Нетореными тропами. Часть 1, стр. 126

— Свобода!

— Мастер Пареда! Мастер Пареда! — его настойчиво дёргали за рукав. В нос ударил запах крепкой настойки. Предметы медленно обретали очертания. Вместе с сокрушительной болью.

— Хвала богам, он очнулся! — охнул кто-то знакомый, кажется, из учеников.

— Все в порядке! — попытался отмахнуться Жерард, но от боли чуть не вытошнило.

— Осторожно, у вас вывихнуто колено и, возможно, сломано запястье, — остановил его Бержедон, престарелый сердобольный помощник. Но целитель знатный. Дёрнул за ногу, вправляя сустав, и принялся обвязывать его палками.

Бонг стоял между занавесками, сложив руки на груди.

— Рамиро! — позвал Жерард. Второй помощник и самый доверенный человек во всём ордене. Вот кто ему был нужен сейчас. На плечи легли тяжёлые руки.

— Я здесь.

— Скажи старику, что я возьму в жёны его дочь и приму руководство. Мне был знак. Всё получится. Нужно искать девушек: пышную южанку с именем «Цвет весны», изящную островитянку-танцовщицу с именем «Око бури» и тощую северянку-странницу с именем «Свобода». Мы построим фонтан, и норны заговорят. Они приведут богов на нашу сторону, и мир будет спасён!

Присутствующие кивнули. Запахнули плащи, подхватили Жерарда под руки и потащили на улицу. Нужно было опередить утренние патрули.

Бонг хмуро наблюдал, как они скрылись за поворотом. Из подворотни выглянул тощий рыжий кот с белой мордой. Бонг поднял его на руки и прижал к груди.

— Невежество — твой удел, Жерард, — прошептал один из них.

========== 40. ==========

Как только последний из отряда ступил с зимника на сушу, лед угрожающе затрещал. Заметно потеплело. Впереди багряным заревом вспыхнул рассвет. Солнце показалось всего на пару часов, мелькнуло неуловимым алым кругляшом и, испугавшись зимней мглы и мороза, снова скрылось за горизонтом. Но завтра оно вернется, и завтра его будет больше. В воздухе уже томилась весна.

Дорога назад вышла гнетущей. Мы почти не разговаривали друг с другом и с нашими спутниками — туатами. Они пытались расспрашивать, что да как, когда мы только вышли из подземного лабиринта. Брат лишь показал им клыки вэса, уложенные в холщовый мешок, и скомандовал собираться в обратный путь. Туаты послушались, не стали выпытывать. Я радовалась, что не приходится объяснять, что произошло после обвала. Мне бы никто не поверил, посчитали бы сумасшедшей. Порой я сама себе не верила. Но все же я его видела, Безликого. Он нас спас, вылечил Микаша от ядовитого укуса, сразил хищную мглу. Как он ее называл? Легион теней. И вывел нас из лабиринта. Если не он, если его не было, то кто же? Жаль, что кроме меня его никто не видел.

Мальчишки не разговаривали со мной. Я могла понять, за что на меня обижен Микаш. После случившегося даже заглянуть ему в глаза было стыдно. Как жаль, что он оказался втянут во все это. Я… просто боялась, что все, что я сейчас думаю о себе сама, он выскажет вслух и начнет насмехаться, как делал до этого. Но все же я должна Микашу правду, он дважды меня спасал, я обязана хоть что-то ему сказать, как бы страшно и больно мне потом ни было.

А вот почему злился брат, я понять не могла. Каждый раз, когда я пыталась с ним поговорить, он либо отмахивался, либо грубил и огрызался, словно я чем-то ему досадила. Но ведь перед ним-то я совсем ни в чем не виновата!

«Что с тобой?» — спросила я у него мысленно на одной из ночных стоянок в предгорьях Утгарда. Три недели прошло в тягостном молчании. Непереносимо!

Мы сидели у костра с туатами, а Микаш куда-то запропастился, так что я могла поговорить с Веем, не опасаясь, что нас подслушают.

«Хочешь знать, что со мной? — взвился брат с первой реплики. — А сама не понимаешь? Как ты могла с ним переспать?! Думаешь, я не почувствовал? Думаешь, не понял, что произошло за те десять часов, которые вы провели вдвоем под завалом?»

«Ты что читал мою ауру?!» — я поморщилась. Это же как подглядывать через замочную скважину. Противно!

«Читал! Я вообще-то беспокоился, что он напал на тебя, но теперь вижу, что ты сама ему позволила. Я еще мог понять, если бы ты выбрала Петраса. Он хотя бы красив и богат. Или Ходока, который одурманил тебя чарами. Но этот напыщенный простолюдин… Он же тебе не ровня. Ты же сама с ним грызлась постоянно. Так чем он лучше меня?!»

Я только и смогла удивленно вытаращиться.

«Причем здесь ты? Что за глупая ревность?! Ты же мне брат. К тому же сам не пропускаешь ни одной юбки. Чем я хуже? Почему я не имею права тоже поддаться соблазну и развлечься?»

«Он был для тебя только развлечением?» — оборвал мою пламенную речь Вей.

«Нет. Все было не так, не так, как ты подумал. Я… я не могу этого объяснить. Пожалуйста, не проси. Мне очень стыдно. И…»

Я всхлипнула. Сидевшие рядом туаты с любопытством покоились на нас. Я отвернулась к костру.

«Если он был для тебя только развлечением, докажи это — заставь его уйти. Тогда я тебя прощу».

Вей сейчас походил на капризного ребенка, закатившего истерику из-за того, что ему не досталась вожделенная игрушка. Микаш же столько для нас сделал: спасал, помогал, достал эти клыки и едва не погиб. Мы должны испытывать к нему хотя бы каплю благодарности. И все же в словах Вея была доля истины.

— Хорошо, — сказала я после недолгого раздумья. Встала и направилась туда, где полчаса назад скрылся Микаш. Спину сверлил недоверчивый взгляд брата и еще с полдюжины встревоженных взглядов туатов.

Микаш нашелся только по следу ауры. Далеко отошел от лагеря, развел собственный костерок и сидел, привалившись к мощному сосновому стволу спиной. Строгал что-то коротким ножиком.

— Уходи, я хочу побыть один, — глухо отозвался Микаш на скрип снега под моими торбазами.

Я не послушалась. Обошла и стала перед ним. В отсветах пламени стало заметно, что он не строгал, а царапал себе запястья острием ножа. Там уже живого места не было. Солоноватый запах крови перебивал даже горечь костра, а закатанные рукава парки заметно побурели и набухли.

— Что ты делаешь? Я же просила больше не обтесываться! — разозлившись, закричала я.

— Представь, не все, что я делаю, связано с тобой, — огрызнулся он, но нож отложил. — Чего тнадо?

Я уселась рядом и, вглядываясь в трепещущее пламя, набралась мужества.

— Ты должен уйти.

— Что, сейчас? Вы хотите бросить меня посреди гор? Чего и следовала ожидать от неблагодарных детей Стражей, — в сердцах сплюнул он.

— Нет, когда вернемся в Упсалу, — спокойно ответила я.

Странно. Больше на него не злилась, не переживала так остро из-за язвительных слов и оскорблений. Теперь его ерничанье казалось таким глупым. Было видно, как ему больно и неприятно на самом деле. «Не показывай мужчинам жалость, даже если они жалкие на самом деле», — говорил Безликий. И я старалась следовать его совету.

— Не нужно больше нас спасать. Если Вейас хочет стать рыцарем, то должен научиться делать все сам, без посторонней помощи, полагаться только на себя, иначе когда-нибудь с ним произойдет то же, что и с тем парнем из отряда Йордена. Твоя помощь развращает, делает остальных беспечными. И тебе самому не следует рисковать жизнью ради чужих трофеев. Не следует воровать чужую судьбу и цель. Ты ведь едва не погиб в лабиринте. Ни клыки, ни моя жизнь не стоили твоей жизни. Ни я, ни Вейас не поможем тебе стать рыцарем. Не потому что неблагодарные, а потому что мы над этим не властны. Нам нечем с тобой расплатиться. Да и защищать людей от демонов можно без ордена. На самом деле ты лучше нас, лучше любого из Стражей., Ты сможешь сделать для людей гораздо больше. Спасать тех, кто действительно в этом нуждается — бедных селян и бюргеров от нашествий демонов. Любой человек в беде с удовольствием примет твою помощь. Ты ведь сам именно этого хотел, помнишь?