Красная - красная нить (СИ), стр. 111

- Зависнем у нас? – спросил Джерард, и никто не стал возражать.

Я переодевался в сухую футболку и кофту тут же под разговоры ребят, решив наплевать на влажные на пояснице джинсы. Идти до Уэев было не слишком долго.

- Кстати, – вдруг сказал Майки, – мне показалось, будто я видел твоего отца, Фрэнк. Серьёзно, если бы я представлял себе его, то он мог выглядеть только так. Чертовски похож на тебя. Так вышло, что мы сидели в одном ряду, и этот человек был очень рассеянным, но на твоём выступлении стал крайне сосредоточен. Такое может…

Я не дослушал, хватая рюкзак, свою куртку и кофр с гитарой.

- Секунду, ребят, – только и успел сказать я, пролетая между ними на выход из аудитории. Это было невозможно, нереально, но всё же… Вдруг?!

Заглянув в зал и встретившись с одобрительным взглядом мистера Блома, понял, что искать его сейчас в зале совершенно невозможно – концерт ещё не закончился, и какая-то девушка играла сейчас на флейте.

Так же молниеносно отпрянув от дверей, побежал в сторону выхода из школы. Я даже не накинул куртку, как увидел за школьной оградой одинокий силуэт под фонарём. На ходу набрасывая на себя верхнюю одежду, понёсся к этому человеку, несколько раз чуть не завалившись на бело-серую смесь снега и грязи под ногами.

- Пап? – крикнул я, когда между нами оставалось с десяток шагов.

- Фрэнк? О господи, одевайся скорее, на улице же холодно! – говорил этот человек на ходу, двигаясь ко мне, и, едва дойдя, тут же принялся застёгивать на мне куртку и надевать капюшон. А я чуть не плакал: чёрт, чёрт, чёрт, он всё же приехал, и хоть и ничего не сказал мне, он приехал так рано, как только смог, и даже видел моё выступление. Я был за шаг до истерики, как вдруг отец, заглянув в мои глаза, чуть встряхнул за плечи и строго сказал: – Фрэнк Энтони Айеро-младший, а ну быстро взял себя в руки, – и, не дожидаясь, пока я «возьму себя в руки», крепко обнял. Я был счастлив, хотя в моей голове крутились десятки вопросов. Не знаю как, но мне удалось не заплакать. Грёбаных полгода, даже больше. Мы не виделись грёбаных полгода. Он пах холодом и крепким табаком – когда я окликнул его, он курил. А ещё особым своим отцовским запахом – кажется, с самого моего детства он пользовался одним и тем же средством для бритья, по которому я мог безошибочно опознать его. Я обнимал его в ответ и просто радовался, что всё так, как есть. Я сильно скучал.

- Чувак, не представишь нас? – голос Торо из-за спины был неожиданным, друзья подошли неслышно. Я отстранился от отца и обернулся. Все трое стояли тут и улыбались.

- Это мой отец, – ответил я, надеясь, что моё лицо выглядит нормально, – Энтони Айеро. А это мои друзья: Майки, Джерард и Рэй. Я рассказывал тебе.

Я наблюдал, как парни обмениваются рукопожатиями и приветствиями с папой, и глупо улыбался. На улице было уже совершенно темно и чертовски холодно, изо ртов то и дело вырывались облачка белёсого пара. Фонари расчерчивали пространство на тёмные и светлые геометрические фигуры.

- Ну, эм… мы тогда пошли? – спросил Майкл.

- Да, сегодня без меня, – уверенно ответил я, улыбаясь им всем и мимолётно глядя на Джерарда. Всё к лучшему. Было не очень хорошо оставаться сегодня у Уэев, я подсознательно чувствовал это.

- Ничего, что ты отбился от коллектива? – спросил отец, когда ребята скрылись за поворотом, и мы тоже куда-то пошли вместе с ним.

- О чём ты? – удивился я. – Они мои лучшие друзья, конечно, но с ними мы видимся намного чаще. Я уверен, они это переживут, как и я, – я замолчал ненадолго. – Я скучал.

- Я тоже скучал, мелкий, – улыбаясь, ответил отец, сгребая меня рукой ближе к себе. – Голодный? Я присмотрел пиццерию неподалёку, пока шёл сюда. Можем зайти. Согреться и поговорить.

Почти весь путь до закусочной мы прошли молча, перекидываясь лишь короткими фразами. Папа в шутку поддевал меня насчёт выступления, но в итоге сказал, что я смотрелся очень прилично. Я ответно шутил о его шпионских замашках и том, что он следил за мной, получая в ответ только громкий смех.

- На самом деле, вырваться получилось очень спонтанно. Я думал позвонить тебе завтра с утра, чтобы не беспокоить перед выступлением. Линда сказала по телефону, что ты уже ушёл, когда я звонил с вокзала. И я решил не упускать такую возможность – послушать тебя вживую. И… могу с уверенностью сказать, ты очень вырос. И в технике, и в смелости. Я даже представить не мог, что ты, довольно стеснительный парень, выйдешь на сцену вот так и задашь жару. Я горжусь тобой.

- Спасибо, – счастливо ответил я, когда мы уже подходили к пиццерии.

- Ещё бы ростом не подкачал, – притворно-расстроенно вздохнул отец, и я не удержался от того, чтобы двинуть его локтем. Мой рост отчего-то был самой излюбленной темой его шуток, хотя он сам был выше меня всего на голову.

В небольшом помещении было тепло и очень пусто. За дальним столиком сидела ещё одна пара и всё. Мы устроились у длинной стойки, идущей вдоль окна, забравшись на высокие стулья. В стекло были видны наши отражения и всё то, что происходило на улице: пустынная трамвайная остановка в одиноком круге света, дорога с редко проезжающими машинами и снова начавшийся снег. Нам очень быстро принесли кофе и какую-то пиццу, что заказал отец. Я просто сидел рядом с ним и наслаждался атмосферой.

- Ты надолго? – спросил я наконец.

- У нас два дня, малыш. Прости, на дольше меня не отпустили. Мы дадим ещё несколько концертов в Джерси, а затем поедем дальше. Ты же знаешь, как у нас всё бывает, – виновато говорил он, но я не сердился. Целых два дня. Я намеревался вцепиться в него, словно клещ, на это время.

- Остановишься у нас? – с надеждой спросил я, отделяя до одури аппетитно пахнувший кусок пиццы и начиная жевать.

- Нет, Фрэнк. Я уже закинул вещи к старому университетскому другу. Он с семьёй живёт на Спрингфилд-авеню, не так уж и далеко. Так что всё в порядке. Мне не хочется смущать твою маму, хоть она и предлагала остановиться у вас.

- Я-ясно… – протянул я. Эти взрослые такие сложные… Неужели и я, когда вырасту, стану таким же замороченным?

- Не кисни, – он шутливо толкнул меня в бок. – Я спросил, завтра Линда уходит на работу с утра. И она сказала, что дом в нашем распоряжении. Так что мы можем заняться всем, чем захочешь.

- О чёрт, – вдруг расстроился я. – Завтра в школу…

- Ну ты же не сутками в этой школе? – удивился папа, и в целом был совершенно прав. Просто я как-то совсем отвык, что в неё вообще надо ходить. А ещё меня ждало объявление результатов за полугодичные тесты и, возможно, трёпка от Карго Блома… И Джерард. Я еле слышно простонал.

- Ладно, прорвёмся, – без особого энтузиазма ответил я.

- Проблемы в школе? – с искренним интересом спросил отец, уплетая пиццу так же быстро, как и я. Это отчасти походило на соревнование – кому достанется последний кусок.

- Не то чтобы… просто уж очень привык отдыхать, – вздохнул я, а папа рассмеялся с набитым ртом.

Разглядывая наши отражения, я не мог не замечать, насколько мы и правда были похожи. Не столько чертами лица, хотя и ими тоже, однозначно. Это было в манерах, жестах, даже в том, как мы сидели. Это забавило меня – ведь мы виделись так редко, что я не мог копировать его даже неосознанно. Но всё было так, и я почти идеально повторял его во многих вещах. И как после этого не верить в силу крови?

Мы успели поговорить о гитарах и новых альбомах некоторых групп, за которыми оба следили. О том, усилители каких фирм лучше, и новом веянии отращивать ноготь на большом пальце и пользоваться им, как медиатором. О папиных концертах и его решении попробовать преподавать в детском клубе с февраля.

За столь короткое время мы переговорили о стольких вещах, что моя голова странно ехала, почти что кружилась от подобного калейдоскопа тем.

- Как у тебя с девочками? – вдруг спросил он, попивая кофе. Пиццы уже не осталось, но мы оба вполне наелись.

- Эм… нормально, – лихо соврал я, утыкаясь в свою кружку. – Я… м-м… вроде как дружу… с одной.