Бумеранг для Снежной Королевы (СИ), стр. 22

Периодически в комнату заходила мама, приносила питье, сетовала, что еда в меня не лезет, а еще сообщала, что мне все время названивает какой-то Саша, но у меня не было ни сил, ни желания говорить с кем бы то ни было.

Второго февраля, в четверг, когда я уже почти не ощущала своего тела, когда мне стало казаться, что еще совсем чуть-чуть, и я стану невесомой, нереальной, несуществующей и наступит долгожданный покой, я услышала какие-то крики у нас в прихожей.

— Я в дом тебя не впущу, и не надейся. Ишь щеголь, — кричал кому-то голос отца.

— Постыдились бы. Я пришел навестить больную сестру. Или я перед вами тоже в чем-то виноват? — ничуть не тише орал… Сашка, это был его голос. — Я-то вам, что сделал? Разве я виноват, что вы мой дядя? Я вас не выбирал, так получилось. И я не уйду, пока не проведаю Катю. Вот хоть милицию вызывайте.

— Валер, Валер, ну, успокойся. Мальчик же, и правда, ни в чем перед нами не виноват. А это все же твой племянник, — мама как всегда старалась сгладить все острые углы.

— Да делайте вы, что хотите, — крикнул папа в сердцах и, хлопнув дверью со всей силы, наверное, ушел к себе.

— Спасибо вам, Сашенька, что к Катюше пришли, может она хоть вас послушает. Вы уж заставьте ее покушать, ведь почти неделю голодная, ничего в нее не лезет — мамин громкий шепот был у самой моей двери. — Катенька. Катя, ты не спишь? К тебе тут пришли.

— Сплю, — недовольно ответила я, не зная о чем говорить с Сашкой и отвернулась к стене.

— Ничего, успеешь еще выспаться, — раздался громкий голос кузена уже у самого моего дивана. — Давай, сеструха, поворачивайся, я тут тебе такую вкуснотень принес. Только помыть надо. Вас тетя Лена зовут?

— Елена Александровна.

— Да, мне-то вы какая Александровна? Тетя Лена, тетя Лена и есть. Вы не помоете фрукты?

— Я сейчас, Сашенька, сейчас. И чаек сейчас поставлю, и пирожков принесу. Вы же чаю с Катенькой попьете, правда?

— Конечно. И чаю, и пирожков, и даже супа, если есть. Все тащите. Только ко мне можно на «ты». — послышался мягкий звук осторожно прикрытой двери. — Катька, я могу, конечно поговорить с твоей задницей, но папа мне этого не простит. Я же на задании. Отец сам прийти, как ты понимаешь, не может. Велел мне все-все разведать. Может помощь какая-то нужна. Особо велел расспросить тебя о самочувствии, ну, там температура, пульс, как выглядишь. А что я ему докладывать буду? Что Катькина задница и задницей считаться не может, одни кости из одеяла торчат? Ты хоть понимаешь, как подставляешь меня? Меня же из резидентов в тыловую крысу сразу переведут. А все из-за тебя. Так что, давай, яви миру лицо свое.

Он все болтал и болтал какую-то чушь таким серьезным тоном, что мне даже смешно стало, да и не отстанет он, пока не поговорим, это я поняла сразу, еще когда он на папу кричал. Вот я и повернулась.

— Катя! Что с тобой? О, Боже, ты себя в зеркало видела?

— А что не так?

— Дура, у тебя кроме глаз вообще ничего не осталось. Температура есть?

— Есть.

— Большая?

— Большая.

— Вот дура, дура и есть. — и вдруг закричал. — Тетя Лена! Елена Александровна!

— Сашенька, что случилось? — мама вбежала в комнату.

— Это я у вас хочу спросить, что случилось? Как вы допустили этот Бухенвальд? Сколько она уже не ест?

— Так почти с неделю, как заболела, так и есть перестала.

— Ну, хорошо, меня вы впускать не хотели, с трудом, но могу понять. А врача?

— Так был врач. Таблетки выписал.

— Ясно. И диагноз ОРЗ поставил. Все понятно. Я Катю в больницу забираю. И никаких возражений ни от кого и близко слышать не хочу. Понятно? Иначе вызову скорую, пусть ее везут в районную больницу.

— Саша, меня не надо в больницу. Пожалуйста.

— Кто тебя спрашивает? Тетя Лена, соберите ее, и побыстрее, — он вышел в коридор, на ходу набирая какой-то номер на своем мобильном.

Не знаю, может мама с папой перепугались, Сашка умел нагнать страха, может еще что, да только они беспрекословно отпустили меня с ним, а у меня не было сил сопротивляться. Мама тоже хотела поехать с нами, но я посмотрела на Сашку такими испуганными глазами, что он строго сказал:

— И куда я вас посажу? Катя будет лежать на заднем сиденье. А на переднем места нет. Меня моя девушка в машине ждет. Так что оставайтесь дома. Я позвоню, когда что-то будет известно.

Потом подхватил меня на руки и понес к машине. Сашка не соврал, его и правда в ждали в автомобиле. Только никакая не девушка, а Юрий Сергеевич.

— Дядя Юра, не нужно меня в больницу, — едва слышно сказала я. — По крайней мере не в ту, с которой Саша договорился.

— Детка, да что с тобой такое? Похудела, глаза блестят лихорадочно…

— Я беременна, Юрий Сергеевич, — и слезы покатились по щекам, как я ни приказывала себе вспомнить о том, что я - Снежная баба.

— От него? — ахнул дядя.

— От него.

— Родители знают?

— Нет. И вы им ничего не говорите. Пожалуйста.

— Кать, так ведь все равно придется сказать. Беременность, она, знаешь ли, не рассасывается. Или ты надумала аборт делать? Я противник абортов, конечно, но любое твое решение поддержу и помогу.

— Нет, аборт я делать не стану.

— Значит придется рассказать родителям.

— Я расскажу, только не сейчас. Сейчас у меня нет на это никаких сил.

Сашка молчал, как воды в рот набрал, а мне перед ним было ужасно стыдно. Он ведь не знал моей истории, по крайней мере, я надеюсь, что не знал, вот, наверное, и думал, что у него кузина гулящая. Только-только восемнадцать стукнуло, а уже беременная.

— Саша, ты не подумай чего такого, у меня жених был, мы и заявление уже подали. А он… он…

— А ну прекратить оправдываться! Катюша, я ничего не думаю, ни такого, ни не такого. Я хорошо о тебе думаю. Мы тебя сейчас отвезем в первую городскую, в Пироговку, она как раз в моем ведении. Положим в платное отделение, и не спорь. Ты, папа, в «Зималетто» оттуда поедешь, я такси вызову. А я с Катей останусь.

— Саша, я буду волноваться.

— Пап, ты сейчас нужен в компании, завтра показ. И не волнуйся ты так, я тебе позвоню.***Сознание возвращалось урывками, и очень хотелось пить, но выговорить это простое слово из четырех букв, я почему-то никак не могла, только беззвучно шевелила губами.

— Пить хочешь? — такой ласковый, такой заботливый голос мамы. Я кивнула. — Нельзя, доченька. Можно только губки смочить. Бедненькая моя, как подумаю, что все могло кончиться трагедией, так страх сковывает. Какое счастье, что Сашенька увез тебя в больницу. У тебя же аппендикс лопнул. Хорошо, что прямо здесь, во время УЗИ. Так тебя сразу на операцию и увезли. А то перитонит мог начаться. Ты знаешь, что такое перитонит? — я снова кивнула и закрыла глаза.

Я что, в театре абсурда? Какой аппендицит? При аппендиците не бывает задержки месячных, болит живот, очень болит, боль может быть как в правой подвздошной области, так и по всей брюшной полости, а еще острый живот должен быть. Я это точно знаю. На втором курсе посещала лекции об оказании первой медицинской помощи. Я беременная, я точно знаю. А может, с моим счастьем я заработала себе и то и другое сразу?

— Катя, — Сашка тронул меня за плечо. — Открой глаза. Тетя Лена вышла, мы одни. Ты что-нибудь помнишь? — я отрицательно помотала головой. — Короче, мы приехали, у тебя взяли кровь и покатили тебя на УЗИ, а ты взяла и потеряла сознание. Прямо там! Тут позвонили из лаборатории. И все забегали, забегали. А тебя сразу в операционную повезли.