Механизированная история (СИ), стр. 46

Леон хорошо прижился в моей семье. Мамина опека не знала границ, а от трудолюбия и заботы (обо мне) телекинетика мама пела дифирамбы. Первое время он терялся из-за свободы. Я редко приказывал фиолетовому парню. Он умел читать мои желания и делал все быстрее, чем я успевал открыть рот и попросить. Вольная жизнь приводила существо, привыкшее к рабству, в панический ужас, и становиться независимым сиркеори отказывался категорически. Предпочитая свободной жизни прислуживать мне. Маму и папу он искренне полюбил и, если был не нужен мне, носился с ними. По-моему, у них с мамой одна порода кудахчущих несушек. Отец только посмеивался над моими попытками привить Леону хоть каплю самостоятельности. Он понимал всю безнадежность идеи сделать раба по натуре равноправным членом семьи.

“Счастье Леона в услужении тебе. Пытаясь оттолкнуть его заботу, ты обижаешь мальчика. Не мешай сиркеори любить так, как он умеет. Молча и издалека,” — как-то сказал мне папа и заставил глубоко задуматься. А после этого я и вовсе забросил все попытки сделать Леона равным себе. Моему смирению он был рад и даже благодарен. Но частенько я вспоминал, что сиркеори действительно любят своих хозяев и любовь эта была отнюдь не братской. Вот только изменить это было невозможным.

Чтобы окончательно отвлечь себя от любови-моркови, выполз на балкон и уставился на безмятежную гладь лазурного океана, уносящего все мысли с собой. Яркое экваториальное солнце стояло в зените, и моя змеиная половина радовалась теплу. Раса лу-ни жили так, как не жила ни одна из известных мне рас. Разумные редко появлялись под водой, и их быт являлся неповторимым. Амфибии рьяно следили за экологией своей планеты, даже больше истарши. Потому что от этого зависела их жизнь. Такой по девственному чистой воды вы не найдете нигде. Лу-ни перерабатывали и утилизировали все опасные токсины и мусор. Нимбус мог бы стать самым высокооплачиваемым курортом в Галактике Млечного Пути. Но амфибии не позволили бы этому случиться.

Планета жила за счет морепродуктов, невероятной медицины и лучшей во Вселенной психотерапии. Кто, если не телепаты, мог вылечить раненную душу. Но такие услуги были очень дорогими в силу того, что лу-ни в связи с физиологическими потребностями не любили покидать Нимбус. Оборудовать корабль для комфортного перелета амфибии — дело недешевое и нелегкое. Это Нилауэнь мог принимать облик сухопутных и покидать воду на долгие шестнадцать часов, а обычные телепаты не умели менять ипостась. Хотя и могли дышать носом. С ластами по суше не особо то и побегаешь. Но поселения Колоний находились в непосредственной близости от архипелагов, рифов и мелких островов. На Нимбусе селились и другие расы. Правда, очень редко. Для этого была нужна рекомендация Голоса Колонии (главы), как в случае с моей семьей. У историка Дюпре тут ознакомительно-дипломатическая миссия. А у Галины Дюпре повышение квалификации. Я вообще был отдельной темой.

Мой любимый вроде как сказал отцу о наших отношениях и даже о намерениях заключить союз. И все. Три недели была тишина. Впрочем, меня это устраивало. Хотелось побыть с семьей, проблемы с Терра Сел и так переворотили все с ног на голову. Да и не виню я Нилау. Он так же остро нуждается в родных, как и я. И то, что мы совсем не общаемся сейчас, это вполне естественно. После воссоединения семья встала на первое место. Правда, я так сильно скучаю, но звать и отрывать лу-ни от родителей не собираюсь. В конце концов, ему было тяжелее, чем мне. Это как русалочку вытащить из воды, наколдовать ей ноги и щедрым пинком под зад отправить на сушу. Без возможности вернуться в воду. Теперь же моя амфибия наслаждается семьей и океаном, которого ей так не хватало. Я улыбнулся и гибким движением соскользнул в воду.

Как же хорошо просто жить, не беспокоясь ни о чем. Моя семья со мной, любимый рядом, враги скоро будут наказаны, наступило мирное время. Правда, по началу меня терзал вопрос о моем долголетии. Лу-ни и истарши живут не одно столетие. А вот мои родители постепенно старились. Мне было горько и больно осознавать, что через пару десятков лет папа и мама постепенно начнут угасать. Спасение пришло с неожиданной стороны. Мама все еще копалась в моей ДНК, которая менялась под воздействием мутаций и структурного геля. Оказалось, что разбавленный во много крат структурный гель может восстанавливать старение клеток и способствовать появлению новых. Терра Сел использовала это в своих целях. В моем случае черный гель служил не только для создания микроскопических микросхем и поддержки укрепленного скелета, чипа и протеза (именно структурный гель позволял мне изменять протез как только можно), но и для ускоренной регенерации и задержки старения. Вот за это и ухватилась профессор Дюпре.

Структурный гель способен принимать любую форму. Его используют в кибернетике для связи нанотехнологий и биологической органики. По такому принципу связана моя стальная рука и центральная нервная система, таким же образом работают чип и укрепленный скелет. Гель — что-то вроде проводов, обеспечивающих функционирование системы. На моем примере доказано, что структурный гель способен принимать форму клеток ДНК или заменять стареющие, разрушающиеся клетки. Разбавленный гель не ядовит и вполне может прижиться в теле обычного человека. На сколько этот способ отсрочивает старение, пока неизвестно. Но мы с Нилау рассказали маме о том, что с шестнадцати не старели вообще. Нилауэнь в человеческом теле выглядит все так же юно. А вот я изменился из-за смены облика, мой настоящий возраст был более подходящим для тела истарши, поэтому изменение генов заставило меня принять истинный возраст. Может, структурный гель сможет вернуть родителям пару десятков лет. Разгладятся морщины, уйдут все заболевания и мышцы придут в тонус, как в молодости.

У нас были деньги, и провести пару экспериментов с дорогостоящим оборудованием стало возможным. У нас остались деньги с моих боев и огромнейшая выручка за кровь и мясо лоджа. Мы подзапарились и набрали шесть пятилитровых капсул с черной кровью. Еще две капсулы были забиты мясцом и кусками чешуи. Даже присоска одна имелась. Продажу этого добра взяла на себя мама и ученые-биологи тут же захотели. Выручка перевалила за двадцать лямов. Моя семья могла многое себе позволить, и я полностью уверен в том, что родители смогут жить еще очень долго. Но пока не хочется думать о будущем. Я наслаждаюсь настоящим.

С громким плеском мое тело погрузилось в воду. Бока тут же обожгло мимолетной болью, это прорезались жабры. Как же хорошо, что я лагунный аспид и приспособлен к жизни под водой. По хвосту пробежала дрожь, раскрылись плавники, полностью повторяющие расцветку на брюшке. Веки стали прозрачными, а человеческая кожа такой же скользкой, как и у амфибий. Рот видоизменился, и у меня появился особый клапан, как у крокодилов или морских змей, препятствующий попаданию воды через рот и нос. Гибкое змеиное тело скользнуло в глубину. Вода была настолько прозрачной, что солнечные лучи пробивались до самого дна. Пестрая стайка рыбок испуганно шуганулась от стремительного меня в другую сторону. Я завис над огромным коралловым рифом. Флора и фауна Нимбуса были неописуемо красивы. Мой новый дом и новый мир прекрасны.

========== Вместо эпилога, потому что концом это назвать сложно ==========

Нилауэнь лениво работал ластами, поднимаясь к поверхности. Впервые за три недели. Каждое мгновение в родной стихии отдавалось в теле сладким счастьем. Каждую встречную кроху-рыбу он встречал с радостью. Прекрасная родина лу-ни приняла его в свои теплые воды, смывая налет прошлого.

Родичи были приветливы и безумно рады возвращению собрата, но почему-то неприятный осадок остался на душе телепата. Терра Сел изменила его открытую, доброжелательную суть. Нилау понял это в первый же день пребывания на Нимбусе. Между ним и колонией возникла огромная пропасть. Уподобившись людям, амфибия закрыла свои воспоминания. Так сказал парню отец. Легкую холодность Нилауэня почувствовала вся родня. Он слишком дорожил своей памятью, чтобы открыть ее перед другими. Быть полностью открытым и читаемым Нилауэнь больше никогда не сможет. Спустя года телепат переосмыслил традиции своего народа. То, что было священным для глупого подростка, оказалось неприемлемым для зрелого лу-ни.