Охотники за плотью (СИ), стр. 85

Он разглядывал свои руки, безмолвно созерцал стену, затем вздохнул и поднял глаза. Его взгляд встретился со взглядом Кимбела, который тоже не спал. Друг валялся на раскладушке, стоявшей рядом с кроватью сестры. Это было его добровольное желание — остаться ради поддержки. С самого дня похорон он не отходил дальше, чем на пару метров, и за это Мики был ему крайне признателен.

— О чем думаешь, чувак? — Ким заметил, что Ривьера очнулся от невеселых размышлений. — Ни о чем. В голове совершенно никаких мыслей. Я все еще не могу привыкнуть к тому, что ее нет.

Кимбел сочувственно взглянул на него. Он сам был единственным ребенком в семье, и родители никогда особо не церемонились с ним, откупаясь от своих обязанностей машинами, домом и персональным банковским счетом. Иногда Ким хотел бы очутиться на месте Мики и иметь настоящую, любящую семью. Наверное, жутко было наблюдать, как разваливается то, что раньше стояло тверже каменной крепости.

— И не привыкнешь. Я до сих пор не могу выкинуть из головы свою кошку. А тут человек...

Мики воззрился на него как на глупого. Ким немного стушевался.

— Да. Прости. Идиотское сравнение. — Мне теперь за отца страшно. Он стал словно безумный… Он и на неделе странный был, а в последние дни так и вообще. Ты тайны хранить умеешь, Ким? — вдруг спросил Мики, резко выпрямляясь. — Чувак, ты ж меня всю жизнь знаешь… — Кимбел непонятливо уставился на него.

Мики потянулся и, отогнув матрас, достал оттуда файл с какими-то фотографиями.

— Да просто тут такое. Такое не каждому расскажешь, — он немного подумал и помял в руках свою находку.

Бросив на нее взгляд, Кимбел задрал бровь.

— Мужик, это что за околесица? — Не знаю. На самом деле, я сделал копии незаконно… Я зашел к отцу на работу, а там… — Мики протянул другу картинки.

Ким пролистал их и окинул беглым взглядом. Треугольники. Ведьмины метки. Какая-то чернокнижная ерунда.

— Но Мики… — от удивления парень даже лишился слов. — Твой отец такой практичный коп, он же не может верить в весь этот бред! — Почему тогда я нашел это у него в столе? — тон Мики пошел на понижение. — Признаться, я и сам… Не знаю… Понимаешь, иногда мне кажется, некоторым вещам только это и может быть разумным объяснением! — Да? Это каким же? — Кимбел с отвращением рассматривал фотографии трупа девушки с треугольниками, выжженными на коже. — Например, почему их до сих пор никто не поймал? Папа занимался этим делом, а затем начал нести какой-то бред и резко переключился, — темп речи Мики становился все быстрее. — В день, когда решил напрямую заняться зацепкой, вернулся и как одержимый принялся смотреть шоу про польку… Пританцовывал со стеклянными глазами до часу, пока мать его не увела. Он здорово напугал меня. И еще эти метки… Вся история как будто заколдована! — Воу, воу! — Ким попытался урезонить его. — Мик, тебе надо остыть…ты просто в шоке, вот и все. — Да не в шоке тут дело, Кимбел, — Ривьера отбросил от себя фотографии. — Дело тут в том, что все сходится, понимаешь? Идет в одну линию!

Друзья глянули друг на друга. Во взгляде Кима не скользнуло и тени уверенности в том, что это могло быть правдой, но, пожевав губу, он предпочел не спорить с взбудораженным приятелем.

— Ну допустим. Но что ты предлагаешь? Выслеживать эту ересь самостоятельно? — недоумению парня не было предела. — Может быть. Я не оставлю это просто так, Ким. Я сам обследую этот парк. И мне хотелось бы попросить твоей помощи.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Кимбел отвел глаза в сторону, усиленно раздумывая о том, что тут стоило сказать.

— И что? Если помогу тебе, что ты этим докажешь? — Я не буду сидеть без дела, — уверенность Мики могла брать города. — Ты знаешь, я решил для себя, в тот день, когда смотрел на то, как сдается мой отец… Я хочу найти тварей, Ким. И я раскрою это дело. — И ты не будешь говорить ничего Эму?

Мики глянул на него из-под полуопущенных век.

— Нет. Меня не покидает ощущение, что он связан с этим. Я не стану разговаривать с ним. У меня нет на это сил. — Ладно, гений. Хочешь поиграть в детективов? Я поддержу тебя. Что для этого потребуется от меня?

На этот вопрос Мики многообещающе задрал бровь.

— Для начала, никому ни слова, особенно Райли. А там видно будет.

Три дня спустя Эм обнаружил себя в непонимании еще более глубоком, чем до этого.

Магические эксперименты временно пришлось отложить, так как тело принялось вести себя странно, Эму никак не удавалось совладать с собой на сто процентов, а новые сильные ощущения все больше наводняли его существо. Сняв напряжение в душе, ровно через полчаса он заметил, что организм требует продолжения банкета. Повторив эксперимент, нервы удавалось немного успокоить, но и этот эффект не длился долго. Все три дня тянулись как в страшном сне, а правая рука уже начала потихоньку болеть, имея все шансы и вовсе отсохнуть.

Проснувшись по утру, Эм ощутил боль и ломоту в теле, неприятные порывы и мысли, остро концентрирующиеся лишь в одном направлении, а в довершение всего, жуткий озноб не давал ему уснуть. Эмбер лежал в своей кровати и стремился унять дрожь, сотрясающую его подобно электрошоку.

Парень откинул одеяло. Ему было жарко и холодно одновременно. Затем снова накинул покров. Снова откинул. И сел на кровати.

Бред. Откуда взялся весь этот бред?

Организм отказывался слушать команды «успокойся» и «лежать». Он маялся и протяжно хотел чего-то.

Эмбер сходил вниз попить воды. Три раза покурил. Сходил отлить. И все равно одна и та же история — стада мурашек, жаркими волнами несущиеся по коже, и волоски поднимались, вставая под углом девяносто градусов, пока тугой узел скручивался внизу живота.

Эм посмотрел туда. Ткань боксеров довольно видимо оттопыривалась от напора и грубо терлась о начинающее возрастать возбуждение. Кроме всего прочего, это было немного болезненно.

— Как же достал, зараза… — он нервно потер восстание. Облегчения это не принесло, лишь только раззадорило зуд.

Эм взял учебник и попытался полистать главу по половой системе, припоминая, что мог знать о подобных расстройствах.

В книге не было ни слова о взбесившихся гормонах, только «гормональный сбой», «перевозбудимость» и «силденафилосодержащие препараты» *

препараты типа виагры.

Ни то, ни другое, ни третье не подходили по описанию, а ковыряться в дебрях медицины в третьем часу ночи уже не возникло желания. Эм посидел. Постоял. Походил. И все равно остался ни с чем: на дипломатические переговоры организм идти отказывался.

— Что же ты за сука такая, — парень лег на кровать животом вниз, постыдно прикрываясь одеялком, как будто в комнате мог быть кто-то еще, подслушивающий его тайну. Секунды тянулись как на раскаленной адской сковороде.

Он сжал себя в кулак и попытался вызвать лед, но напряжение все равно держалось на отметке «высоковольтное».

С тяжелым вздохом Эму пришлось лезть пальцами под резинку боксеров. От болезненного желания сводило мышцы. Эм прикусил губу, ругая себя за то, что ему пришло в голову заниматься этим, ведь с появлением в его жизни Данте физическая потребность отпала сама собой. Какого же демона происходило сейчас?

При воспоминании о демонах в голове вспыхнуло лицо чертовой сволочи. Эм хотел было подумать «твою мать, только не сейчас», но почему-то не смог. Глаза ворлока смотрели прямо на него из недр возбуждения. Они словно смеялись над ним, пока Эм пытался совладать с неукротимыми позывами.

Возможно, во всем было виновато отсутствие Дана, который канул куда-то на несколько дней без объяснения причин. Эму не нравилось это молчание, но поделать он ничего не мог.

В памяти, как по команде, прорезались страшные слова: «можешь ли ты представить, как ты ноешь подо мной. Совсем не от боли… Твои пальцы дрожат, ты сам стаскиваешь с меня одежду… Ты умоляешь меня делать это с тобой как можно дольше…»

— Черта с два, Данте. Черта с два, — тихо шептал Эм, продолжая двигаться вверх и вниз и получая нестерпимое удовлетворение. — Черта с два говоришь? Тогда почему ты вот уже десять минут вспоминаешь, как я трахал тебя, и возбуждаешься, как весенний кот?