Охотники за плотью (СИ), стр. 98

Не высказанные ими слова так и повисли в воздухе, как запах озона перед грозой.

Дыхание коснулось губ Эма теплотой, и поначалу поцелуй показался почти невесомым, а до рецепторов дошел только горьковатый привкус сигарет и гари. Эм положил ладонь на плечо черноволосого парня, чуть задержав его. Он заглянул в его лицо, напомнив себе в миллионный раз, что это был Данте — беспощадный садист и выродок.

Но он не хотел его отталкивать.

Сознание играло в хитрые игры, Эм сделал последний выдох, после чего несмело подался навстречу ворлоку, который осмелился сократить расстояние первым. Они столкнулись лбами и носами, втягиваясь в поцелуй все сильнее по мере продолжения и вынужденно останавливаясь только тогда, когда светлые пятна принялись застилать сознание; их дыхание стало утекать, как от плавания на большой глубине.

Небо в просвете над деревьями тревожно побледнело. Эм опустил руки вниз, пробираясь под футболку демона, и сидел, потрясенный, налегая грудной клеткой, и ощущал, как грубые пальцы пытаются неловко перебирать его волосы в ответ. Он ощущал, как зубы смыкаются, сталкиваясь над влажным, ищущим языком...

Отстранившись на одну секунду, Эмбер заглянул в лицо колдуна в поиске ответа. Его не было. Дан был хмурый и сбитый с толку, отчего россыпь веснушек проступила на носу гораздо ярче. Его человеческие черты впервые не искажались до волчьих, словно слабость привела парня в неистовое замешательство. Ворлок хотел этих прикосновений, больше, чем собирался демонстрировать, а Эмбер терял разум от непонимания и удивления.

— Данте... Фигли ты делаешь? — тихо пролепетал Эм, который еле мог поймать дыхание. — Мы с тобой не в тех отношениях. Сам же говорил...

— Тогда не целуй меня в ответ, какие проблемы? — Ворлок машинально продолжал сжимать ворот его куртки.

Эм не выдал однозначной версии. Кажется, проблемы у них обоих возникли большие. Ощущение теплоты, нахлынувшее с внезапными ласками, поджигало их кожу слишком чувствительно, безвозвратно погружая обоих в тихое безумие.

Когда появилось это новое чувство?

Никто из них не знал. Молчание сподвигло Данте продолжить. Он моргнул и немного подался вперед, осторожно захватывая губы мальчишки. Приоткрыв ресницы, сквозь сплетение ветвей он увидел зарю по-новому: что-то изменилось даже в дневном свете в последние дни. Далекий и крошечный, словно белый огонек, мерцающий на дороге, ему мерещился новый исход их истории.

Его руки спокойно гладили Эмбера по груди под рубашкой, толкая парня на лобовое стекло, и он послушно ложился на это небольшое пространство. Он не сопротивлялся. В противостоянии больше не было никакого смысла, тем более что и Данте не видел резона получать желаемое одной лишь грубостью. Он расстегнул куртку парня и принялся покрывать поцелуями его шею.

— Не бойся. Я не стану тебя сегодня мучить. Я не в том состоянии, — тяжело выдохнул он, успокаивая страхи, пульсирующие под кожей человека.

Эм благодарно выдохнул. Боязнь отступала. А может, она и вовсе больше не появлялась?

Разделавшись с рядом пуговиц на хлопковой ткани его рубашки, Данте встал на колени, поцеловал плоскую грудную клетку и живот, делая это удивительно осторожно и спокойно. Ворлок выпрямился на руках, нависая над мальчишкой. Не так уж это было и противно — просто находиться рядом и обмениваться энергией без прямого сексуального контакта.

Дан потряс головой. Что за странные девчачьи мысли? — Что? — шепотом спросил его Эм. — Ничего. Не могу поверить в то, что я делаю. Ты плохо влияешь на меня, мальчик. — Ты на меня тоже, — Эм провел рукой по его скуле.

И снова поцелуй, горячий, гораздо более страстный, чем следовало быть такого рода поцелую. Уже даже не понятно, кто начал или продолжил это. Дантаниэл не был жесток, хотя назвать его ласковым у Эма получалось только с очень большой натяжкой. Он был просто он. Неправильный, дикий, израненный, делающий все прежде, чем хорошо подумать. Но в конце концов, в нем было что-то положительное, и иногда даже не так уж хотелось убить эту тварь и разорвать его на части.

— Я слышу все твои мысли, — напомнил волк, вылизывая тонкую светлую шею. — Я не пытаюсь ничего скрыть. Пусть все идет, как идет… Хотя я понятия не имею, что будет дальше, Данте.

Дан оторвался от своего занятия. Их взгляды встретились, будто в попытке найти оправдание своим действиям.

— И я, — честно и впервые серьезно признался он и отвел пряди волос со лба мальчишки. — Но в этом тоже есть интерес, так?

Наверное. Наверное, они узнают это, просто оставаясь в объятиях этой ночи и друг друга.

  Комментарий к продолжение 3 Немного ванильки. Данте пора к доктору. Сенькс ту Чернильная, inspiration73, которые отозвались в прошлой части! Все для всех моих читателей! =)

====== 20. День, когда все оборачивается не так. ======

Ты хочешь знать, когда придет твой день,

И говоришь, что ты недалеко от срыва,

Твои ночные крики — просто слабости момент,

Улыбкой скалится и двигает к обрыву.

Бессонной полночи не опадает пелена,

Ты ненавидишь, тут же любишь, снова ненавидя,

Ты говоришь, что лучше умереть, чем жить, как я,

И что не хочешь гнить со мною в этом мире.

Избитый путь усыпан крошками стекла,

Впиваясь, он до крови сердце обрезает,

Когда же ты поймешь, что так, как я, как я,

Любить тебя не сможет ни одна душа живая?

Жаль, ты не замечаешь то, что вижу я,

Ты мне даешь пространство, только в нем так душно,

Ведь для меня все это началось с тебя,

И то, что там осталось, где-то до, уже не нужно.

Я вечно рядом, в отражении скользя,

Но ты не смотришь, утонувший в сожаленье,

Надеюсь, миг, когда заметишь ты меня,

Придет быстрее, чем столетнее затменье.

Мы были друг для друга — кот и пес,

Два путника, два друга одиноких,

Но только кто же знал, что путь из слез

Пойдет не вместе, а в разрозненном пороке?

Волк вернулся к трубе коллектора на рассвете, насквозь пропахший ветром, глубокими поцелуями и близостью тела человека. Он не чувствовал себя собой, не чувствовал своих лап, а мысли кружили в голове сумасшедшим роем и не давали успокоиться.

Наверное, Мэл и Дагон были правы… С этим надо просто смириться и попытаться принять то, что смертный мальчик заставлял его трехсотлетнее тело жить так, как оно не жило уже много веков подряд. Словно пробуждалось от присутствия человека нечто глубоко спящее, захороненное в самых недрах души. Рядом с ним становилось так легко, Данте и сам не заметил, как пустил этот туман в свою голову. Прокручивая в голове все моменты прошедшей ночи, он едва мог отдать себе отчет в том, чтó вытворяло его сознание. Губы двигались сами по себе. Руки гладили и ласкали податливое теплое тело, которое доверчиво выгибалось ему навстречу, и было достаточно только этого спокойствия, приносимого трепещущими пшеничными ресницами. И не осталось ни света, и даже время ненадолго перестало течь в своем привычном темпе. Все было как во сне, странном и удивительно реальном. Таком живом.

Но если это было неправильно, значит, ум и тело просто отказывались вести себя привычно. Но сегодня у Данте даже не осталось сил бороться с этим…

Волк превратился обратно в человека. Он нес свою одежду в зубах, пока оставался в животном обличье, пробираясь обратно к коллектору. Быстро одевшись, парень дошагал до водосточной трубы у реки, полностью отданный своим мыслям.

Если бы можно было передать, как сладко горело его нутро, он смог бы потратить несколько листов бумаги. Жаль, что его чудесное настроение тут же испортилось при виде одного типа, которого Дан никак не планировал встретить сейчас.

Зеленые глаза уставились на него в упор, когда ворлок подошел ближе. Прислонившись к огромной трубе, Мэл стоял и наблюдал, закинув руки за голову, словно он не отсутствовал несколько дней без единой весточки. В своей любимой жилетке и потертых джинсах, с неизменной улыбкой на лице, он казался легкомысленно беззаботным.