Охотники за плотью (СИ), стр. 67

Внезапный, как бомбежка Хиросимы, Эм ни с того ни с сего прижался губами к его рту. Данте не ожидал подобного и потому застыл изваянием от подобного выпада.

Расчет был прост — Эмбер, у которого от любых звуков неприятно звенело в ушах, хотел тишины и потому решился на крайние меры. В прошлый раз Данте хотел получить от него расплату, значит, и в этот раз надо было как-то убедить его принять хотя бы аванс. Эм не знал, куда это приведет, но пути назад уже не было…

Пути назад нет,

Когда жизнь – заряженный пистолет,

Ты нажимаешь на курок.

Пути назад нет.

Прошлое остается в прошлом

И я благодарю бога, что это не продлится вечно...

(There’s no going back — Sick Puppies)

Он осторожно потянул зубами за нижнюю губу. Щетина колола подбородок, напоминая, что он впервые собирался целовать не девушку, а мужчину. От Данте пахло сигаретами и примесью чего-то горького, вроде алкоголя, но Эм откинул от себя все ощущения. Он продолжал настойчиво раскрывать его губы языком, требуя, чтобы Дантаниэл сделал хоть один шаг в ответ. Он вцепился пальцами в рубашку парня, крепко сжимая его плечи.

Данте охренел от такой наглости и даже забыл, что хотел сказать. Впрочем, он был не из тех, кто терялся надолго. Довольно грубо схватив волосы парня, он оттянул их и заглянул в его лицо. Да, он мог читать мысли мальчишки; и все же, некоторые его поступки откровенно заставали врасплох, вот как сейчас. Наверное, потому что в те моменты Эмбер просто не думал ни о чем.

— Что. Ты. Делаешь. — Поинтересовался ворлок тихим ледяным тоном. — Все, что я могу… — Эм учащенно дышал. — Ты же любишь физический контакт… — Я люблю секс. Про поцелуи я ничего не говорил. Я никогда не целуюсь! Это для сопливых малолеток! — Но это все, что я могу сейчас… — твердил Эмбер, как заведенный.

Перед его глазами маячили лишь губы, сжатые в тонкую линию. Он замотал головой, высвобождая волосы, и с поразительной настойчивостью провел по шершавой коже языком еще раз, хотя Данте и бездействовал. Эмбер не представлял, что делать, но продолжал и продолжал касаться губ парня, чувствуя гневные вибрации его напряженного тела.

И никакой реакции на просьбу остановиться. Значит, мальчик хотел поиграть? Что ж…

Данте сделал ответный короткий бросок вперед. Его руки замкнулись на талии паршивца-экспериментатора. Эм успел тихо выдохнуть, не понимая, какой вулкан он разбудил. Дантаниэл вернулся в прежнее положение и снова зажал в горсть светлые волосы, резко дернув их назад; одинокая слезинка скатилась по виску Эмбера. Мальчик тихо заскулил от слабости и начал сползать вниз, но Данте, который принял игру, не дал ему упасть. Он стиснул стройное тело, ощущая его теплоту, без церемоний прижался к дрожащим губам и жадно обвел их языком, развязно, влажно и похабно, закусывая их еще и еще. Нужно было показать парню, на что он шел, решив поцеловать ворлока.

Эмбер не сжимал губы, стараясь успеть за движениями Данте. Колдун прикусил ему нижнюю губу и резко проник внутрь, не позволяя очнуться. Он скользил языком все дальше и глубже внутрь, туда, где было горячее всего. Касаясь кончиком языка стенок рта мальчишки, он тут же срывался и возвращался к губам, оттягивая их и сминая до боли. Он целовал его грубо, жестко, буквально насаживая на свой язык, но Эмбер сам напросился.

На секунду синие глаза распахнулись. Блестящие, словно покрытые глазурью, они выражали весь спектр смешанных чувств.

Ладони Данте стиснули ягодицы Эма, сдавливая их крепко, а парень едва дышал от неистового напора. С космической скоростью перед глазами летели мили, огни, машины, разные глаза… Данте готов был поспорить, что ребенок ожидал немного другого, насмотревшись сопливых фильмов про романтичные поцелуи для девственников.

Он же засасывал его губы с одержимостью, ему вполне свойственной, и сжимал до боли мышцы на лопатках, пробираясь прямо под куртку. Эм послушно позволял и отвечал с полной отдачей, раскрывая рот шире; он просто не успевал делать ничего другого. Дантаниэл начал заводиться. Дикое и новое ощущение поднималось снизу живота, как в ту ночь, у клуба, когда им завладело лишь желание взять и причем сделать это, откинув все доводы разума. Влечение, с которым было невозможно бороться, завело его в Реку Ада. Глаза ворлока распахнулись.

Эмбер внезапно очень больно и до крови укусил его нижнюю губу. Мальчишка поспешно слизывал капельки, попавшие ему на язык. Взгляд его начал становиться осмысленным.

— Данте? — Эм очнулся и пришел в себя, как только получил кровь. В его лице было полное непонимание происходящего. — Ты мне за это ответишь, малыш, — многообещающе покачал головой колдун, зажимая губу тыльной стороной ладони. Он тоже словно очнулся. Состояние было похоже на кислородное голодание, а незнакомая слабость в коленях предательски сотрясала тело.

Эмбер откинулся затылком на ствол дерева. Он мало что помнил из происходящего в последние минуты, но вид встрепанного, дышащего дымом Дантаниэла дал ему понять, что напомнят ему об этом весьма скоро.

Глаза колдуна нехорошо блеснули. Он сделал шаг к обнаглевшему смертному.

— Ну что ж, ты собирался выдать мне аванс? — его дыхание обожгло губы. С этими словами Эмбер снова был прижат к дереву...

Элай и Дагон наблюдали за картиной из окна и едва не вывихнули челюсти от подобного зрелища. За те двести лет, что они знали Дантаниэла, они готовы были поклясться, что тот вообще был не в курсе существования таких видов взаимодействий, как поцелуи и ласки. Он всегда рычал одно: «Поцелуи — для сопляков. Я — убийца. Для меня только крики и мольбы о пощаде…» Мэл внушил ему такую философию.

— Вот тебе и убийца. Элай, тебе не кажется… — Дагон указал в сторону Данте и Эмбера, которые глубоко и довольно грубо засасывались, явно теряя внешний мир. Причем было не понятно, в чьих руках инициатива: Дантаниэл поднял мальчишку чуть выше, удерживая его в одном положении и прижимая к стволу, но и тот вроде бы не отставал. Голова блондина непроизвольно откинулась, а веки были плотно сжаты; губы без конца отвечали на поцелуй, как будто парень был заведенный. — Мне кажется, что это полный… крах системы. Если до этого я полагал, Данте еще можно спасти, то теперь даже не знаю, что и думать. — Я знаю, что думать. Как бы Мэл не увидел этого… — Если ты про этих двоих на лужайке, — раздался за их спинами голос Марлоу, — то мне абсолютно все равно. Пусть делает что хочет, это его жизнь и его мальчишка. Но пусть не лезет на мою территорию. — Мэл! — братья одновременно обернулись. — Где ты был?

Выглядел Марлоу, как жертва неудачного эксперимента очень жестоких ученых. Он был весь в кровоподтеках и царапинах, совсем как Данте несколько дней назад. К плечу парень прижимал окровавленную тряпку, а из одежды на нем были неведомые безразмерные шмотки. Довершал образ местного бродяги огромный синяк на лбу.

— Я? Очнулся в канаве через пару часов. Поохотился в соседнем городке, чтобы утолить голод и не раздражать нашего волчонка. Вернулся сюда, вспомнив, что у меня есть дом. Жизнь прекрасна! — Марлоу, у тебя нога сломана? — Элай заметил торчащую через прореху в ткани кость.

Мэл с удивлением посмотрел вниз.

— Хм, действительно, — он сделал одно резкое движение и с противным хрустом вправил ее на место, немного поморщившись. — Неприятности случаются. — Давай помогу затянуть раны? — так же осторожно предложил младший из братьев. — Нет надобности. Все это заживет. В отличие от моего мнения о Данте. Я в душ, если не возражаете.

С этими словами он захромал в сторону ванной.

— Великий Веельзевул, — Дагон прочесал пятерней встрепанные волосы. — У меня от его вида аж желудок сжался.

Элай мрачно кивнул. Глянув в окно, он заметил, что разборки Эмбера и его противоречивого наставника уже перешли в горизонтальную плоскость. Кажется, преподобный буквально принялся исполнять свою угрозу, по поводу мытья мальчишкой пола…

— Достаточно… — прошептал теряющий сознание Эм. Он уже чувствовал себя лучше, но зато теперь Данте выпивал из него дыхание, оставляя лишь скорлупку, дочиста вылизанную изнутри. — Нет, почему, ты же хотел поцеловать меня, — рыкнул волк. Он прижимал мальчика к мерзлой земле, согреваясь от теплоты его тела. — Так что же ты? Целуй, пока я позволяю.