Заместитель (ЛП), стр. 172

Можно подумать, я ночью проберусь к ней в комнату, чтобы заняться сексом!

Моя новая спальня соединена со студией для рисования, это удобно, и она рядом с детской. Я услышу, если ночью малыши проснутся, но они спят крепко, как медведи зимой.

Большую часть времени я конфликтую с Фридрихом, который недоволен тем, что я порвал с его обожаемым боссом. А чего он ожидал? Что я немного поплачу, расколочу об стену какой-нибудь антиквариат и всё прощу? Фридрих постоянно твердит мне, что наши с Линторффом отношения не были инцестом — нельзя отрицать, что он знает каноническое право, но не в этом же дело — что мой отец умер добровольно, что это было неизбежно, поскольку он болел раком; что герцог по-настоящему любит меня и жить без меня не может; что письмо моего отца не оставляет никаких сомнений.

На следующее утро после того, как я вернулся от Фердинанда, Фридрих попытался выставить меня из кухни. Я рано встал и пошел на кухню завтракать с остальным персоналом, застав там Хайндрика, Милана и Ратко.

— Гунтрам, здесь для тебя не место. Если хочешь позавтракать, иди в столовую комнату. Ты член семьи Линторффов. Его Светлость присоединится к тебе после того, как закончит тренировку, — строго и величаво объявил Фридрих.

— Нет, не стоит. Я пойду к детям, — сухо сказал я.

Черт меня побери, если я когда-нибудь снова сяду за один стол с Линторффом!

— Эй, Гунтрам, не злись. Можешь позавтракать с нами. Ты же не ел ничего со вчерашнего дня, — вмешался Хайндрик, сделав лицо «наследника нефтяной империи Валленбергов». Он, может, и не Линторфф, но уж точно не «рабочий класс». Фридриху пришлось уняться.

— Спасибо, Хайндрик. Я уже не хочу есть, — сказал я и ушел с кухни.

Я разбудил детей и начал их одевать. Карл и Клаус удивились, что с ними вожусь я, а не няня, но были страшно довольны и не мешали. Ульрика, утренняя няня, пережила шок, застав меня за этим занятием.

Один из дворецких принес детям завтрак. Для них в игровой комнате специально поставили маленький стол — есть вместе со взрослыми им разрешат только в шесть лет. Вскоре появился Фридрих с моим завтраком.

— Герцог временно разрешает тебе есть с детьми, но ты не должен сидеть за одним столом с персоналом. Это не обсуждается.

— Мы с Армином уезжаем в университет в семь утра. Не буду же я будить детей так рано!

— Можешь завтракать с юным Линторффом в маленькой столовой. Если Его Светлость решит присоединиться к вам, ты остаешься в комнате и ведешь себя в соответствии со своим воспитанием и положением, — очень формально проинформировал меня Фридрих. Я бросил на него мрачный взгляд, но он продолжил говорить, не дав мне сказать все, что думаю. — Его Светлость на некоторое время освобождает тебя от светских обязанностей, — закончил он, заметно расстроенный последним обстоятельством.

— Это значит, что мне не придется присутствовать на его обедах и встречах? — с надеждой спросил я.

— Да, после того, как ты поешь с детьми, ты можешь оставаться в своих комнатах или присоединиться к остальным. Учитывая неудовлетворительное состояние здоровья, тебе простительно не присутствовать на формальных мероприятиях. Тебя заменит юный Линторфф.

Бедный Армин! Его дни, проводимые в компании игровой приставки, сочтены. Теперь ему придется сидеть на утомительных ужинах с динозаврами, молчать или говорить только о погоде или художественных выставках, и слушать, как хозяева Вселенной на свой вкус перекраивают финансовый мир! Но Армин хотел стать Грифоном. Значит, ему все это должно нравиться.

Армин был более чем недоволен новыми «порядками», о чем он мне и сказал в тот же вечер, вернувшись с Линторффом из банка.

— Гунтрам, неужели ты не можешь помириться с герцогом?! Представь себе, он велел мне одеться, как пингвин, и быть внизу в восемь! Дядя пригласил на ужин двух дряхлых стариков из Европейского Центрального Банка и какого-то парня из сталелитейной компании с их ведьмами! А мне всего двадцать два! — заныл Армин.

— Я начал в девятнадцать и до сих пор жив, как видишь, — сухо сказал я. Конечно, в том, что случилось, нет вины Армина, и он не виноват, что его дядя такой мудак, но имя Линторффа действует мне на нервы.

— Послушай, Гунтрам, вы оба легко можете покончить с этой ерундой. Перестань упрямиться, и он простит тебе всё на свете. Тебе просто надо покаяться. Он же практически ест у тебя с рук! — Армин решил сменить тактику: вместо нытья в ход пошли мольбы.

— Проблема в том, Армин, что это я не хочу его прощать. Для меня он умер.

На следующее утро после того, как я сюда вернулся, я снова стал ездить в университет с Армином и Миланом или Ратко. Похоже, что у меня снова испытательный срок — Хайндрик попросил Горана перевести его в личную службу герцога. Он заявил, что не хочет отвечать за меня, если мы с герцогом «разошлись во мнениях». Хороший эвфемизм! Хайндрик сказал, что ему хватило прошлого раза. Так что теперь меня охраняют адские гончие из Крайны, правда, не знаю, от кого.

Я на самом деле не понимаю, зачем мне охрана. Наши с Линторффом отношения закончились, и можно больше не бояться, что Репин или кто-нибудь из ассоциатов нападет на меня. Я вышел из игры. Журналисты или фанатики не смогут рассказать мне ничего нового об этом ублюдке, и, честно говоря, меня больше ничем не удивишь. Я не собираюсь разговаривать с ними или помогать им — я не предатель, и не оставлю Карла и Клауса без отца, даже если он такой урод. Я сам рос сиротой и прекрасно знаю, что такое одиночество, знаю, каково это, когда твои шансы быть поздравленным в день рождения или встретить Рождество с другими человеческими существами зависят от доброй воли чужих людей.

Нет, Милан и Ратко могут быть уверены, что я не сбегу и не сдам их. Еще есть вероятность, как я понял со слов Горана, что им поручено следить также и за тем, чтобы я не вступал в «неподходящие» контакты с другими студентами — например, не знакомился с девушками.

Как будто я сейчас могу думать о романтических отношениях! Я никогда не трахался в отместку — это вообще не мой стиль! Единственный, с кем я спал, это Линторфф, и хотя он у меня вызывает отвращение, должно пройти некоторое время, прежде чем я смогу хотя бы взглянуть на кого-то еще, и скорее всего, это будет женщина.

Второй конфликт произошел, когда лекции закончились, и я захотел вернуться домой, к малышам.

— Исключено. Ты, как обычно, едешь в банк, — рявкнул Ратко. Армин в это время юркнул в бронированный мерседес, на котором нас возили. — Горан никаких указаний об изменениях в распорядке не давал.

— Ноги моей там не будет, и тем более я не собираюсь обедать с ублю… герцогом! — горячо возразил я.

— Ты. Едешь. В банк. Все вопросы — к Горану, — чуть ли не по слогам сказал он мне, словно умственно отсталому. Я сел в машину, и он захлопнул за мной дверь.

Приехав в банк, я направился прямо в кабинет Горана.

— Я не желаю находиться в одной комнате с Линторффом! Для этого больше нет причин. Я хочу после университета возвращаться домой.

— Гунтрам, не осложняй мне жизнь. Тебе прекрасно известно, что это вопрос безопасности. Ты — компаньон очень богатого человека. Чтобы отправлять тебя в обед домой, мне придется каждый день делить команду телохранителей, а я этого не хочу. Приезжай сюда, ешь со мной и с ребятами — они тебе только рады будут — и, как обычно, уезжай домой в пять вместе с Strolch (Плут, больше известный как Армин). Тебе же надо заниматься, а в замке шумят дети. Почему бы тебе, как раньше, не пользоваться для занятий библиотекой банка? — спокойно сказал он.

— Мы — никто друг другу. Все закончено, и ты знаешь, почему!

— Герцог не побеспокоит тебя, это я могу обещать. К тому же, он все время либо у себя в кабинете, либо в отъезде.

— Он хочет контролировать каждый мой шаг! — рассерженно крикнул я.

— Он хочет защитить тебя. Я в этом уверен. Он любит и дорожит тобою.

— Значит, теперь ты на его стороне, да?