Заместитель (ЛП), стр. 10

— Он, несомненно, богатый, но обвинять его в аморальности — это уже как-то чересчур.

— Возможно, тебе стоит пересмотреть свои взгляды на то, кто заслуживает твоей преданности. Уважение и доверие необходимо в любых отношениях, будь то бизнес, дружба или любовь. Прости, что говорю это, но ты слишком много позволяешь панибратства своему другу, — сказал он едко.

— Боюсь, я вас совсем не понимаю: разве друзьям не полагается вести себя свободно? Нам же по двадцать — мы любим посмеяться друг над другом, ходим на рок концерты и дурачимся.

— Позволь не согласиться. Даже если вы друг другу доверяете, это не значит, что один должен постоянно шпынять другого. Это разрушает дружбу — один постепенно начинает привыкать, что другой не более, чем объект для шуток.

Даже если его речь и звучала старомодно, он был прав. Фефо никогда не воспринимал меня серьезно, может быть, из-за возраста. Я мрачно глядел на освещенную солнцем мостовую площади, на слепящие глаза купола храма и молчал.

— Однако ссоры между молодыми людьми не такие затяжные как между людьми постарше — вроде меня. Молодые легче прощают… Если я не ошибаюсь, у нас с тобой были планы на это утро, хотя нас так бесцеремонно прервали.

Он сказал «планы», а не «свидание», отметил я, утешая себя этой мыслью. Перспектива просидеть целый день, обижаясь на весь мир, или хуже того, слоняться по улицам, как заблудившийся щенок, меня не привлекала. Да, я чувствовал себя брошенным, а Линторфф производил впечатление разумного человека, и было бы странно его в чем-то подозревать. Вряд ли есть смысл отказываться, особенно учитывая: во-первых, его привычку пропускать мимо ушей всё, что идет в разрез с его желаниями, во-вторых, его способность настоять на своем, в-третьих, мне всё равно нечем заняться.

Я поднялся, решив согласиться.

— Хорошо, тогда пойдемте.

Он направился в сторону собора, я еле успевал за ним — приходилось чуть ли не бежать. Пройдя мимо остановки речного такси, он остановился у пристани отеля «Даниэли». Там нас поджидала лодка, а точнее, маленькая яхта — я не разбираюсь в них, — с тремя пассажирами на борту. Двое из них явно были охранниками, третий, наверное, рулевой. Линторфф легко спрыгнул с причала в яхту, я же засомневался — неужели он всегда путешествует со свитой?

— Гунтрам, давай, — повелительно сказал он. Я только приготовился прыгнуть, как он с легкостью поднял меня и переставил на палубу, кивком указав, где я должен сесть (и видимо, молчать). Как и следовало ожидать, он устроился рядом со мной на корме.

Город остался позади. Я наслаждался красотой лагуны. Это было восхитительно! Мы равнодушно миновали Мурано, облепленный водными трамвайчиками, полными людей, желающих посетить ремесленные мастерские.

Чириканье мобильного телефона отвлекло меня от мечтаний. Один из громил быстро достал его из кармана пальто и ответил на немецком, глядя в это время на Конрада. Знаком он предложил своему боссу взять трубку.

— Никаких звонков сегодня, — последовал холодный ответ. Он выразительно поднял бровь, показывая, что не хочет, чтобы ему мешали.

— Entschuldigung. Zürich**.

Я заметил, что Конрад недоволен. Он взял телефон и спустился в кубрик.

Двое громадных парней подошли ко мне и уселись с двух сторон от меня. Не напрягайтесь вы так, ребята, я не собираюсь красть корабельный флаг! Оба смотрели на меня с выражением лица, которому бы позавидовал средневековый палач. Стиснутый между ними так, что едва мог дышать, я понял, что больше не выдержу этого молчания и взглядов.

— Вы не в зоопарке, ребята.

— Разве? Одну обезьянку я здесь вижу, — сказал амбал номер один.

Это что — образчик немецкого чувства юмора?

— Не волнуйся, мальчик, — фыркнул амбал номер два. — Мы всего лишь хотели немного с тобой развлечься.

— Я смотрю, вы, девочки, уже успели посплетничать между собой, — я разозлился из-за упоминания своей идиотской ошибки. Оба амбала рассмеялись.

— Ты мне должен, — сказал первый амбал второму. — Я был прав — пацан умеет держать удар, хоть и мелковат. Как маленький Dachs.

— Кто виноват, что вы переусердствовали со стероидами и вымахали в таких громил! — рявкнул я.

Разве вам не полагается держаться скромно и незаметно, как профессиональным убийцам?

— Мы не собирались тебя оскорблять, просто проверяли. Как Dachs будет по-английски? Барсук? Они все зубастые и больно кусаются. И в руки не даются.

Я?! Кусаюсь?! Да ладно! Ты ошибаешься, парень. Но я тебе этого не скажу, раз вы меня за это зауважали.

— Этим утром Хайндрик сказал нам, что ты выглядишь, как невинное дитя с этой своей сиротской историей, но я возразил, что герцог не стал бы тратить время на безвольную куклу, а тем более, влюбляться. Мы поспорили, кто окажется прав, и я выиграл, — объяснил мне с довольной улыбкой на широкой физиономии амбал номер два.

— Я не обязан что-нибудь вам двоим объяснять или докладывать свою биографию. Мне все равно, верите ли вы мне или нет, — разозлился я. — И вообще, непонятно, почему вы так мною интересуетесь, если ваша обязанность — охранять герцога.

— Вот именно. На минуту я расстроился, что придется расставаться с десяткой из-за того, что история оказалась правдой, но, к счастью, у тебя все-таки есть характер.

— Вы что, правда меня проверяли?! Вы в своем уме?

— Герцог — богатый и влиятельный человек. Мы не можем допустить, чтобы какой-то сопляк, появившийся буквально ниоткуда, ворвался в его жизнь и превратил ее в хаос, — вмешался амбал номер один. — Да не удивляйся ты так. Это стандартная процедура. Радуйся, что твои слова подтвердились. Герцогу бы не понравилось, если он узнал, что ты ему солгал, — сухо добавил он.

Я вытаращил глаза, но они оставались невозмутимыми.

— Вы делаете из мухи слона. Герцог собирается показать мне церковь и больше ничего. Вам по должностной инструкции полагается быть такими параноиками?

— Мы всего лишь следуем приказу.

Приказу?! От Большого Босса? Звучит неутешительно. Значит, это он распорядился проверить меня? Зачем ему это понадобилось? Насколько я понимаю, мы просто посмотрим на мозаики, потом он вернется в свой банк, а я уеду в Рим. Я был немного расстроен тем, что эти гориллы приняли меня за искателя приключений, который пытается заловить их драгоценного босса.

Пипец! Если они так думают, это означает, что их босс действительно играет в другой лиге!

Я шокировано посмотрел на них.

— Всё не так, как вы думаете! — выпалил я неразборчивой скороговоркой.

Оба самодовольно улыбнулись. Монстр номер два бросил быстрый взгляд на каюту, кашлянул и сказал:

— Вообще-то, ты не его тип. С другой стороны, его прежние пассии не задерживались больше чем на одну ночь, тем более их не приглашали на ужин и не устраивали им экскурсионный тур, поэтому я могу и ошибаться.

Я отвернулся, не в силах больше слушать эту чушь. Может, блеск воды и колыханье тростника на ветру меня отвлечет…

— Всё в порядке? — Я подскочил от неожиданности, услышав его глубокий голос. — Прошу прощения, что бросил тебя, но мои ягнята немного подраспустились в мое отсутствие, — пояснил он с самодовольной улыбкой. Почему мне кажется, что сегодня у него в меню седло барашка?

— Все нормально — просто задумался.

Линторфф пристально посмотрел на меня, и было видно, что он мне не поверил, однако ж не стал допытываться, и я был ему за это благодарен. Кажется, я хожу по тонкому льду… Хотел бы я иметь опыт Федерико в романтических отношениях — потому что один несчастный поцелуй с его кузиной здесь мне не поможет.

Ему пришлось тронуть меня за плечо, чтобы вернуть к действительности. Я извинился за то, что отвлекся, и послушно потрусил за ним по пустынной дороге к церкви. Как и в музее Коррера, здесь его тоже ждал кто-то из администрации, чтобы поприветствовать. Вполне ожидаемо он оказался одним из попечителей. Два варианта: либо он обожает Венецию, либо у него куча денег.

Я и вообразить не мог того, что здесь увижу. Мозаики изображали Сошествие Господа в Ад, Воскрешенье мертвых и Страшный суд в очень яркой и завораживающей манере. Я, разинув рот, глазел на картины и потерял счет времени, восхищаясь фигурами, тому, как они светятся и выглядят так, словно вот-вот оживут. Кажется, Линторфф что-то мне говорил, но я не слушал его. Я был буквально оглушен красотой.