Бабочка (СИ), стр. 2

Лань Ван Цзи был непозволительно близко, настолько, что Вэй У Сяня обволакивает исходящий от него запах сандалового дерева. Он представил, как друг выглядит сейчас, его позу, которая совсем не вяжется со спокойным, даже умиротворенным выражением красивого лица. То, как спускаются с его плеча волосы, поддерживаемые неизменной лобной лентой, как струятся его белые одежды, ниспадая на кровать, широкий рукав укладывается на грудь заклинателя, которому остается неподвижно лежать и чувствовать, как Лань Чжань медлит, как колеблется, но все равно наклоняется еще ниже.

Вэй У Сянь многое бы отдал за то, чтобы узнать, закроет он глаза или же будет наблюдать за его лицом, когда наконец решится сделать то, что задумал. Губ снова коснулись пальцы, как будто проверяя, что это не исчезнет, что можно и надо только решиться, а уж решительности Лань Чжаню не занимать.

Поцелуй сперва показался легким, как утренняя греза, однако легкого касания губами губ Лань Ван Цзи показалось мало. И едва только он осмелел, как Вэй У Сянь почувствовал, что его отпустило. Плеснула хвостом по волнам памяти давно забытая детская сказка и вновь скрылась, уступая место паническим мыслям: «Если я застану Лань Чжаня в такой момент, мне конец, но я ни за что не смогу притвориться спящим». И все-таки он закрыл глаза, иначе бы непременно понял, что Вэй У Сянь застукал его за неблагопристойными деяниями.

Мужчина с трудом подавил истерический смешок, когда понял, что друг просто не знает, как ему быть дальше. Вэй У Сяню и раньше не было равных, когда дело доходило до безумств, но теперь он чересчур вжился в роль сумасшедшего, раз набрался смелости решился ответить на поцелуй, возможно последний в своей жизни.

Однако вместо того, чтобы схватиться за Би Чэнь и убить сначала нежелательного свидетеля своего грехопаденья, а потом и себя, чтобы кровью смыть этот позор, Хань Гуан Цзюнь просто отпрянул и, не то потеряв равновесие, не то запутавшись в полах одежды, неизящно шмякнулся на пол.

– Вэй Ин, – пролепетал он, не зная, как оправдаться. В один миг оказалось, что Лань Ван Цзи способен не только к публичной демонстрации чувств, но даже может впасть в краску.

– Ты спас меня от кошмаров, гэгэ, – Вэй У Сянь проворно поднялся с кровати и опустился перед Лань Ван Цзи на колени. Поймал конец его лобной ленты, зная, что это удержит его от попыток к бегству. – Позволишь мне тебя отблагодарить?

========== Часть 2 ==========

Вэй У Сянь чуть не прыснул со смеху. В прошлый раз он видел друга настолько потерявшим над собой контроль, когда сам же подсунул ему книгу порнографического содержания с обложкой, имитирующей буддистский трактат. Только набор эмоций, отражавшихся на его обычно бесстрастном лице, был несколько иным.

– Давай я помогу, – сжалился над ним Вэй У Сянь. – Так я сэкономлю нам массу времени, и тебе не придется на ходу сочинять отговорки. В конце концов, это мне пристало нести околесицу, так ведь? – вопрос был риторическим, ведь это он столько времени разыгрывал из себя сумасшедшего. Тон его стал серьезным, но в глазах плясали смешинки: – Итак, сперва ты должен сказать, что это я сам во всем виноват. Ты ничегошеньки не знал о технике, которую я так беспечно применил, не дав себе труд рассказать, как все будет проходить. И по моей вине ты очень за меня волновался и переживал, сидел здесь, не находя себе места, держал меня за руку.

Он устроился поудобнее, по-прежнему предусмотрительно не выпуская конца белой ленты из рук. Хань Гуан Цзюнь вспомнил о приличиях и расположился напротив него чинно и с абсолютно прямой спиной, как за чайным столиком. Не предпринимая попыток отвоевать лобную повязку, привел одежду в порядок. Мужчина внимал каждому его слову с надеждой, затаившейся в глубине светлых глаз вместо того, чтобы холодно окоротить.

– Потом, дай-ка подумать, – он сделал небольшую паузу, играя пальцами с полоской ткани, которая казалась легкой и летящей, но только не тому, кто теперь не понаслышке знал какой прочностью она отличалась. – Потом тебе вспомнилась та детская сказка, в которой была заснувшая беспробудным сном дева, а спасти ее мог только ее суженный, конечно же неземной красавец. Все говорят, что в Ордене Гу Су Лань не бывает некрасивых людей. Так что по всему выходит: ты вовсе не хотел украдкой похитить у меня поцелуй, а просто пытался спасти меня, так?

Лань Ван Цзи издал невнятный звук в знак согласия, несмотря на то, что Вэй У Сянь увязывал вместе вещи, которые друг с другом никак не сочетались. Похоже, мужчина понемногу оправлялся от потрясения и даже перестал опасаться, что его друг выкинет что-нибудь, за что потом будет стыдно не ему, а Лань Чжаню. Воодушевленный его реакцией, Вэй Ин продолжал:

– Я должен буду сделать вид, будто поверил, и мы оба сможем лечь в постель, потому что сейчас уже девять вечера, а наутро забыть обо всем, как будто бы это был сон, – похоже его слова вдохновили Лань Ван Цзи, тот слушал и даже одобрительно кивал. – Но разве я могу так поступить после того, как ты связал меня лобной лентой, да еще столь туго, что…

– Я… связал тебя… чем?.. – с трудом, очень медленно выговорил заклинатель, будучи близким к тому, чтобы призвать Би Чэнь. В атмосфере повисло ощущение неминуемой опасности, как перед грозой. Наверное, Лань Ван Цзи тоже это почувствовал – дышал он так, словно ему не хватало воздуха, хотя окно гостевых покоев было открыто.

– Я хотел сказать, – поспешно затараторил Вэй У Сянь, заговаривая собеседнику зубы. – После того, как я стянул с тебя лобную ленту Ордена Гу Су Лань. Ты помнишь, когда нам было семнадцать и, мы явились на Совет Кланов в Ци Шане? – он уловил чуть заметный кивок и этот взгляд, устремленный куда-то вдаль сквозь завесу времени. – Ты конечно помнишь, а я как честный заклинатель, не могу поступать с тобой настолько бессовестным образом.

– Мгм, – многозначительно сказал Хань Гуан Цзюнь, что бы это ни значило.

– И потому в качестве своих искренних извинений и в знак сердечной благодарности за мое спасение я прямо сейчас тебя поцелую, – радостно сообщил о своем решении Вэй Ин и мог поклясться, что в первый момент друг всецело поддержал его инициативу.

А после, когда смысл сказанного, наконец, дошел до него, а Вэй У Сянь приступил непосредственно к действиям, у Хань Гуан Цзюня получилось только невразумительное мычание, вроде как протестующее, но уверенности в этом не было. Однако и отличная же возможность ему выпала убедиться в своей правоте – Лань Чжань действительно закрывал глаза в такие моменты. Вернее, он так оторопел, когда Вэй У Сянь смял его губы своими, что и вовсе зажмурился.

Если бы он только знал, что целовать Лань Ван Цзи так приятно, то ни за что бы не отказывал себе в этом удовольствии в прошлой жизни. Когда он украл первый – подумать только, первый! – поцелуй Лань Чжаня, это было почти невинно, он мог лишь гадать, каков будет вкус, проведя языком по сомкнутым губам. А когда тот поцеловал его сам, Вэй У Сянь выдал себя и все закончилось слишком быстро. Теперь они оба могли в полной мере распробовать друг друга.

Бледные губы оказались мягкими и прохладными, Вэй У Сянь буквально млел от того, как это ощущение сочетается с освежающим ароматом сандалового дерева, окутывающим их. Мужчина широко распахнул глаза, когда почувствовал чужой язык, пробравшийся в его рот и начавший там хозяйничать. Вэй У Сянь ответил ободряющим взглядом, как бы говоря: «Все ведь хорошо, нечего пугаться». Он выпустил ленту, чтобы коснуться кончиками пальцев безупречной нефритовой кожи, такой гладкой, что хотелось трогать еще и еще. Лань Ван Цзи как будто каким-то образом почувствовал, что свободен, и отпрянул.

– Вэй Ин, – сбивчиво проговорил он и дотронулся до губ очень осторожно, будто они вдруг стали чужими.

– Сколько правил Ордена Гу Су Лань мы нарушаем? Я не читал, что еще успели увековечить на Стене Послушания за время, пока… – он собирался, но просто не смог сказать то, что уже было на языке, и в попытке как-то смягчить подобрал другие слова: – Меня не было.