Бумеранг для Снежной Королевы (СИ), стр. 75
— Ромка, я знаешь что подумала?
— Ну, откуда мне знать?
— А давай Милко ультиматум поставим. Или он делает то, что нам нужно, или мы берем другого дизайнера на эту коллекцию.
— Кира, а Катя в курсе твоей задумки?
— Ром, я тебе первому позвонила.
— Думаешь, что это правильно? Все же она у нас осуществляет общее руководство.
— Ты что? Ты подумал, что я буду что-то делать за ее спиной? Ромочка, я понимаю, что заслужила недоверие, но ты сейчас неправ. Я не стала звонить Кате потому что она почти всю ночь провела в больнице, а сейчас еще нет и семи. Ладно, я поговорю с ней, а потом уже…
В трубке раздались короткие гудки, и на душе стало гадко. Я ведь именно так и подумал. Подумал, что Кира за Катиной спиной свою игру затевает. А какая это игра, Кирюша всю ночь не спала, работала, искала выход? Блин, не правильно это! Ну, был человек без царя в голове, ну, делал человек всякую херню, не преступления же. Стукнула жизнь человека по голове, он задумался и даже изменился. Так нет, каждый норовит заглянуть в его прошлое, да еще и намекнуть, мол, я помню и не доверяю. А сам что говорил ей на кладбище? Что у нее вся жизнь впереди, что все можно исправить. Исправляет, и что? Во я дурак-то. Не дай Бог, замкнется и уйдет в себя, потом не достучишься.
Я решительно набрал номер Киры, но она не отвечала. Пришлось выпрыгнуть из постели, принять душ, выпить кофе и поехать к ней домой. Но она не отвечала и на звонок в дверь.
— Скажите, пожалуйста, Воропаева из семнадцатой уже ушла, — спросил я у консьержки.
— А Кирочка и не приходила. Как тридцатого ушла, так ни разу и не заходила. Я даже волноваться начала. А потом решила, что может уехала куда-то на праздники. Ей, бедненькой, столько пережить пришлось, пусть хоть немного развеется.
— Спасибо большое, — я выскочил на улицу, набрал номер Кристины.
Крис не отвечала довольно долго, наконец в трубке раздался ее сонный голос:
— Алло!
— Кристина, привет, это Роман Малиновский. Кира у тебя?
— У меня.
— Позови ее, пожалуйста.
— Ромка, ты дурак?
— В смысле? Почему это дурак?
— Чего на мой мобильный звонишь? Звони на ее.
— От, молодца, уела! Я то я не знаю, что Киру нужно искать на ее мобильном. Не отвечает она, ясно? Обиделась!
— Да когда она успела? Еще только пятнадцать минут девятого. О, черт! Нам же к девяти на работу. Спасибо, что разбудил! — и бросила трубку. Ну не дура? Мне Кира нужна была вообще-то. Правда через минуту она перезвонила.
— Ромка! А Киры нет. Я спать ложилась, она была, а сейчас смотрю — даже кровать не расстелена.
— Спасибо, Крис.
— Если отыщешь ее, пусть позвонит. А то я волнуюсь.
Кира отыскалась без пяти девять, в «Zimaletto», в нашем кабинете, сидела у включенного компьютера. Сидела и смотрела на экран немигающими глазами из которых, как и в тот злополучный день, без перерыва катились слезы.
— Кирюша, ты прости меня, ради Бога.
— За что? За твое недоверие? Так это я себя должна винить, а не тебя, — и столько боли, столько тоски было в ее голосе, что я почувствовал себя последней свиньей.
Я вообще плохо переношу женские слезы, а когда кто-то плачет из-за меня, это просто как металлом по стеклу, бррр, все что угодно, только не это. Скорее чтобы прервать поток слез из глаз Киры, чем потому что мне этого так уж этого захотелось, я поднял ее со стула, повернул лицом к себе и начал губами осушать ее глаза, потом щеки, а когда я добрался до губ… Мама дорогая! Никогда еще со мной такого не было! Я не завелся, нет! Я просто не смог от них оторваться, соленые и мокрые от слез, Кирины губы показались мне родником с живой водой, которую безумно вкусно было пить, райским сочным плодом, который было вкусно до умопомрачения покусывать, посасывать и вбирать в себя.
Стукнула дверь нашего кабинета, как будто кто-то заглянул, увидел нас, целующихся, и захлопнул створку.
— Кира, а что это было? — спросил я низким, севшим голосом.
— Нас кто-то видел, — ответила она.
— Я не об этом. Что сейчас между нами произошло?
— Ты меня поцеловал.
— А ты мне ответила, но я не об этом.
— А о чем?
— Не знаю. Черт, такое ощущение, что это первый поцелуй в моей жизни. Мне показалось, что никогда еще со мною такого не было. Так вкусно и нежно, и сладко, и… Кирюша…
— Что? — ее голос тоже звучал глухо.
— Я понимаю, что не время сейчас, но хотя бы после показа я могу рассчитывать на бис?
— Сегодня, в одиннадцать вечера, у меня, — быстро, наверное, чтобы не передумать, сказала Кира и прошмыгнула мимо меня в приемную. А у меня бешено забухало в груди.
Забегая вперед, хочу сказать, что были у меня и более страстные, и более опытные, и более горячие, но ни с одной из них мне никогда не хотелось не только проснуться, но даже заснуть. Потому что обнимать во сне и подтыкать одеяло, чтобы ей не было холодно, и целовать спину и гладить, дрожа не от только возбуждения, а еще и от нежности, и желания защитить, и готовить утром кофе, и подавать его ей в постель — это значит мое, это значит вместе, это значит не на одну ночь.
Не знаю, как насчет жениться, не собираюсь бежать впереди паровоза, но мне пока совершенно не хочется расставаться с Кирюшей. Ни ночью, ни днем. Теперь я понимал Жданова.
***
POV Катя Пушкарева.
Двадцатого января состоялся триумфальный показ новой коллекции. Я нисколько не преувеличиваю, это был триумф. И сейчас даже не хочется вспоминать, какие скандалы устраивал Милко, как мы пахали по восемнадцать часов в сутки, в каком нервозном состоянии все были, как периодически ругались друг с другом так, что только перья летели, и казалось, что еще чуть-чуть и поубиваем друг друга. Ничего плохого сейчас вспоминать не хочется, только хорошее.
Например то, что Кира придумала линию: высокая мода для беременных. И, когда Милко наотрез отказался запускать эту коллекцию, Маргарита с Кристиной привели в компанию Ирину Гладышеву, молодого модельера, которая с блеском выполнила Кирину задумку.
Дефиле, на которое вышли не действующие худосочные модели, а слегка подзабытые в силу глубокой беременности известные актрисы, известные модели и простые беременные женщины, несущие свой живот, как высшую награду было настолько эмоциональным и красивым, что вся коллекция была распродана на корню. И не только торговым сетям России. Огромный заказ сделали такие торговые сети, как «En Attendant Bébé» во Франции и «Baby-Walz» в Германии.
Или, например то, что вторая линия одежды: мода для всех, взорвала торговые дома и заказы посыпались, как из рога изобилия. И работа Милко на этой линии была оценена не просто по достоинству. О «Zimaletto» заговорили. Заговорили всерьез и, хотелось бы верить, что надолго! Особенно нас всех растрогала речь Павла Олеговича, завершающая показ:
— Прошу минуточку внимания. Господа, для меня этот показ такая же неожиданность, как и для вас всех. Вы знаете, что совсем недавно компания потеряла одного из партнеров, Юрия Сергеевича Воропаева. Прошу почтить память о нем и о его жене минутой молчания… Мне казалось, что никогда уже наша компания не поднимется, как это было при Юре. Но Воропаев оставил замечательную смену. Я прошу подняться на этот подиум Александра, Киру, Кристину и Катюшу. Это дети и племянница Юрия и Надежды. Они замечательно потрудились для успеха этой коллекции. Но не только они. Встречайте невесту Александра, Анастасию. Встречайте маркетолога «Zimaletto», Романа Малиновского. — аплодисменты уже перешли в овации, но Павел Олегович поднял две руки и шум постепенно стих. — Вот она, наша молодежная команда, вот она, наша надежда на будущее. На этих подмостках сейчас должен был стоять еще один человек, мой сын, Андрей Жданов, и тогда команда была бы полной. Но увы, Андрей сейчас борется за жизнь. И я верю, что он победит в этой борьбе. Просто не может быть иначе…