Ржавчина и кровоподтеки (СИ), стр. 104

— Выслушай меня, — попросил Ньют.

— Я уже всё слышал, Моррисон, — ответил Эдисон. — Мне хватило, чтобы сделать свои выводы.

— Какие выводы? — тихо спросил Ньют.

— Тебе никогда не понять, что я на самом деле чувствую. Я устал от тебя, Ньют, понимаешь? Я устал унижаться перед тобой и говорить о своих чувствах, ты все равно меня не слышишь. И зачем ты пришел? Мы же всё выяснили вчера, я не хочу тебя видеть и слушать я тебя тоже не хочу. Хватит с меня боли и страданий. Я хочу просто жить спокойно.

Впервые Ньют не знал, что сказать он стоял и молчал, чувствуя как его сердце сжимается от каждого следующего слова Томаса, потому что он действительно разрушил Эдисона, он причинил ему столько боли, что не описать словами, как тяжело было этому хрупкому и слишком доверчивому парню.

Ньюту было отнюдь не лучше, он понимал, что Томас пытается попрощаться с ним навсегда. И надежды не было. Он заслуживал гораздо лучшего, но всегда выбирал Моррисона, потому что считал его самым лучшим и одновременно худшим человеком в своей жизни.

Всё будет хорошо?

Нет.

Если Ньют потеряет его, то никогда не сможет простить себя.

— Томми, — тихо прошептал Моррисон. — Я не хотел этого. Я запутался и не понимаю, что со мной происходит. Я не понимаю себя, своего поведения. Я знаю, что я виноват, но ты изменил меня, ты сам показал мне другую сторону медали. Я был уверен, что никогда больше никого не полюблю. Понимаешь, я знаю, что я не идеален, но ты мне действительно очень сильно мне нужен. Это правда. Я именно поэтому пришел, я хочу быть с тобой.

Томас опускает голову.

— А я уже не уверен, что мне это нужно на самом деле, — это слова ударили по самому важному, в них не было надежды на их счастливое будущее вместе. Моррисон был опустошен и обессилен, не зная, что ответить. Это должен быть выбор Томаса, он сам должен решить, что ему нужно на самом деле и сможет ли он жить без любви.

— Ты сам не позволяешь себя любить, – совсем тихо сказал Томас. Раньше бы Ньют не отказал себе в удовольствии сказать что-нибудь колкое прямо ему в лицо, а потом уйти, не объясняя ничего. Разбил бы ему снова его мечты А сейчас стоял в паре метров и молчал. — Мне кажется, что у нас действительно ничего не получится. Это неудивительно, знаешь, потому что ты не позволяешь никому влезть в свою душу, не позволяешь мне тебя любить. А любить в одиночку бессмысленно. Я понимаю причину твоего поведения. Ты столько всего пережил, потерял семью. Я понимаю, Ньют. Я всё это понимаю, но я же ведь тоже не железный, у меня тоже есть чувства, я не могу ненавидеть тебя, хотя я должен, потому что ты меня убил. Ни физически, а морально. Я совершенно потерял себя в своих же собственных чувствах к тебе, я не могу с этим справиться, как бы я не пытался, но я не уверен, что смогу тебя простить.

Ньют молчал, хотя ему очень сильно хотелось кричать от своего бессилия. Столько ошибок, столько обиды. столько разочарования. Как Томас смог пережить всё это?

— И что значат твои слова? – спокойно спросил парень. Несмотря на собственное состояние, сохранять самообладание ему всё же удавалось. Не хотелось сейчас терять голову и срываться на Томаса, хоть его уже и трясло от нетерпения.

— Ньют, между нами столько всего происходило, что мне сложно однозначно ответить, что я чувствую. Ты принёс в мою жизнь столько боли, что и словами не передать, — именно в этот момент сердце Ньюта, казалось, упало куда-то вниз. Он сжал челюсти, чтобы не выдать разочарованного стона. Разочаровывался, к слову, он в последнее время только в себе. — Сначала все эти насмешки, твоя нечеловеческая ненависть ко мне. И я не мог понять, что же со мной не так, раз я так сильно тебя раздражаю. Я смотрел на тебя в коридорах и думал — такой красивый, влекущий, но такой чертов эгоист, не видящий дальше собственного носа. Быть твоей борцовской грушей, способом снятия стресса, было неприятно, особенно, когда я смотрел на все синяки, которые ты оставлял мне после очередной драки и дальнейшего моего избиения и не понимал: за что мне всё это? За какие грехи? За что? А знаешь, почему я никогда не сопротивлялся и никому не говорил об этих избиениях? Потому что я наделся, что в тебе проснется что-то человеческое и ты перестанешь колотить меня, что ты поймешь, что я не причиню тебе ничего плохого, но ты продолжал, а потом изнасиловал меня. Мне тогда казалось, что хуже и быть не может, но оказалось, что может, потому что я влюбился в своего палача, — Ньюту было противно от самого себя: руки мелко задрожали, и он обессилено опустил их по швам. – Ты продолжал меня ненавидеть, презирать. Я пытался не обманывать себя, даже осознавал, что ты совсем не тот человек, который мне нужен, я пытался не зацикливаться на своих чувствах, пытался всё забыть и никогда не вспоминать. Мне хотелось, чтобы тебя вообще не существовало, потому что я сходил с ума от любви к тебе, но ты отверг мои чувства, ты снова втоптал меня в грязь. Я так сильно нуждался в тебе, что был готов терпеть всё, что ты говоришь и делаешь. Мне было плевать на самого себя, потому что ты был важнее всего, но ты меня не слышал, продолжал делать больно. Я считал тебя лучшим, я считал, что ты не такой, каким ты хочешь казаться. На первых порах мне было достаточно своей собственной любви, я был уверен, что рано или поздно, ты тоже почувствуешь это, поймешь меня, захочешь быть рядом со мной. захочешь быть счастливым И жаль, что ты почувствовал это поздно.

— Поздно? – как-то неверяще протянул он, сложив руки в замок.

— Поздно, Ньют. Если бы ты осознал всё это, когда я впервые признался тебе в своих чувствах, если бы ты сказал мне правду, если бы рассказал мне всё о своем прошлом, рассказал о своей первой, неудачной любви, рассказал бы о своей сестре, рассказал бы, что Алби шантажировал тебя её жизнью, всё было бы по-другому. Мы бы не разговаривали сейчас об этом, ты бы не был так ошарашен, я бы не был так выпотрошен в эмоциональном плане. Мы бы были счастливыми и я уверен, что мы бы смогли спасти всех, кого потеряли. Я уверен, что мы бы смогли спасти Соню, спасти Терезу. Не смотри на меня так. Минхо любит её, а для меня счастье лучшего друга — важнее всего. Мне невыносимо видеть его таким опустошенным. Он все время мне говорил, что она хороший человек. И я ему верю. Каждый человек заслуживает право на второй шанс. Если бы раньше пришел ко мне и признался в своих чувствах, то всё было бы иначе, но теперь это не имеет значения. Я хочу, чтобы всё это закончилось.

Ньют просто молчал, не зная, что ответить, но в следующие несколько секунд Томас подошел к нему и обнял. Моррисон почувствовал чужую дрожь слишком хорошо, словно, свою собственную. Томас просто прижался к нему всем телом, как маленький ребенок в поисках защиты. И Ньют обхватил его спину руками, прижимая еще ближе, хотя расстояния между ними и так не осталось.

— Я так сильно тебя люблю, — признался Томас. — И ты нужен мне. Несмотря ни на что, я продолжаю тебе доверять, я продолжаю наступать все на те же грабли, хотя знаю, что меня снова по стенке размажет. Я очень боюсь, что ты снова причинишь мне боль, что ты снова разобьёшь мне сердце, что ты снова скажешь, что ненавидишь меня всей душой, что ты снова уйдешь и оставишь меня. Это невыносимое чувство, Ньют, понимаешь? Мне так страшно тебя любить. Мне кажется, что я хожу по битому стеклу, но я не могу даже подумать о том, что ты можешь навсегда исчезнуть из моей жизни. Это невыносимо, потому что я так сильно тебя люблю и не могу игнорировать свои чувства. Я никогда не любил так сильно, я вообще не знал, что умею так любить, но ты — это самое лучшее, что произошло в моей жизни, несмотря ни на что. Я не могу без тебя. Ты понимаешь? Ты так сильно мне нужен, что я снова затыкаю свою боль и обиду, потому что без тебя мне будет еще хуже.

Ньют прижимал Томаса ближе к себе, зарываясь носом в его волосы. Такой приятный и крышесносящий запах клубники и шоколада, который всегда кружил ему голову. Томас ему так сильно нужен. Раньше он этого не понимал, но теперь понял. Понял, что Томас — самое важное, что у него есть, и он должен любой ценой добиться его прощения. Он не смог спасти свою семью, но он должен спасти свою настоящую любовь. Это самое важное, что у него осталось. Ему нельзя отпускать Томаса. Ему нельзя так быстро сдаваться. Ему нельзя допустить этого.