кровь, потому что Ньют разбил её. И кажется, что это возвращает парню сознание, он отпускает Барнс, и та тут же оказывается в крепких руках Минхо, который подхватывает её, не позволяя упасть. Томасу больно. Но тут, скорее всего, больше морально, чем физически, потому что пустота вновь стремительно заполняет его. Ньют смотрит на него от силы секунды три, но этого хватает, чтобы понять, что Эдисона трясет от ужаса, потому что он снова стал свидетелем безумия Ньюта. Томасу больно, но еще больнее, потому что Моррисон уходит, забирая с собой душу Эдисона.

Ньют снова позволил безумию поглотить себя, и Томас бежит за ним. Бежит, потому что не может отпустить. Отпустить — значит погибнуть. Минхо не успевает остановить Томаса, тот выбегает из квартиры следом за Моррисоном. Но Ньют не собирается останавливаться. Они оба вылетают из подъезда.

Вдох-выдох.

Томас не может отпустить Ньюта.

— Ньют, стой! Моррисон! Стой, остановись! Ньют! — Томас преграждает путь парню и упрямо смотрит на него. — Какого черта ты делаешь? Скажи мне, что ты творишь? Скажи, что тебя заставляет быть таким? Хватит. Ты мог убить её!

— Она всё равно рано или поздно сдохнет, — угрожает Ньют.

— Почему? — спрашивает Томас. — Что она сделала?

Хватит. Хватит Хватит.

Ньют не хочет, чтобы Томас был рядом с ним. Он не хочет. Он злится. И если Томас не оставит его, то снова получит по морде. Ньюту не нужны никакие отношения, Ньюту не нужен Томас прямо сейчас. Хватит. Хватит. Хватит.

— Уйди, Эдисон, — рычит Ньют. — Не трогай меня. Просто не трогай меня. Оставь в покое. Отвали, хорошо? Эдисон, ты бесишь меня.

— Почему, скажи мне? Почему ты так сильно всех ненавидишь? Ответь на этот чертов вопрос и я позволю тебе уйти! — кричит Томас. — Тебе нравится причинять боль людям? Ты чуть не убил её и меня заодно! Да что с тобой не так, Ньют? Я хочу понять, но я не понимаю, по какой причине ты такой жестокий к другим! Я хочу знать, слышишь? Я хочу знать, что с тобой происходит и почему ты не хочешь, чтобы тебе помогали?!

— Потому что мне не нужна ничья помощь, а тем более твоя, ты понял? — злится Моррисон. — Оставь меня по-хорошему, просто оставь меня. Я же сказал держаться от меня подальше. На каком языке тебе объяснить, чтобы ты понял?

— А на каком языке объяснить тебе, что я люблю тебя? — не уступает Томас. — Ты ведь тоже любишь меня. И врешь самому себе, что нет. Я же прекрасно чувствую, как ты раскрываешься рядом со мной, разве не так? Неужели так сложно признать, что мы любим друг друга? Ньют, это глупо. Любить и прятать свои чувства за ненастоящей ненавистью.

— А с чего ты взял, что ненависть ненастоящая? — зло фыркнул Моррисон. — Знаешь, Эдисон, что тебя погубит? Твоя чертова вера в то, что всё будет хорошо, что все будут жить долго и счастливо, ты не замечаешь, какое дерьмо происходит вокруг тебя, ты не замечаешь того, какие люди мрази. Ты не понимаешь, какая я мразь, верно? — неискренне улыбнулся Ньют, подходя к Томасу поближе и смотря тому прямо в глаза. В карие глаза. Карие. Красивые. Глубокие. Живые. Искренние. — Я не смогу дать тебе того, чего ты хочешь, потому что я не герой, я чертов злодей, который убьёт тебя однажды, если ты продолжишь лезть прямо к нему в руки. Это не диснеевская сказка, Эдисон. Ты должен понять, что я не твоя судьба.

Томас выдыхает прямо ему в губы. Стоит слишком близко. Снова.

Эдисон чувствует. Он знает.

— Я верю за двоих, знаешь, я верю за тебя, я верю в тебя. Ты можешь ломать меня, но эту веру ты не сломаешь никогда, слышишь? Н и к о г д а. Вот здесь, — Томас прикладывает ладонь к груди Ньюта. Там, где сердце, — есть чувства ко мне. И я знаю, что они живые. Я знаю, что это так, разве нет?

— Нет, — холодно отвечает Ньют, — там пусто.

Моррисон отходит от Томаса.

Ньют сжимает кулаки, пытаясь подавить нечеловеческую ярость в своей груди, но выходит слишком плохо. Гнев поглощает его целиком и полностью, а в голове ни единой здравой мысли, беспорядочно шарит по карманам своих джинсов и матерится, когда не находит спасительную пачку сигарет. Это единственный способ справиться с этим состоянием, в обратном же случае он либо вернется и всё-таки проломит Терезе череп, что будет правильно, потому что она вряд ли заслужила жизни, либо он проломит череп Томасу, который продолжает стоять за его спиной и прожигать взглядом его затылок.

— Ньют, — опять начинает Эдисон. Парень снова медленно приближается к блондину и кажется, что от этого лишь хуже, потому что Эдисон никогда не оставляет его в покое. Никогда. Этот парень преследует его и это бесит, потому что, как он не старается, он не может избавиться от Томаса. Он везде: в мыслях, в душе, в ледяном сердце. Его имя — как чертово клеймо на всю жизнь. Прямо сейчас Ньют не может обуздать свою злость, — Ньют, посмотри на меня, пожалуйста. Я прошу тебя. Я знаю, что ты врешь.

Ньют в порядке?

Блять, уже всем давно понятно, что Моррисон не в порядке, потому что он конченный псих. Терезе повезло, что его оттащили от неё до того, как он бы сломал ей шею, а верный щеночек Томас прибежал его успокаивать. Блять, зачем? Всё становится лишь хуже. Ньют чувствует это всем своим нутром, а Томасу это не нужно, потому что он не заслужил таких мучительных страданий. Томасу нужен тот, кто бы умел его ценить, а Ньют не умеет. Он не умеет чувствовать. В его сердце слишком много пустоты, которая не даёт возможности любить кого-то по-настоящему. Эдисон всё усложняет, но ведь сам понимает, что Ньют не сможет изменится.

И Моррисон не выдерживает, разворачиваясь к Томасу всем телом и разъяренно смотрит на него, надвигаясь на него, как хищник на жертву. И Томас инстинктивно делает три шага назад, но Моррисон хватает его за затылок, причиняет боль и Томас на секунду зажмуривается, но тут же снова смотрит на Моррисона спокойным взглядом. Именно спокойным. Он почти уверен, что Ньют не причинит ему боли намеренно. Он никогда не был уверен в этом, но сейчас он верит, что Ньют отпустит его, потому что на самом деле не хочет причинять ему боли.

Вдох без выдоха.

Воздух застревает в глотке. Томас смотрит прямо в глаза своему ночному кошмару, но не испытывает страха. Сейчас его нет, но есть боль. Там. Внутри обоих. Зрачки напротив почти темнеют, а сердце Томаса почти останавливается. Рука Ньюта больно сжимает волосы на затылке Эдисона и тому приходится задрать голову, чтобы не прерывать зрительного контакта. Томас выглядит, как слишком ручной щеночек, который не сопротивляется, не отпихивает от себя. Щеночек подчиняется тому, кого любит.