Чёрное серебро (СИ), стр. 21

— Бегом вставай, — громко приказал Богдан, которого опять одолела злость. Что мелкий пытается доказать, скрываясь у этих отморозков, вместо того чтобы прийти домой и поговорить? Дать в морду, если уж так допекло?

Костя рывком откинул одеяло, повернулся и застыл, глядя на брата. Этого оказалось достаточно, чтобы злость Богдана сразу же пошла на спад. Младший выглядел плохо. Его лицо было слишком бледным, а глаза — усталыми и тусклыми.

— Кость, тут твой брательник пожаловал, — жизнерадостно объявил очевидное Серый. — Извини, задержать не удалось. Это прямо танк какой–то. Он меня чуть с ног не сбил.

— Я уже понял, — Костя медленно кивнул. — Богдан, зачем ты приехал?

— Зачем? — переспросил Богдан. Он честно старался не поддаваться эмоциям и оставаться спокойным. — А ты вообще думаешь домой возвращаться?

— Думаю, — голос Кости был равнодушным и почти чужим. — Но потом.

— Нет, сейчас, — покачал головой Богдан. — И мы сначала поедем не домой, а в больницу.

— Я не поеду в больницу. Даже не рассчитывай.

Костины глаза блеснули холодом. Он сжал губы и непроизвольно вцепился в край одеяла, всем своим видом доказывая, что упёрся не на шутку.

— Ладно, — подчёркнуто терпеливо согласился Богдан. — Как скажешь. Вызовем врача домой. Ты пил какие–нибудь лекарства?

— Жаропонижающее он пил, — тут же влез неугомонный Серый. — У него вчера вечером температура поднялась.

— Я уже в порядке, — упрямо сказал Костя. — Можешь спокойно возвращаться на работу. Я пока побуду тут.

Терпение Богдана окончательно лопнуло.

— Тебя вытащить за шиворот из этой хибары? Знаешь же, что могу. Твой приятель меня не остановит. Ты — подавно. Или хочешь попробовать?

— Нет.

Костя на секунду замер, глядя прямо перед собой. Его лицо замкнулось. Спустя минуту он медленно вылез из–под одеяла и потянулся за валяющимися на полу носками. Богдан не сводил с него глаз, словно подозревал, что брат может в любую секунду выпрыгнуть в окно или просто растаять на месте. Ему показалось, что Костя ещё больше похудел за это время и стал совсем тонким и звонким в широкой синей футболке и мягких домашних штанах. Это была не его одежда. Наверное, отморозки поделились. Да у них тут коммуна, что ли?

Костя молча натянул лёгкую куртку. Он подчинялся, не спорил и не предпринимал никаких попыток к бегству, но у Богдана всё равно было неспокойно на душе. Он хотел как можно скорее убраться отсюда. Хищнику пора отправляться в свою нору. Разумеется, вместе со своим сокровищем, которое необходимо надёжно спрятать и желательно запереть за семью замками.

Закончив одеваться, Костя кивнул парню с косичками.

— Серёг, спасибо, что приютили. И остальным передай.

— Да брось, — отмахнулся парень. — Что ты чудишь? Мы же свои. Скоро приедешь?

— Не надейся, — не сдержавшись, ответил за брата Богдан. Костя покосился на него, но промолчал, быстро развернулся и зашагал к выходу. Он вышел за ворота даже раньше Богдана, залез в машину и сразу же отвернулся к окну. Судя по всему, он не намеревался выяснять отношения здесь и сейчас, что совершенно не устраивало Богдана, который уже не мог ждать.

— Костя, — начал он, как только выехал на дорогу. — Нам всё равно придётся поговорить. Я же не отстану.

— О чём нам говорить? Я не собираюсь с то…

Костя вдруг захрипел, подавился на полуслове и закашлялся. Приступ оказался таким сильным, что его затрясло, а Богдана на секунду скрутило от страха. Он видел подобное впервые. Мелкий никогда серьёзно не болел. Даже в детстве. Так почему сейчас?

— Достал уже этот кашель, — через пару минут, откашлявшись, сипло пробормотал Костя. Бросив взгляд на Богдана, он криво усмехнулся.

— Что? Я не умираю. Не смотри на меня так.

Богдан не знал, как именно он смотрел. Но примерно догадывался.

— У тебя простуда? Это последствия прогулки под дождём?

— Наверное, — Костя равнодушно кивнул. — Пройдёт, надо только отлежаться. Хорошо хоть соплей нет.

Он опять уставился в окно, однако Богдан не собирался ни отступать, ни ходить окольными путями.

— Ты меня боишься? — прямо спросил он. — Ответь, прошу. Ты думаешь, что я могу на тебя накинуться в любую минуту? Поэтому сбежал?

— Я тебя не боюсь.

Костя повернулся и посмотрел на брата. Встретив обжигающий взгляд серых глаз, он не отвёл свой, дождавшись, пока Богдану пришлось посмотреть на дорогу.

— Иначе я бы с тобой не поехал.

— Ну да, конечно, — не поверил Богдан. — Ты поехал, потому что я тебя заставил.

— Нет, — ещё более равнодушным тоном, чем раньше ответил Костя. — Ты же меня волоком не тащил. Я мог бы устроить тебе целую акцию протеста, если бы захотел. Или попросил бы Серёгу помочь. Он не такой задохлик, как кажется.

— Разве? — фыркнул Богдан. — Дай угадаю. Твой дружок — неч?

— Ну и что, что неч? — по привычке вскинулся Костя. — Прекращай уже свой расизм.

— Ладно, прекращу, — согласился Богдан. Он вцепился в руль, злясь, что они опять уходят от темы. — Но сначала давай кое–что проясним. Позапрошлой ночью мы с тобой занимались любовью. Не сексом, не трахом, не «давай перепихнёмся по–быстрому». По крайней мере я расценил это именно так, в отличие от твоего «меня изнасиловал старший брат». Ты ведь так сейчас думаешь? И теперь собираешься убегать и шарахаться от меня всю жизнь?

— Если честно, то ещё не решил, — деревянным голосом сказал Костя. Было видно, что он делает усилие, чтобы опять не отвернуться. Его щёки вспыхнули, что сейчас можно было удачно списать на поднимающуюся температуру. — Сделай одолжение, отстань. Давай не будем пока об этом.

— Нет, будем, — настойчиво сказал Богдан. — А как по–другому? Я должен знать, что ты сейчас чувствуешь. Ты меня ненавидишь? Хочешь прибить? Последнее — без проблем. Я даже сопротивляться не буду. Но только давай сначала приедем домой. С разбитой башкой от меня будет мало толку, а тебя я сейчас за руль не пущу.

— Да не буду я тебя бить, — поморщился Костя.

— Почему нет? — с горечью хмыкнул Богдан. — Я же тебя заставил и вполне заслуживаю самого худшего к себе отношения. Я хреновый брат, мерзавец и насильник.

— Ты меня не насиловал.

Костя содрогнулся. Его губы скривились и задрожали. Слова давались ему с трудом.

— Я ведь и сам не особо отказывался. Даже не сопротивлялся. Почти ничего и не сделал.

Он замолчал и уставился прямо перед собой пустым взглядом. Его дыхание стало совсем хриплым и уже напоминало всхлипы астматика. У Богдана тоже перехватило в горле. Хорошо, что они как раз подъехали к дому, а то бы он затормозил прямо на дороге. Уставившись на брата, Богдан ошеломлённо помотал головой.

— Только не говори, что ты чувствуешь себя виноватым, — тихо и потрясённо протянул он. — Это вообще дикость какая–то. Ты поэтому от меня удрал? Из–за того, что винишь себя во всём?

— Я не виню только себя.

Костя посмотрел на него. Тёмно–зелёные глаза ярко и холодно блеснули.

— Нас было двое, Богдан. И мы оба думали не головой, а чем–то ещё. Вообще нихрена не думали. Не соображали, что всё это неправильно… что так нельзя… кха, кха…

Его опять скрутил внезапный приступ кашля, не дав закончить начатую фразу. Костя судорожно уцепился за дверную ручку и, умудрившись открыть её лишь со второй попытки, почти вывалился из машины и, пошатываясь, направился к дому. Богдан кинулся следом. Он догнал брата уже у лестницы и недолго думая схватил его за руку, пытаясь удержать. Костя глянул на него. Пугающе зелёные глаза казались сейчас слишком тёмными на его бледном уставшем лице.

— Чего тебе ещё, Богдан? Ты притащил меня домой, убедился, что я не собираюсь бросаться на тебя с кулаками, и даже устроил разговор по душам. А теперь забудь о том, что нужно тебе, и убери руку. Я хочу пойти в свою комнату и лечь в кровать. Я не особо здоров, если ты помнишь.

Богдан убрал руку, заставляя себя оставаться на месте, и следил, как брат поднимается по лестнице, спотыкаясь от усталости и слабости. Решив сделать хоть что–то полезное, он отправился на кухню, чтобы попросить у поварихи Натальи Григорьевны бульон и сладкий чай, а заодно отыскать в домашней аптечке лекарства от простуды. Чтобы там ни говорил Костя, ему придётся поесть и принять лекарства.