Долгая дорога домой (СИ), стр. 87

— Куда я денусь, любовь моя, — отозвался Брок, ткнулся холодным носом в воротник Барнсу.

— Любовь моя? — зазвенело переливчатым журчащим говором над гладью озера.

Кто-то рассмеялся. Снова раздался близкий всплеск — и тишина, мёртвая тишина.

— Похоже, русалка, — предположил Барнс в шею Броку. — Мне надо тебя отпустить, чтобы позвать эту рыбину, да?

Несмотря на то, что Барнс ждал русалку, что они, вообще-то, ее искали, он не ожидал ее вот так вот сейчас. Он ее вообще не ожидал, потому что ничего не слышал, кроме звенящей тишины. Даже вода не плескалась о берег.

— Хрен с ней, с этой рыбиной, — отозвался наконец согревшийся Брок, притиснул Барнса к себе ближе, прижался. — Постой ещё немного вот так.

— Любо-овь мо-оя! — тягуче запел голос, то и дело срываясь на какой-то издевательский, глумливый смех, раздражая не слабо.

Брок уже хотел было выхватить зауэр и пальнуть хоть куда-нибудь, как всё снова затихло.

Русалка точно была где-то рядом, наблюдала, внимательно скользя взглядом по их спинам, это чувствовалось, ощущалось встающими дыбом волосками по всему телу, будто бы оказался в перекрестье снайперского прицела, и сейчас холодный расчетливый ум решает, а не пустить ли тебя в расход.

— Как ты эту стервь приманивать будешь, Детка?

— А почему я? — поддельно изумился Барнс. — Может, ты ее будешь приманивать?

Барнс стоял, говорил в шею Броку и касался нежной кожи губами. Ему казалось, что, если не обращать на нее внимания, водная гадина сама к ним вылезет. Не важно, с какой целью. Хотя бы посмотреть, кто это в ее владениях целуется, зарывшись в меховые плащи.

Снова где-то плеснуло, разбивая тишину, и Барнс все же оторвался от Брока, обернувшись на звук, но ничего не увидел, русалка, похоже, была чертовски быстра.

— Могу помочиться в воду, но боюсь хрен отморозить, — хохотнул Брок, подошёл к самой кромке, присел, опустил кончики пальцев в воду и тут же отдёрнул руку, стряхивая капли.

— Детка, — раздалось среди тонких ивовых веток.

Брок аж в сторону отпрыгнул, выхватывая зауэр. Она сидела среди переплетения ветвей, чуть наклонившись вперёд, обхватив древесный ствол худющими руками и улыбалась, растягивая безгубый рот в оскале, ощерилась мелкими зубками.

— Де-етка…

— Привет, — Барнс присел там, чтобы видеть русалку. — Мы тебя не обидим.

Как разговаривать с мифическими существами, Барнс не представлял, поэтому решил выбрать тактику между ребенком и диким животным, не подходя близко.

Русалка склонила голову к плечу и зашипела.

— Любовь моя, — пропела она, хлестанула хвостом по воде, соскользнула вниз, скрываясь из виду, лишь острый плавник хвоста торчал над водой. Она плавала вокруг островка, нарезала круги, то всплывая, то снова уходя на дно.

— Ну и как ее приманивать? — растерялся Барнс и позвал водоплавающую тварь. — Эй, иди сюда, мы только поговорить хотим.

Голова русалки показалась над водой, словно травяная кочка, замерла, казалось, даже не моргая, подплыла чуть ближе.

— Зачем вы пришли?

Брок не видел, чтобы шевелились ее губы, и звук он будто бы шёл откуда-то сбоку.

— Мы пришли за книгой воды, — Барнс понятия не имел, как правильно называется артефакт, поэтому выдал первое, что пришло ему в голову. Ему очень не нравилась русалка, хотя бы потому, что был большой вопрос, сможет ли Барнс ее догнать в воде. У него на этот счет были сомнения, и серьезные. Он, конечно, суперсолдат, но для охоты на русалок его не готовили.

— Книга? — она расхохоталась, но выразительное девичье лицо не изменило выражение, словно тот, кто смеялся и говорил с ними, был не этой девчушкой, словно был кто-то ещё. — А что вы мне дадите за книгу?

— Смотря что ты хочешь, — хмыкнул Брок, взмахнул рукой.

Глаза русалки вспыхнули, она высунулась из воды по грудь, разглядывая узорчатый венчальный браслет на его руке.

— Брок, мы не можем дать ей все, что она захочет, — почти на ухо сказал Барнс. — А что делать, если она попросит невозможного?

Она снова захохотала, взвилась, выпрыгнула из воды, красуясь, ударила хвостом, поднимая тучу ледяных брызг. Ветер взвыл, рванул озерную гладь пенными бурунами, взгорбил частыми волнами. Природа менялась, не было больше спокойствия и ледяной безмятежности. Тяжёлые серые тучи наползли с востока, закрывая солнце. Сделалось ещё холоднее.

Брок отступил ближе к иве, закутался в плащ.

— Барнс, валить отсюда на…

Но договорить не успел. Русалка, скрывшись на миг под водой, выпрыгнула сзади, с неожиданной силой навалилась сверху, вцепилась пальцами с длинными крючковатыми когтями ему в плечи мёртвой хваткой и рванула на себя, опрокидывая в воду, утягивая в пучину.

— Детка… — прошелестел ее голос, и вода, всего мгновение назад бушевавшая, обрушивающая на островок волны, замерла, затягиваясь ледяной коркой.

— Брок! — Барнс успел скинуть плащ и хотел нырнуть за супругом, но врезался в толщу льда. — Нет!

Барнс бил и бил лед, пытаясь расколоть его, но вокруг разлеталось только мелкое ледяное крошево, перемешивающееся с кровью из разбитой живой руки.

— Верни! Сука хвостатая, верни мне его, — заорал Барнс, оглядываясь, ища глазами русалку.

Почему, ну почему у него постоянно пытались отобрать Брока, лишить его самого лучшего, что было в его жизни за последнее время? Теперь Барнсу стало плевать на книгу, он готов был сделать все, что угодно, лишь бы тварь отпустила Брока.

Ветви ивы раздвинулись, и она показалась, повела голыми плечами, откинула мокрые волосы назад, выпятила соблазнительно качнувшуюся грудь и села на ветку.

— Отдать? — безгубый рот растянуло улыбкой. — Детку или книгу… книгу или Детку.

Она взмахнула рукой — и лёд лопнул, пошёл трещиной, стараясь что-то выпустить наружу по велению своей госпожи. Огромная полая внутри льдина вспорола ровную гладь, обрушилась на берег, уронив заточённого в ней человека. Брок не смог устоять на ногах и упал на колени, поморщился, крикнул что-то, беззвучно раскрывая рот.

— Я хочу поиграть, — ощерилась русалка. — Я хочу тебя на час в мои объятия, — она обхватила свои плечи, качнулась из стороны в сторону. — Хочу согреться, познать лю-бовь, насытиться ею, — её голос звучал журчащими переливами весенних ручейков, от каждого сказанного слова небо светлело. — Тогда я вас отпущу, вас обоих, и отдам книгу. Как тебе такое желание, любовь моя?

Барнс кинулся к глыбе льда, упал на колени рядом с ней, проводя ладонью по холодной твердой поверхности. А потом ударил изо всех сил, пытаясь расколоть лед. Он совершенно не хотел трахаться с русалкой, да, надо признать, у него бы и не встал на такую сомнительную красоту, но он должен был как-то вытащить оттуда Брока.

— Еще варианты, — бросил Барнс продолжая тщетные попытки расколоть лед, понимая, что ничего у него не получится, но он не мог не пытаться. Потому что понимал, что переспать с русалкой не сможет. Никак. Ни при каких условиях.

— Варианты? — удивилась она, перевела взгляд своих холодных почти безжизненных глаз с Брока на Барнса. — Есть… ты можешь идти, любовь моя, а Детка мой. Но ты жив-здоров.

Брок закивал, сам ударил кулаком в разделяющую их льдину, закричал. Его вполне устраивал этот вариант — живой и свободный Барнс. Пусть и в этом неприветливом мире. Он не хотел, чтобы возлюбленный ради его свободы и мифического шанса вернуться домой прикасался к этой чешуйчатой дряни.

Барнс прикидывал варианты просто убить гадину, расколотить глыбу, в которую она засунула Брока и спокойно уйти. И хер с ним, что без книги, вообще плевать, главное, что он бы вытащил Брока.

От мыслей, что, может быть, стоит попробовать выполнить требование русалки, Барнсу стало противно от самого себя. Да, он спасет Брока, но не сможет больше к нему прикоснуться. Возможно, это показалось бы глупым, но Барнс просто не мог позволить себе измены, должен был быть другой выход. Если что, он ее просто убьет.

— Я не уйду без него, — твердо сказал Барнс, разворачиваясь к русалке. — Просто отпусти, и мы уйдем.