Double spirit. Часть 2 (СИ), стр. 29

— Да блядь, тебе главное что менты скажут? Или что? — заорал снова, что есть силы, Лео, — Придурок!

Он отхлебнул из бутылки, прижался губами к губам Алана и изо всех сил втолкнул тому в рот глоток воды. Вода безвольно вылилась наружу. Он отхлебнул ещё и, положив голову Алана себе на колени, повторил попытку. Вода исчезла. Исчезла!

Еще раз! На этот раз побольше.

Внезапно Алан поперхнулся, адски закашлялся и вдруг приоткрыл безумные мутные глаза, продолжая заходиться в мучительных спазмах. Лео едва успел повернуть его голову набок, как того вырвало уже скудным плевком и тем самым несчастным глотком воды, что в него насильно запихнули. Прямо на колени Лео. Лео никогда бы не подумал, что будет счастлив от того факта, что его облевал человек, которого он ненавидит больше всех на свете. Ненавидел.

— Тащи, — выдохнул он подскочившему к нему бородачу. И они потащили. Тащил, разумеется, рыбак. Лео то ли тащил, то ли сам тащился на буксире, держа Алана под коленки. Каждый шаг ему давался с трудом, ноги, да и вся кожа, на груди, на животе, на плечах, особенно на плечах, была багрово-красной и болела так, словно бы её ошпарили кипятком. На Алане тоже не было живого места. Видимо, перед тем, как впасть в бессознательное состояние, он в полубреду ворочался, пытаясь спастись от жгучих лучей безжалостного солнца, так что сейчас и спина, и грудь его были такими же багровыми, как и у Лео. Просто тёмно-варёными.

Страшно подумать, как всё это будет облезать, подумал Лео. Пожалуй, до мяса, если не до костей. Но это было шикарно. Пусть облезает. Пусть больно, пусть уродливо. Пусть. Зато живой. Живые. Везунчик Алан. Везунчик Лео. С трудом они перевалили безвольное тело внутрь лодки. Алан по-прежнему был без сознания, однако было, по крайней мере заметно, что его грудь вздымается и опадает. И сердце, самое главное, что сердце билось. Хотя и раз в две секунды. Лео считал.

— Вот лезут же, идиоты, — ворчал между тем рыбак, — и я тоже идиот, нет, чтобы в другую сторону ходить, так сюда всё сворачиваю, на отмели эти дурацкие. Клёв тут отличный.

Как ни ворчал Мироныч, всё же обмануть ему никого не удалось. Ни Лео, ни себя самого. Радость от того, что оба парня оказались живы, скрыть было сложно. Да и то дело — кому ж приятно в скорбном деле участвовать? Никому. А тут — вон они, сидят как два щенка, один другого на коленях держит, один полудохлый, другой совсем почти дохлый, еле дышит. Да до берега-то может оклемается ещё. На ветерке-то.

— На вот, тряпку ему на голову положи, — он протянул Лео замызганное старенькое полотенце, смоченное забортной водой. — И чего лезут? — больше уже себе бормотал дядька, — тут тягуны кругом. Рип курит.

— А? — не понял его за шумом мотора полудохлый, блондинистый.

— Рип курит*, говорю, в сторонке. Тягуны тут кругом, — пояснил ему для непонятливых Мироныч.

— Ааа, — с непонятным выражением протянул пацан. И поудобнее устроил голову того, что в беспамятстве, у себя на коленях. Тот метнулся, и, не открывая глаз, что-то пробормотал.

«Как бы не поехал крышей парень-то. Жаль будет. Парень красавчик. Поди, от девок отбою нет. А ну как начнёт слюни пускать да под себя ходить — уж тут какие девки?»

Рыбак чуть прибавил ходу. Красавчик поперхнулся воздухом и закашлялся.

— Пить дай, — хрипло, не открывая глаз.

Блондинистый подхватился и осторожно приложил к сухим губам горлышко бутылки.

— Хватит.

— Дай ещё.

— Стошнит тебя, потерпи, потом дам.

— Дай, пожалуйста, рыбк.

— Да ёпт, ты нерусский, что ли?

И тут неожиданно для Мироныча красавчик тихо и хрипло закашлялся-засмеялся. Через пару секунд таким же хриплым смешком отозвался блондинистый, патлатый, который держал черноволосую мокрую голову на коленях. Наверное, смеялись какой-то одним им понятной шутке.

«Слава богу, с ума не сошёл, — о облегчением заметил про себя рыбак. — сумасшедшие или вовсе смеяться не умеют, или же наоборот, без продыху хихикают. Но никогда над шутками. Тем более в компании. А этот… может ещё и выкарабкается. Вон как зыркает, и глаз уже живой, не мутно-безумный, как в начале, а яркий, зелёный. И ещё что-то сказать порывается».

— Лёнь!

— М?

— Пообещай, что не расскажешь.

— Ты больной, тебя только это, что ли, волнует?

— Пообещай, — упрямо.

— Пошёл нах!

— Не могу, — вздох, — я только по любви. А ты меня не любишь.

— Придурок.

Пауза. Мироныч вел лодку уверенной рукой, по одним, ему только понятным траекториям, обводя опасные участки и мели. И откуда он только знает, куда идти? Всё же вокруг одинаковое, что море, что небо уже в закатных лучах.

— Рыбк! — всё не мог угомониться парень, лежащий на коленях у другого.

— М?

— А ты помнишь, как мы целовались?

— Нет.

— А я помню.

— Ну заебись теперь! — рявкнул сивый.

Черноволосый тут же раскрыл рот, однако белобрысый ловко прижал к его губам горлышко бутылки с водой, и тот жадно стал глотать воду, глоток за глотком.

— А что это он про поцелуи-то заговорил? — озадаченно пробормотал бородатый рыбак.

— Бредит, — уверенно бросил блондинистый. Он уже, как видно, совсем пришёл в себя, и более-менее осмысленным взором осматривался вокруг.

— Вас куда, парни? — Мироныч был рад, что сегодня ни с полицией, ни с другими неприятностями больше, кажется, дел не будет. Сейчас высадит этих робинзонов — и вполне можно успеть к вечернему клёву. Уж больно он хорош должен быть.

— Можно там, где защитная дамба с табличкой “Купание запрещено”?— робко попросил патлатый блондин. — У нас там вещи остались.

Рыбак только покачал головой. Дураки и есть. Неужели читать не умеют?

— Спасибо Вам огромное, — так же запинаясь, произнёс парень вдогонку своим словам. — Хотя за такое и благодарить-то глупо…

Черноволосый приподнял голову и тоже прохрипел что-то вроде «Спасибо».

— Спасибо и правда ни к чему, а Бог мне зачтёт, надеюсь. Если он есть там.

Рыбак покосился на небо.

— А если поблагодарить хотите, то не лезьте больше дурью. Море шуток не прощает.

— Не полезем. — уверенно сказал блондин за двоих.

*Rip current

====== 21. ======

Комментарий к 21. Дорогие читатели! Если Вы читаете этот оридж после 20 августа 2016 года, то сразу переходите к следующей главе. Она практически повторяет эту, исключая несколько важных моментов, которые относятся больше к юридической сфере.

Автоматические ворота бесшумно отъехали в сторону, и чёрный тонированный джип плавно закатился во двор особняка. Утреннее северное солнце нехотя выкарабкивалось из тяжёлых облаков, сгрудившихся на горизонте. Прохладные лучи его равнодушно освещали огромный двор, закатанный большей частью в бетон, пару клумб, ухоженных, сразу было видно, не заботами пенсионера-дачника, а профессиональной и заметно дорогой рукой ландшафтного дизайнера. За громадой особняка простирался обширный участок, больше похожий на небольшой парк, с прудом, с альпийской горкой, с ажурным, но совершенно неприступным забором на задах участка. Далее ничто не мешало взору, вид на гигантское озеро был великолепным, и, если бы не тяжелые мысли, которые занимали головы обоих вышедших из автомобиля, этот вид стоил бы того, чтобы притормозить и на него полюбоваться.

Парень ёжился под холодным пронизывающим октябрьским ветром, он засунул руки в карманы куртки и шёл по дорожке к дому, вжимая голову в плечи и стараясь спрятать нос в высоко намотанный шарф. Парень постарше, но удивительно похожий на первого, порылся в багажнике и, закрыв машину, принялся догонять.

Между тем темно-бурая тень мелькнула и пронеслась стремительной огромной кометой из угла сада по дорожке, настигая Роби.

— Фу, Морис! — рявкнул Генри, но собак, возмутительным образом проигнорировав этот крик, догнал Роберта и завизжал, заплясал, заскулил, подпрыгивая и заваливая довольно крупную фигуру на аллею.

— Фу! — повтором воскликнул Роби, хохоча и пытаясь отпихнуть от себя счастливого пса, однако вынужден был сдаться и позволить вылизать себе лицо и руки, словом, все части тела, которые оказались в свободном доступе.